– В командировку?.. В Сибирь?.. На остров Тайна? – не веря своим ушам, переспросил Иван. – Но зачем?!
– Затем, дорогой ты наш Иван Степанович, – остановившись перед ним, Михайлов опять посмотрел ему глубоко в глаза, – на острове скрываются дезертиры. Нам надо их обезвредить. И ты нам покажешь дорогу.
– По болоту… но ведь есть дорога короче! Там можно дойти от Енисея за три дня.
– Можно, конечно, можно, – криво усмехнулся Михайлов. – Только вот дело в том, Ваня, что в связи с нашим попустительством на законсервированной заставе, по вине некоторых лиц, остались большие запасы продуктов. А вместе с ними… два пулемета, карабины и достаточное количество патронов к ним. Да, там была охрана в количестве двух человек, которые сейчас могут всем этим воспользоваться против нас…
– Не было там никакой охраны. Я был на заставе…
– Может быть, их и не было в то время, когда ты приходил. Но, по нашим данным, семь человек сейчас живут там. Или на острове. И не исключено, что все подходы к заставе и острову ими контролируются.
– Когда ехать?
– Когда? – Михайлов посмотрел на часы. – А вот сейчас и поедем. Тебе на сборы… десять… нет, семь минут. Хватит?
– Хватит, – быстро направляясь к выходу, ответил Ваня.
– Только не задерживайся. Самолет ждет.
Командировка
Знакомые места пьянят разум. Прохладный воздух горячит сердце. Серые краски северной тайги радуют восторженный взгляд Ивана. Дышится легко и вольно. Ноги без устали отмеряют рваные изгибы унылого болота. Ваня, как молодой лось на дальнем переходе, шагает по знакомым местам. Здесь ему знаком каждый островок и зыбун. Тут он знает все кочки и смертоносные окна.
Грязное осеннее небо затянуто мраморными облаками. Снеговые тучи опрокидывают из своих карманов на землю перьевые хлопья пушистого снега. Мягкое течение западного воздуха сбивает с косматых кедров комковатую кухту. Высота снежного покрова в некоторых местах достает до колен. Черные окна теплой воды дышат паром. Плотный туман ограничил видимость до ста шагов.
– Эй там, ведущий! – летит голос сзади. – Осади маленько. Дай сердцу охолониться.
Ваня останавливается, ждет. Из махрового сумрака проявляются залепленные снегом фигуры людей. Догоняя его, по следам цепочкой движется группа товарищей. Одиннадцать человек. У каждого за спиной виднеются небольшие вещмешки. Через шею вниз стволами перекинуты автоматы. Первый из них, весельчак и шутник Николай Гостев, оторвался на двадцать шагов от остальных, догнал Ваню быстрее всех:
– Ну ты, паря, и рысак! – перебивая рвущееся дыхание, смахивая со лба пот, высказал он. – Ты тут что, раньше по болотам за лосихами гонялся? Я всю жизнь по тайге мотылялся и то догнать не могу. Прешь, как необъезженный мерин! Загонишь нас…
– Я что? Я ничего, так себе, иду потихоньку, – с улыбкой ответил Ваня. – Куда тут бежать? Снег вон, по колено, сильно не разгонишься. В другой раз бы, посуху, можно было быстрее шагать.
– Куда уж быстрее? Ноги дрожат, дыхания не хватает. Ты уж тормози копытами, а то всех загонишь. Надо перекур организовать.
Пока они переговаривались, подошли остальные. Каждый из группы потребовал короткого отдыха. Михайлов посмотрел на часы, согласно кивнул головой:
– Десять минут привал. На снег не садиться, холодную воду не пить.
Группа расположилась на небольшом островке, под невысокими, разлапистыми кедрами. В одном из них вырублено топором дупло, края опалены огнем.
– Кто тут чем занимался? – спросил кто-то.
– Это мы с дядькой Степаном тут соболя добывали, – равнодушно ответил Ваня. – Хороший кот был! Здоровый, черный, с проседью. Собаки его нашли на дневной лежке. Долго мы тут с ним возились, выкуривали. Матерый котяра попался, хитрый. До вечера возились, пока не добыли.
– У тебя тут что ни место – что-то было, – качая головой, заметил Костылев Петр, мужик лет тридцати.
– Не везде, но было. Там вон, сейчас не видно, – Ваня показал рукой в непроглядную стену падающего снега, – перед островком кобель сутки сохатого держал, пока я на остров ходил. А там, – показал в другую сторону, – медведя стрелял, который за мной шел. Скоро мимо проходить будем, покажу место.
– Все-то тебе тут знакомо! – удивился Михайлов. – Как ты в такую непогоду определяешься? Я бы давно потерялся.
– Как? – Ваня пожал плечами. – А что тут определяться-то? Шагай да и все. Ноги куда надо сами приведут.
Мужики молча переглянулись: как так, шагай да и все? Надо видеть и знать куда идти! Силен уж этот Ванька по тайге да болоту бродить! Видно, немало в свое время в этих местах ходил!
Кончился привал. Михайлов отдал команду выдвигаться дальше.
– Далеко еще? – спросил кто-то.
– Нет, лежневка скоро начнется, – пояснил Ваня.
– Скоро – это когда? У тебя все близко да скоро. А мы идем и идем. Ты уж определись, паря, дай мужикам настрой, – попросил Костылев Петр. – А то упадем все от твоего «скоро».
– Может, километра четыре или шесть, – пожал плечами проводник. – Кто его тут мерил, болото? Одно знаю – не переживайте, к вечеру будем на месте, – и зашагал дальше.
Вытянувшись в цепочку, милиционеры пошли по его следам.
Четвертый день идет с той минуты, когда Ваня согласился быть проводником. Самолет, теплоход, лошадь и, наконец, ноги перенесли его за несколько тысяч километров в родные места. Как потом оказалось, все было тщательно подготовлено и спланировано майором Михайловым.
Сергей Петрович оказался командиром оперативной группы уничтожения отдельных лиц, уклонявшихся от службы в рядах Советской армии. На простом языке это значило, что он командовал взводом милиционеров, выслеживавших дезертиров на всей территории Красноярского края. Это там, в госпитале, в гражданской одежде, пиджаке и брюках он казался интеллигентом. Здесь, с подчиненными, в форме сотрудника милиции и погонах выступал в роли командира, которого все слушались. У него – неограниченные права и возможности, связанные с деятельностью оперативной группы. По первому требованию ему в назначенное время давали лошадей, выделяли машины, освобождали пароходы и вагоны и, как в случае с Ваней, бронировали места на нужный рейс самолета. Сергей Петрович в любое время суток мог звонить в Главное управление милиции города Красноярска в вышестоящие органы, и ни в чем не получал отказа.
Группа Михайлова была создана в 1942 году, когда возникла проблема частого уклонения отдельных лиц от воинской обязанности. Война, тяжелые, бесконечные бои на фронтах, активное наступление немецких войск порождало у некоторых русских солдат страх перед неизбежной смертью. Люди бежали из окопов, поездов, с пересыльных пунктов, из военкоматов и собственных домов. Дикая, глухая тайга служила им надежным укрытием. Найти их было непросто. Милиционерам приходилось проходить сотни километров по пересеченной местности, ночевать под открытым небом, мокнуть, мерзнуть, голодать, испытывать многочисленные лишения. Это вызывало у людей злость и ненависть к дезертирам, которую они вымещали на них автоматным свинцом на месте задержания.
Перелет Вани и Сергея Петровича разделился на два отрезка. С фронтового аэродрома под Сталинградом их забрал транспортный самолет Ли-2. Дозаправка проходила в Омске. В Красноярске приземлились глубокой ночью. На аэродроме их ждала машина, которая тут же перевезла в речной порт. Едва они поднялись на палубу парового катера, тот отдал концы и отвалил от берега.
В Енисейске тоже ждали. В городском отделе милиции на привязи стояли свежие, отдохнувшие лошади. Подчиненные Михайлова прибыли сюда раньше, два дня назад, ждали своего начальника. Разрешив все бумажные и дорожные дела, группа выехала из города в ночь. Ехали спешно, редко останавливаясь на привал для приема пищи или кратковременного отдыха. Колхоз «Рыбак» и Большое Гусиное озеро, как и другие встречавшиеся по дороге населенные пункты, Михайлов приказал объехать стороной. Побывать в доме своих приемных родителей Ване не довелось.
Передвижение группы проходило в строжайшем секрете. Непогода была кстати. Немногочисленная часть населения, те, кто не был на войне – женщины, старики, дети и комиссованные после ранений мужики – сидели по домам или находились на работах. На всем протяжении пути им не встретился ни один человек. Снег засыпал их следы. Оставаясь незамеченными, к концу третьего дня они благополучно добралась до староверческого монастыря. Там, в глухом урмане, оставили коней и одного милиционера для досмотра животных, а остальные рано утром выдвинулись дальше.
Для Вани побывать в родных местах, пусть тайно от всех, на короткий промежуток времени – неслыханный подарок судьбы. В суровое время, когда никто из солдат не знает, что может быть с ним через минуту, увидеть своими глазами малую Родину – счастье, о котором мечтает каждый. Он безгранично счастлив от общения с миром, где вырос и где прошли годы его жизни. Дышит и не может надышатся воздухом свободы. Видит и не может насмотреться на стихию родных просторов. Живой цвет темно-зеленой тайги, озера, ручейки, горы, распадки и унылое, неприветливое болото кажутся такими родными. Хочется бежать, прикоснутся руками к каждой веточке дерева, пить родниковую воду, заглянуть во все уголки, где когда-то был. Повторить незабываемые мгновения охотничьего успеха, пройти заново трудный путь между болотистых зыбунов, топтать глубокий снег до полного изнеможения, а потом, вытянувшись на густом лапнике хвойных деревьев, наслаждаться теплом ночного костра.
