этот крестьянин олицетворял образ спекулянта, образ мироеда, смертельного врага. Торговать хлебом стало нельзя, «мешочники», люди с мешками, стали смертельными врагами новой власти, отнимавшей не один хлеб у крестьян, но кое-где и швейные машинки, как это произошло в той деревне, где жила племянница «мироеда».
Нет, Кремль не был завален швейными машинками. Но особые кремлевские склады продовольствия и вещей именно так появились.
«У меня всегда был некоторый резерв продуктов, — читаем в „Записках коменданта Кремля“, — для неотложных нужд: кто заболеет, внезапно приедет, срочно уезжает, мало ли что бывало. Нередко я получал коротенькие записки от Аванесова, от других руководителей ВЦИК, а то и от Якова Михайловича — выдать 20 фунтов хлеба делегации питерских рабочих; отпустить фунт сахара заболевшему члену ВЦИК… Пусть мало, но продукты были. И ни разу ни Ленин, никто из его близких не обратились ко мне за продуктами. Больше того, несколько раз я пытался сам занести что-нибудь из провизии на квартиру Ильича, и всегда дело кончалось отказом».
Писал такие записочки Малькову и Владимир Ильич, породив особое, прежде невиданное советское право на распределение продуктов тем, кто был нужен власти. На основе этого права появились в Москве магазины для ответственных работников, «распределители», существовавшие до 1991 года, энные секции ГУМа, «Петровского пассажа», где удавалось избранным купить то, чего не было в магазинах, за цену ниже рыночной…
Кроме кремлевских складов в распоряжении власти появилось множество складов, где накапливались горы шуб, прочих ценных вещей. Купить там шубу было нельзя, получить бесплатно — можно. Каким образом?
«Сняв телефонную трубку, председатель Моссовета соединился с кем-то из заведующих отделами:
— К вам сейчас заедет товарищ Мальков. Да, да, комендант Кремля. Немедленно поезжайте с ним на Кузнецкий Мост, там в одном из меховых магазинов, что недавно реквизировали, была, помнится, одежда. Отберите все, что нужно, и выдайте…»
На каком основании, даже без записки, расписки? А на основании «телефонного права».
…В бывшем складе на Кузнецком Мосту, в знаменитом некогда меховом магазине — банк. И в других зданиях, рядом с ним, появились банки. Каждый — рычаг, колесо рыночной экономики. Вывезут ли они нас туда, откуда увел в 1917 году дорогой Ильич?
Крестовый поход
Взяв власть за несколько октябрьских дней, вождь большевиков был убежден, что ему довольно быстро удастся начать строительство никому не ведомого социализма. Поскольку в программе партии ничего конкретного по этому поводу — как воплощать на практике социалистическую теорию — не значилось, постольку пришлось срочно засесть за разработку инструкции. Она появилась в форме, доступной каждому, в форме статьи под названием «Очередные задачи советской власти». В конце апреля напечатали ее «Известия». На следующий день автор статьи на эту тему выступил в Большой аудитории Политехнического музея, там, где появился впервые перед народом после переезда из Питера в Москву.
Встретили Владимира Ильича бурными аплодисментами, публика, собравшаяся в уютном зале, была на подъеме. Казалось собравшимся единомышленникам-партийцам, что все, в общем, идет верно. Учредительное собрание без особых усилий разогнали, мирный договор, хоть и грабительский, заключили, война закончилась, наступила «передышка». Ну а отдышавшись, можно было снова начать бег, стремительное наступление на буржуазию.
В Большой аудитории каким-то чудом уместился не только весь пролетарский парламент — ВЦИК, но и московский партийный и советский актив, приглашенный в качестве гостей на это официальное заседание законодателей, где Ильич выступил с докладом по поручению ЦК партии. Слушали его не только большевики, но и социалисты-революционеры, входившие тогда во все органы власти, члены других «социалистических» партий, еще не загнанных в подполье и тюрьмы.
Собравшиеся в зале прочли ленинскую статью, где сказано было не без публицистического блеска, так не хватающего нынешним докладам нашего руководства: «Нам истерические порывы не нужны. Нам нужна мерная поступь железных батальонов пролетариата». Да, сильно сказано.
Вот этим железным батальонам рабочего класса, сколоченным из коммунистов-передовиков, и следовало повести за собой весь народ по пути к социализму. В те весенние дни Ленин был убежден, что на это потребуется, по его словам, «несколько лет». Но даже эти годы казались ему сроком длительным, и он оправдывал такую затяжку тем, что пришлось взяться за подъем производительности труда после мучительнейшей и разорительнейшей войны.
Собравшиеся внимали каждому слову оратора, бывшего в ударе, его последние слова: «…Мы придем к полной победе социализма!» — покрылись громом аплодисментов.
Казалось бы, каждый новый день должен был приближать к этой победе, а она странным образом отдалялась, несмотря на все усилия руководства. Хлеб таял со скоростью весеннего снега. Спустя неделю после призыва к полной победе социализма глава правительства обсуждал с наркомом продовольствия мысль последнего о «введении продовольственной диктатуры», невиданной в истории…
Еще через неделю вождь дает команду — эвакуировать из пролетарской столицы ценности в глубь страны. Вот об этом-то хотелось бы сказать подробнее. Во многих напечатанных за годы советской власти воспоминаниях о Ленине рассказывается о его большой заботе по сохранению памятников истории и культуры, реставрации Кремля, об указании коменданту отремонтировать Никольскую башню, разрушенные при артобстреле соборы, Спасскую башню. Все это действительно так. Много написано об отеческой заботе Ильича, проявленной в отношении музейных ценностей, спасении попавших в беду усадеб, где веками сосредотачивались не поддающиеся оценке в деньгах реликвии, картины, книги и так далее. И это было. Все подается как проявление мудрости, патриотизма, истинной любви к отеческим гробам. С первых дней советской власти функционировало Управление народными дворцами, существовал Комиссариат художественно-исторических искусств.
Бывший заместитель народного комиссара этого учреждения Иван Андреевич Вайман, член партии с 1917 года, упоминает такой малоизвестный факт: «Ленин уже в ноябре 1917 года распорядился приступить к проверке и эвакуации… ценностей из Петрограда и пригородных дворцов в Москву. Там они хранились в кремлевских зданиях, Оружейной палате. Надо ли говорить, что все это было сохранено для будущих поколений благодаря заботам Владимира Ильича».
Обращаю внимание на указанную дату — ноябрь 1917 года. С первых дней после взятия власти Ленин держит в уме мысль о ценностях. Казалось бы, есть и у меня повод еще раз воздать должное за благое дело. Казалось бы, в этом отношении правительство проявило государственную зрелость, поступило так же, как поступало до него царское правительство, которое с первых дней мировой войны эвакуировало из Прибалтики и столицы империи ценности в Москву, отправляя в подвалы Кремля, Оружейной палаты и других зданий, где день и ночь их надежно охраняли бывшие солдаты, служившие при царях.
Что это были за ценности? Во-первых, сокровища Алмазного фонда, бриллианты, драгоценные камни,
