семи мельников и семи студентов получается двадцать один вор и семь обжор".
И все же такие люди, хотя и вызывали подозрение, потому что пользовались преимуществами или должны были ими пользоваться, вызывали зависть. Это были люди дела, у них было призвание и должность. Девушки предпочитали их. В Луаре их "очень ценили": "Девушка чувствует, что она поднялась в мире, когда вместо скромного крестьянина она получает возницу". В деревне часто важны именно люди с положением (les hommes d'état). У них есть время читать газету, и они знают каждого нового приезжего".
По мере роста экономической активности увеличивалось количество дорог, расширялась торговля, увеличивался товарооборот,
В связи с ростом потребления и сокращением времени на изготовление некоторых вещей, которые крестьяне делали дома, местные ремесленники оказались в выигрыше. Число ремесленников стало расти, а вместе с ними и число лавочников. В Мазьер-ан-Гатине минимальный набор ремесленников (плотник, каменщик, плиточник, саботье, кузнец, пекарь, плотник, пильщик) увеличился с 1841 по 1881 г. К этому времени число саботье увеличилось до двух, к ним добавился сапожник, который также играл на скрипке на деревенских танцах: доказательство того, что люди стали чаще пользоваться обувью и даже ботинками. В 1841 г. у каменщика работало три подмастерья. В 1881 году в деревне было пять каменщиков и три подмастерья. Больше дорог, больше повозок: один кузнец превратился в трех, у одного из которых было три помощника, в том числе слесарь. В 1886 г. появились извозчики и упряжник, а также три плотника, что свидетельствует о том, что обустройству дома стали уделять внимание. Появилось больше денег, которые можно было потратить: на середину века приходилось шесть кофеен и трактиров. Даже в сфере торговли два "купца" 1841 г. превратились в трех бакалейщиков и галантерейщиков, двое из которых в 1878-80 гг. начали торговать готовой рабочей одеждой.
По-видимому, в конце концов, это стало общепринятым, так что старуха Раготте в Ниевре и ей подобные начали понимать, что не стоит вязать шерстяные чулки, потому что шерсть стоит 30 су, а такая же пара, купленная в магазине, - всего 39".
В другой деревне, расположенной в Виваре, в 1880-х гг. было два кузнеца, два мастера по изготовлению упряжи (это была страна мулов), три сапожника, два портных, один красильщик (в Мазьересе тоже была такая мастерская, недавно созданная для окраски местных тканей), четыре плотника и десять каменщиков. Рыночная экономика, обрекавшая ремесленников на упадок и гибель в долгосрочной перспективе, начиналась с увеличения их числа. В Норде около Дюнкерка, на востоке около Лангра или в Комминже на юго-западе каждая третья или четвертая семья получала часть своего дохода от мелкой промышленности или торговли. Даже в маленькой деревушке Бигорр, где в 1896 г. родился Жак Дюкло, было три мельницы, две таверны, один кузнец, один колесный мастер, один гвоздильщик, продававший свои гвозди крестьянам в горах, и один домостроитель (отец Дюкло), который подрабатывал трактирщиком, а его жена работала швеей.
Были, кажется, населенные пункты, где даже 1890-е годы не привели к росту. В таких населенных пунктах, как и в некоторых других, к услугам местных кузнецов и ремесленников добавлялись магазины. Такие общины по-прежнему зависели от бродячих сапожников, лудильщиков, жестянщиков и других торговцев, которые, как и в части Маконне, дополняли услуги местных кузнецов, ткачей и гвоздильщиков. Однако и в этом случае в каждом вил-лаже имелись те менее значимые специальности, которые давали беднякам возможность участвовать в жизни прихода и обеспечивали им средства к существованию: ловцы молекул, змей и конопли; rebil-hous, которые ночью выкрикивали часы, а в полночь шли на кладбище, чтобы сообщить время умершим; mataires, которые убивали свинью на своем участке; cendrousos, буквально золушки, которые собирали пепел и продавали его на рынке для прачечной; носильщики, которые по ночам носили ублюдков в ближайшую богадельню; чтецы покаянных псалмов (их боялись, как колдунов); профессиональные скорбящие. А еще были диковинные породы, встречающиеся по крайней мере от Лимузена до Лангедока, - дицамон-даир, который сосал переполненную грудь матерей, потерявших или отнявших ребенка.
и молокоотсосы, которые присасывались к соску только что родившей женщины, чтобы запустить поток молока, если ей было трудно кормить грудью, и покидали дом только после того, как она успешно сосала ребенка (их селили в доме, кормили и платили им солидное вознаграждение в размере пяти франков). Эти способы интеграции неимущих в общество, позволявшие им выполнять социальную функцию, исчезали вместе с более почетными ремеслами. В 1922 году Рене Фаге отмечал, говоря о своем Лиможе: "Эти мелкие промыслы исчезли".
Многое другое к тому времени уже исчезло. Грубая местная глиняная посуда, ставшая источником гасконской поговорки: "Глупый, как фаянсовый кувшин", прошла путь большинства кухонных предметов, изготовленных вручную. В Басе (Верхняя Луара), где гончарные изделия изготавливались по крайней мере с римских времен, последний местный гончар умер в 1912 году. К 1929 г. последний гончар Луары закрыл мастерскую в Пон-де-Вабре. Бретонские портные - брачные посредники, разносчики новостей, рассказчики историй, полицейский вестник Нижней Бретани - начали исчезать после 1875 г., когда распространилась готовая одежда, а владельцы магазинов в бургах стали продавать ткани и швейные изделия. Это тоже происходило медленно, подъемы сменялись спадами. Рост благосостояния означал богатство костюмов, и конец XIX века стал самым пышным веком Бретани. Но все большее количество новейших швов было делом рук швей, которые сопротивлялись или приспосабливались лучше, чем портные-мужчины, у которых отнимали многие социальные функции. Швейная машина, впервые отмеченная в Бретани в 1892 году, после 1900 года стала частью стандартного сельскохозяйственного оборудования. Еще один подарок нового режима: это хорошо знали женщины, которые слушали, как Жюль Ренар, баллотирующийся на пост мэра в своей деревне Ниевр, восхвалял XIX век и Третью республику, подарившую им швейные машинки.
Два важных института пришли в упадок: кузница и деревенская мельница. Как общественная прачечная была центром общения деревенских женщин, так и кузница была местом встреч деревенских мужчин, особенно в дождливые дни. Люсьен Фебвр назвал кузницу умывальником для мужчин и отметил, что эти два института пришли в упадок более или менее вместе.
Смит был заметной фигурой. Он довольно часто совершал свой "Тур де Франс" в качестве компаньона. Он был в центре всех приходов и уходов. Нечто вроде фокусника, он был и лекарем, и дантистом, и ветеринаром, а на стороне часто продавал вино или немного продуктов. Интересно, что когда очевидец из западной части города говорил об упадке кузнецов в 1930-е годы, он ссылался не столько на их ремесло (ведь многие из них перестроились, когда тракторы и автомобили
