ненормальным явлением, чтобы такая огромная империя, как Россия, могла не иметь выхода к морю, кроме Архангельска и Владивостока; такое явление, по его мнению, не может долее продолжаться, и вопрос о Проливах должен быть разрешен сообразно нашим политическим и экономическим интересам, а соответствующая точная форма его решения будет найдена в эпоху мира. Я указал ему на новые и непреодолимые требования нашего общественного мнения. Уже вчера в форме доверительного сообщения я указал ему в общих чертах зону, где утверждение России является необходимым. Сегодня я показал ему на карте линии Энос — Мидия и Сакарии и добавил, что нужно будет найти гарантии на юге Мраморного моря. Я сказал ему, что, по-моему, иллюзий строить не приходится и что утверждение России, на мой взгляд, означает аннексию. Я сказал ему, что, как мне представляется, английское общественное мнение к этому подготовлено. Он мне ответил, что он не может высказаться сейчас же, но он согласился, что мало осталось англичан, считающих принципиально невозможным отдать России Константинополь. Он не формулировал определенных возражений, но добавил, что прежде, чем высказаться, великобританское правительство должно ознакомиться с мнением Франции. Даже в этом случае немедленное возбуждение этого вопроса в палатах заставило бы прежде всего поднять вопрос об экономических условиях. Территориальное приращение России вызвало бы, кроме того, вопрос о разделе всей Турции, что пробудило бы аппетиты многих держав. Он сказал мне, что Англия не имеет никаких видов на какую-либо часть Малой Азии или Сирии, за исключением некоторых пунктов в районе Персидского залива, и что он против придания огласки мысли о разделе, так как Турция еще не побеждена; поэтому он не может выступить в палате с новой декларацией, определение которой было бы преждевременным. К этому он мне добавил, что, на каком бы театре войны ни действовала каждая держава, в момент мира в соображение будет принята только совокупность прав каждого, причем местонахождение русских интересов не подлежит сомнению. Я ему сказал, что понимаю трудность выступления с новым заявлением в дополнение к уже сделанному, но что более конкретные заверения относительно нашей программы, о которой я ему сообщил доверительно, становятся все более и более желательными. Не делая прямых возражений, он сказал, что не обменялся еще ни словом по этому вопросу с французским правительством и что, без предварительного обсуждения с Францией, это было бы слишком трудно сделать. Так как я нашел его очень довольным военным положением как в связи с продвижением в Польше, так и по последним известиям из Дарданелл, я воспользовался случаем, чтобы сказать ему, что, на мой взгляд, не приходится терять времени. Этот разговор носил строго доверительный характер. В результате его окрепли мои впечатления, что, если бы и встретились препятствия нашим видам на Константинополь, они скорее исходили бы из Парижа, чем из Лондона, и что именно эта сторона вопроса весьма осложняет положение Грэя. Со стороны Англии следовало бы скорее ожидать требований экономических гарантий.
Бенкендорф.
47. Японский военный агент в России Одагири начальнику Генерального штаба виконту Хазегава
Шифрованная телеграмма[379]
3 марта 1915 г.
Часть речи министра иностранных дел в государственной думе, касающаяся Константинополя, вызвала в Румынии антирусское настроение и увеличила также нервность в Англии и Франции. Передают, что действия против Дарданелл предприняты Англией и Францией для того, чтобы не допустить перехода Проливов во власть России.
В районе Прасныша русская армия преследует отступающую германскую армию. И на остальных театрах военные действия приняли благоприятный оборот и атаки немцев встречают сильный отпор, но невозможно знать, какие перемены произойдут в дальнейшем.
48. Всеподданнейшая записка российского министра иностранных дел С. Д. Сазонова
Приемлю смелость поднести на всемилостивейшее благовоззрение памятную записку о Проливах, составленную мною сегодня во исполнение высочайших указаний, по обмене взглядов с великобританским и французским послами.
Полагая, что в записке сей исчерпывающим образом определяются общие основания для разрешения насущнейшего для империи вопроса, долгом своим почитаю всеподданнейше доложить, что содержание ее, вместе с сим, сообщается великобританскому и французскому правительствам.
Смею думать, что вашему императорскому величеству угодно будет одобрить изложенные в ней положения.
Сазонов. Петроград, 19 февраля ⁄ 4 марта 1915 г.
На подлиннике собственноручная пометка Николая II: «Вполне одобряю».
Царское Село, 19 февраля 1915 г.
49. Памятная записка российского министра иностранных дел С. Д. Сазонова французскому и великобританскому послам в Петрограде М. Палеологу и сэру Дж. Бьюкенену[380]
Ход последних событий приводит его величество императора Николая к мысли, что вопрос о Константинополе и Проливах должен быть разрешен окончательно и сообразно вековым стремлениям России.
Всякое решение будет недостаточным и непрочным в случае, если город Константинополь, западный берег Босфора, Мраморного моря и Дарданелл, а также южная Фракия до линии Энос — Мидия не будут впредь включены в состав Российской империи.
Равным образом и ввиду стратегической необходимости часть азиатского побережья, в пределах между Босфором, рекой Сакарией и подлежащим определению пунктом на берегу Исмидского залива, острова Мраморного моря, острова Имброс и Тенедос должны быть включены в состав империи.
Специальные интересы Франции и Великобритании в вышеупомянутом районе будут тщательно соблюдаться.
Императорское правительство льстит себя надеждой, что вышеприведенные соображения будут приняты сочувственно обоими союзными правительствами. Упомянутые союзные правительства могут быть уверены, что встретят со стороны императорского правительства такое же сочувствие осуществлению планов, которые могут явиться у них по отношению к другим областям Османской империи и иным местам[381].
Сазонов. 19 февраля ⁄ 4 марта 1915 г.
50. Российский министр иностранных дел С. Д. Сазонов послу в Париже А. П. Извольскому
Телеграмма
№ 942. 19 февраля ⁄ 4 марта 1915 г. (8 ч. веч.).
Ваша телеграмма № 107 получена.
Ссылаюсь на мою телеграмму № 937.
Чисто теоретическое мнение Делькассе о недопустимости нашего утверждения на обоих берегах Проливов опровергается фактическими данными о невозможности для нас обеспечить иначе свободу прохода в Босфор.
Малоазиатский берег пролива командует над европейским; последний находился бы под постоянною угрозою турок, если бы за ними он был оставлен.
Сазонов.
51. Памятная записка великобританского посольства в Петрограде российскому министру иностранных дел С. Д. Сазонову[382]
Сэр Джордж Бьюкенен не преминул сообщить сэру Эдуарду Грэю, что г. Сазонов выразил надежду, что первый статс-секретарь его величества по иностранным делам, воспользовавшись ближайшим случаем, сделает заявление, свидетельствующее о благосклонном отношении правительства его величества к разрешению вопроса о Проливах и Константинополе, согласно стремлениям русского народа и взглядам российского правительства.
Сэр Эдуард Грэй теперь ответил на это, что, по его мнению, его недавнее выражение восхищения и полного
