— Заходи!
Приятели отреагировали одновременно: один — как старший по званию привычно, второй — на правах хозяина.
— Разрешите? Старший сержант Измаилов!
— Проходи, Андрей. Садись. Давай сюда журнал. Вот, товарищ полковник.
— Кирилл Мефодьевич, вы побеседуйте пока с милиционером, а я полистаю.
— Ну что, Андрей? Как смена прошла?
— Нормально! — Лицо у старшего сержанта было немного сонное, но симпатичное. Лет двадцать пять, не больше. На щеке, пониже уха, отчетливо краснела полоса — очевидно, прикорнул прямо в бывшей Ленинской комнате, неудобно подложив под голову скрещенные руки.
— Без происшествий?
— Да, вроде.
— Оружие ты регистрировал?
— Ну, в основном…
— Подумай, Измаилов, вопрос серьезный. Никаких грешков за тобой в эту ночь не… того?
— В смысле?
— Андрей, видишь — люди из Главка приехали, серьезные люди. По нашу душу! Так что… А другие из твоей смены — ничего не замечал?
— Не имею привычки, товарищ подполковник! — Это было сказано так, что все, включая Виноградова, сразу поняли: вербовать парня было бы очень трудно и долго.
— Хорошо. Подойдите сюда!
Получив беззвучное разрешение начальника, милиционер приблизился к столу, за которым сидел Константин Эдуардович.
— Посмотрите. — Полковник развернул к Измайлову журнал. — Ваш почерк? В конце?
— Да.
— Что скажете по поводу этих… последних пяти? — Он уже нашел интересующую фамилию, но пока решил ее не выделять.
— Та-ак… Все нормально!
— Что нормально?
— Вот: номер рейса, фамилия, везде командировочные указаны, номера удостоверений.
— Это я вижу. Пистолет, обоймы, количество патронов.
— Ну и что? — Милиционер искренне не понимал, чего от него хотят. Виноградов подумал, что бдительность и конспирация — вещи, конечно, необходимые, но иногда сильно осложняющие жизнь.
— Поподробнее.
— Ну-у, эти двое — конвой. Сопровождали кого-то в Москву, в Генеральную прокуратуру. Этот часто летает, охраняет ценности. Этот… что за рейс? Ага! Из Федеральной службы безопасности, командировка в Минеральные Воды, точно, вспомнил, а у того, предпоследнего, — в Мурманск, он еще интересовался, сколько там градусов. Следователь, по-моему.
— Так! Который с ценностями, как ты говоришь, постоянный… Знаешь его?
— Ну как знаю? Раза три-четыре разговаривали.
— Только разговаривали?
— А что?
— Слушай, Измаилов! Подумай сейчас крепко…
— Подожди, Мефодьич… — И полковнику, и Виноградову, и даже склонному перестраховаться транспортнику уже стало ясно, что «наезжать» на парня нет никакого смысла. — Скажите, молодой человек, какую сумму он в этот раз сопровождал?
— Сопровождал? Из Питера? Да нет! Они с напарником сюда, в Петербург, привозят. А обратно пустыми летят.
— Точно? И в эту ночь?
— Абсолютно! Я как раз в зоне досмотра был. Тот мент «ствол» предъявил да все сокрушался — вот, дескать, работу сделали, деньги сдали, а выпить толком нельзя.
— Почему?
— Так с оружием же!
— Верно.
— А может, просто не показывали деньги? Пойми, это тебе не в упрек, но всякое бывает — заболтались, ты значения не придал.
— Нет! Мы суммы не фиксируем, но предъявляют их все. Это железно. Там ведь наших трое — на досмотре. И в «телевизоре» просвечивается! — Это уже вмешался подполковник. Он был рад, что на сей раз вверенный ему личный состав ни во что не вляпался. Обидно, конечно, что у территориалов что-то не вяжется, но чужая головная боль все-таки лучше, чем своя…
— Так точно, — кивнул Измаилов.
— Хорошо. Идите! — вздохнул Константин Эдуардович. — Да, еще… Подождите в дежурке, сейчас подойдет один из моих оперативников, коротко допросит. И журнал ему отдайте, он знает, как выписку оформить.
— Журнал понадобиться может. Там, на досмотре.
— Хорошо. Отнесите его, сотрудник сам прямо в зону подскочит.
— Долго это все? У меня, между прочим, служба уже несколько часов как кончилась! — Теперь Измаилов почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы вспомнить о законных правах.
— Отгул возьми на следующую смену. Скажи, я разрешил. И остальных отпустить?
— Пускай расходятся. Потом следствие вызовет, если надо будет.
— Все, передай — свободны. Спасибо.
— Не за что.
— Какие мысли? — непонятно к кому обратился полковник: то ли к Виноградову, то ли к заму по оперработе. На всякий случай промолчали оба.
— Что скажете? — повторил Константин Эдуардович вопрос в несколько иной редакции.
— Не знаю, — честно пожал плечами Виноградов.
— В принципе, если все было так, как ты говоришь, то вполне логично допустить…
— Что?
Транспортник почесался и продолжил:
— Их там встречали? Обычно?
— Не знаю. Но на этот-то раз, скорее всего, да.
— Ребята вполне могли сообразить, что информация мгновенно поступит куда следует.
— Да, звонок зафиксирован. Администратор сразу же по межгороду сообщил на юг, что случилось.
— И вы что, решили, что они потащатся с крадеными деньгами домой? Это ведь не пара пачек, по карманам не рассуешь!
— Блин горелый!
— Может, сообщник здесь был? Которому отдали?
— Вряд ли. Стиль не тот. Если уж с водителем делиться не захотели, то…
— Е-дий-о-ты! — отчеканил транспортный подполковник и дипломатично добавил: — Мы все…
Затем уже в телефонную трубку:
— Эй, заснул там? «Санта-Барбару» смотришь? Я тебе покажу! Быстро сбор оперсостава! Зама по службе пригласи, всех свободных офицеров. Пусть со мной дежурный комитетчик свяжется — и кто там у них еще есть? Все забываю, как теперь называются…
* * *
…Народ любопытствовал, но как-то лениво, без энтузиазма.
— Почему не пускают? Мне вещи забрать надо!
— Извините, придется чуть-чуть подождать.
— Это почему?
— Учебная тревога! — постовой с рацией с высоты своего двухметрового роста невозмутимо врал обступившим его пассажирам.
— Какого черта! Офонарели совсем?
— Да ради вашего же блага… Учебная тревога по обезвреживанию взрывного устройства. В камерах хранения.
— А точно учебная? — схватилась за сердце впечатлительная старушка.
— Конечно, мама! — потянула ее за руку миловидная дочь в норковой шапочке. — Если бы настоящая — всех бы эвакуировали.
— Надолго? — хмуро поинтересовался прилично одетый кавказец.
— Нет, от силы полчаса. Минут сорок. Да что вы волнуетесь? Кому прямо сейчас на посадку и срочно нужно — мы проводим. Пройдете с сотрудником, заберете! — На выручку милиционеру спешил по-кабинетному отглаженный майор. В мероприятии сегодня задействовали даже кадровиков и тружеников штаба, поэтому территория аэропорта пестрела разнокалиберными мундирами.
— Смотри, сколько у меня народу, оказывается! — удивился заместитель по оперработе. — Вот всегда бы так! А то на посты выставлять некого, все бумажки пишут.
Посоветовать тут было нечего, оставалось только сочувствовать. Виноградов хотел было ляпнуть что-нибудь по этому поводу, но не успел — из-за очередного поворота образованного стеллажами ячеек лабиринта выскочил оперативник:
— Есть контакт!
— Точно?
— Баул, как вы и говорили, товарищ полковник. Спрятан в сумку.
— Тише ты! Сумма сходится?
— Вроде бы. Еще точно не пересчитывали.
— Пошли глянем.
— Константин Эдуардович!
— Чего тебе?
Сзади, из другого конца лабиринта, торопился еще один сыщик:
— Нашли!
— Что — нашли?
— Что искали! — Видно было, что парень ожидал несколько иной реакции.
— Подожди-ка, подожди… Помедленнее!
— Ячейка «А-120». Восемь тысяч долларов, рублей до хрена, автомат складной, иностранного производства…
— А у тебя какая ячейка?
— «Е-083». Там точно наше лежит, по всем приметам!
— А у тех чье?
— Не знаю.
Транспортник от души выругался:
— Их-трах перемать! И в ручной секции два «ТТ» с патронами.
— Флаг тебе в руки, Мефодьич, — хмыкнул полковник. С этими находками придется разбираться милиции аэропорта.
— Спасибо, Костя, удружил!
— Сочтемся славою, ведь мы же свои люди, — неожиданно для окружающих продекламировал полковник. — А ты что скажешь, Виноградов?
— Интерференция. Это когда один-два источника пересекаются… А теперь разбирайтесь, какая волна от которого.
— Разберемся.
— Могу быть свободен?
— Валяй! Привет Косте. Спасибо, и извинись за меня, если что. Он поймет, сам когда-то…
— Счастливо оставаться! — Владимир Александрович уже хотел было уйти, но не сдержался: — «Общак» вам будет очень благодарен!
— Сукин сын, язык твой длинный! Я их все равно пересажаю.
— Наверное.
