охраны.
«Но больше всего хлопот и неприятностей доставляли мне монахи и монахини, так и сновавшие по Кремлю в своих черных рясах. Жили они в кельях Чудова и Вознесенского монастырей, приткнувшихся возле Спасских ворот.
Подчинялись монахи собственному уставу и своим властям. С нашими правилами и требованиями считались мало, свою неприязнь к советской власти выражали чуть ли не открыто. И я вынужден был снабжать эту в подавляющем большинстве враждебную братию постоянными и разовыми пропусками в Кремль. Вот и охраняй, и обеспечивай Кремль от проникновения чуждых элементов».
Эти «чуждые элементы», как выразился Мальков, обитали в стенах Кремля еще в те времена, когда его окружали дубовые стены, шестьсот лет, с тех пор, как митрополит Алексей основал Чудов монастырь, по словам коменданта «приткнувшийся» у Спасских ворот. Противостояние монахов и комендатуры закончилось тем, что Мальков поставил перед Свердловым ультиматум:
— Пока монахов из Кремля не уберут, я ни за что поручиться не могу.
Тот сразу согласился с предложением коменданта. Последнее слово, конечно, было за Лениным. И оно было произнесено:
— Ну что же. Я не против. Давайте выселяйте. Только вежливо, без грубости!
Начали монахи выезжать из Кремля, обливаясь горючими слезами. Стены, кладбища, алтари, иконы древних монастырей для каждого из них являлись священными, все наполнялось особым, высоким смыслом. Многие из монахов были людьми в преклонном возрасте, прожили в обителях десятки лет. Ко всем бедам прибавилось такое, о чем монахи и помыслить не могли. Комендант затребовал описи «народного имущества» и заявил, что ценности, являющиеся народным достоянием, вывозить категорически запрещается. Естественно, что и эта акция была спланирована с ведома Ильича.
Уезжая, монахам кое-что удалось спасти, унести с собой. Но не тут-то было. Сличив опись с тем, что осталось в монастырях, комиссия выяснила, что нет в наличии митры золотой с бриллиантами, принадлежавшей патриарху, не оказалось пятнадцати золотых панагий, нагрудных икон, золотых крестов… Все эти ценности были доставлены в резиденцию патриарха Тихона, в Троицкое подворье в районе Трубной площади. Вот сюда, в покои патриарха, за «народным достоянием» и явился с отрядом чекистов бравый комендант.
— Нехорошо, — сказал он патриарху, — получается. Поверили мы монахам на слово, а они все наиболее ценное похитили. Ведь там и исторические ценности были, теперь же спустят их на толкучке, и поминай как звали.
Вот такие слова пришлось выслушать патриарху от коменданта.
Чем все кончилось — известно. Засланный в среду монахов агент выведал, где прячут реликвии.
«Ценности я отнес в ЧК, а отцом-экономом (прятавшим реликвии. — Л.К.) занялись чекисты по назначению», — засвидетельствовал член КПСС с 1904 года в своей книге, которую написал с его слов сын Якова Свердлова Андрей, чекист, прославившийся на Лубянке.
Где эти ценности, отнесенные в ЧК Мальковым? Где Чудов и Вознесенский монастыри? Вопрос, конечно, риторический. Каждый теперь знает, где они. Только в памяти, только на бумаге, сохранившей их образы. Если сбудется высказанное пожелание президента России Владимира Путина, эти монастыри воссоздадут.
Ушли из Кремля монахи. Закрыли ворота перед священниками всех соборов и церквей, где служба прекращалась только в дни нашествия французов, пожара Москвы. Надо ли говорить, какое значение для верующих, а их насчитывалось миллионы, имели Успенский и Архангельский соборы, все другие храмы, красующиеся на Боровицком холме. Двери для верующих были захлопнуты. Естественно, что в «Биохронике» не отмечен день, когда храмы Московского Кремля прекратили деятельность и Русская православная церковь лишилась главных соборов, в одном из которых хоронили митрополитов и патриархов.
Перед грядущей Пасхой по Москве поползли слухи, что церкви осквернены, а сокровища разграблены. Поэтому, когда духовенство обратилось к правительству разрешить пасхальное богослужение в Кремле, оно получило согласие. Латышские стрелки оцепили все правительственные здания, ворота Троицкой и Никольской башен открылись свободно, как прежде, никто не спрашивал пропуска. Со всех концов Москвы потянулись люди. В ту ночь вышел на Соборную площадь и никем не замеченный вождь, подошел вместе с управделами к дверям Успенского собора, откуда должен был выйти патриарх, чтобы возглавить крестный ход. Глядя на толпу верующих, на процессию, вышедшую с хоругвями и иконами, Ленин изрек приговор, вынесенный Русской православной церкви:
— Последний раз ходят!
В ту ночь разрешили звонить в колокола Ивана Великого… Сколько лет они не звонили, сколько лет церкви не слышали голосов священников?
Теперь по большим праздникам идет служба в Успенском соборе, которую ведет патриарх.
На десятки лет закрылись для посещений соборы, дворцы Кремля.
Кавалерские корпуса и другие здания заселили соратники Ленина, члены правительства и ЦК партии, высшие должностные лица. Распределял квартиры Свердлов, направляя в комендатуру записки, вроде, например, этой:
«Тов. Мальков!
Необходимо предоставить квартиру т. Бокию. С т. Бокием сговоритесь сейчас же». Кто такой т. Бокий? Очень уважаемый чекист, член коллегии ВЧК, ОГПУ, НКВД, как гласит историческая справка, репрессированный в 1937 году.
Тогда, в 1918 году, новые жители Кремля во главе с Лениным не знали, что у большинства из них жизнь кончится у стен Лубянки, где воздвигал крепость, захватывая у города дом за домом, Феликс Эдмундович, получивший, как и другие товарищи, трехкомнатную квартиру в Кремле. Здесь жил и товарищ Сталин с молодой женой Надеждой Аллилуевой, служившей в секретариате Ленина.
Поначалу аппарат занимал немного помещений: и правительство, и так называемый ВЦИК помещались в одном здании Судебных установлений, довольствуясь несколькими комнатами. Даже Свердлов работал в комнате вместе с двумя помощниками. У Ленина был кабинет площадью 36 квадратных метров. Заседал Совнарком в комнате с красными стенами, получившей название — Красной, примыкающей к кабинету и квартире вождя. Там заседало и правительство, там проходили заседания образованного Политического бюро.
После переезда правительства в Москву у города забрали десяток крупнейших зданий, превратив их в так называемые Дома Советов. Гостиница «Националь» стала называться Первый Дом Советов, гостиница «Метрополь» — Второй Дом Советов, на углу Моховой и Воздвиженки вместо гостиницы «Петергоф» появился еще один такой Дом…
Охраняли Кремль латышские стрелки, они же стали постоянными его жителями, все вместе составляли 9-й полк Латышской стрелковой дивизии. Несли службу до сентября, а потом вместо них ввели курсантов Первых пулеметных курсов, так называемых «кремлевских курсантов». Они учились и охраняли Кремль, квартиру и кабинет Ленина.
Один из них однажды не узнал Ленина и не пропустил его к себе домой. Ильич, не споря с ним, пошел в комендатуру, взял разовый пропуск. Часовым разрешалось сидеть, более того, читать, при этом они порой так увлекались, что не замечали входящих, чем страшно поразили шедшего на прием к главе правительства посла Германии, о чем он не преминул доложить Ленину. Часовой
