Воспоминания о моем первом полете обступили меня: чистейший восторг, который я испытала, тугая воздушная подушка под только что обретенными крыльями, головокружительная высота и другая, дополнительная радость: теперь у меня много времени, чтобы добиться того, чего я жажду всем сердцем! Чтобы вымолить себе возможность найти Лика.
Бессмертные… Да, крылатый народ Таар-ди-Оре можно было называть и так. Правда, бессмертие это было не полным — они могли пасть в битве или разбиться о скалы, могли сойти с ума, но в остальном были совершенно не ограничены временем жизни. Бессмертные или имеющие две души.
Чем больше времени проходило со дня церемонии соединения, тем больше переплетались душа человеческая и душа лари, тем сильнее врастали друг в друга. И если случалось так, что спустя много-много лет человеческая душа отлетала в мир иной, душа лари, храня память о своей соседке, занимала тело и продолжала делать то, что считала действительно важным.
Воспоминания замелькали картинками в калейдоскопе.
Вот я, Джалидея, уже не ребенок, а молодая девушка, стою перед Владыкой. Тот сообщает, что я уже взрослая и пора искать мне хорошего жениха. Я только печально качаю головой: никакие женихи не интересуют меня…
«Я хочу стать отшельницей», — говорю я. Владыка хмурит соболиные брови, но не настаивает: считает это мое желание блажью…
Вот родственники плачут и уговаривают меня хорошенько подумать. Но это совершенно лишнее, я принимаю свою судьбу легко и радостно…
Я в небольшой уютной пещере. Наконец-то одна и могу проводить свое время в молитвах: теплый мягкий матрас на каменном полу, толстые циновки, небольшой очаг и живой родник — у меня есть все, что мне нужно…
Горы, воздух, летящие навстречу мне создания, похожие на птиц и оперившихся змеев — бессмертные в своей второй ипостаси. Ощущение беспокойства и надвигающейся бури, хотя небо безоблачно и чисто.
Я снова в своем убежище. Стою у самого входа и, прикрывая глаза рукой, с испугом смотрю на невероятно яркий свет, которым залиты горы от подножия до самых пиков. Потом земля уходит у меня из-под ног, я глохну от страшного шума и почти перестаю различать, где верх, где низ… Все трясется… Сверху на меня летят камни, я инстинктивно бросаюсь внутрь, к роднику, и почти успеваю добраться до него, когда в висок мне прилетает очередной булыжник, и я, распластавшись по вздрагивающей земле, падаю головой в студеную воду. Перед глазами мельтешат картинки… «Пожалуйста, — думаю я отрешенно, — пожалуйста, дождись»… и меня обступает тьма..
Требовательное карканье возвращает меня обратно в реальность. Недоворон с любопытством меня разглядывает.
«Ну? — слышу я мысленно, — узнала чего? И прекрати называть мое вместилище «недовороном».. раздражает, знаешь ли».
— Я умерла, — сообщаю я очень спокойно.
Глава 27
— Логично, — соглашается мой собеседник. — Иначе как бы ты смогла родиться в Сером мире?
— А душа лари осталась… ждать. Поэтому я ничего не могла вспомнить, когда попала сюда?
— Угу, со временем животное сознание брало верх над остатками человеческого… Твоя бессмертная, — игривый смешок, — душа еще долго сопротивлялась, ждала твоего возвращения. Дождалась, как видишь.
— А Лик? — спросила тихо, — он так и не вернулся?
И снова меня охватывают воспоминания из прошлой жизни. На этот раз в каждом из них — тот, кто дороже мне всего на свете, кто всегда со мной, пока мое сердце бьется хотя бы в одном из миров.
Я смотрю на него издалека. Он покидает замок после очередной ссоры с отцом. Красивые губы кривятся в ухмылке, глаза почти черны от злости. Это Лик, несомненно, Лик, не двойник его, не тень — он сам. Но он изменился. Он говорил, что будет более предсказуемым? Так и случилось, вот только движут им сейчас обида и упрямство. Он не вернется.
— Уходи, Дея, — говорит он мне, — и не приходи больше.
Уставший, похудевший от напряженного труда. Он начал все с самого начала и зарабатывает на жизнь как простой рабочий. Он хочет стать стражником и получить крылья в порядке общей для всех очереди. Я знаю, у него все получится, но какой ценой. Он вырвал из сердца сожаления о прошлом, и для меня в его жизни тоже нет больше места.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Воли ему не занимать, но я не могу не думать о том, что он пытается штурмом взять открытую дверь. Все можно было бы решить мирно, но та часть его души, которая могла бы изменить все, теперь не здесь. А я… я не могу найти слов, способных его убедить…
Праздник, шествие. Владыка чествует самых доблестных стражей и воинов. Лик в их числе. Смотрит на отца с вызовом, с вечной своей ухмылкой. Я наблюдаю со стороны, с места, где расположены почетные гости и члены семьи. Владыка, чуть помедлив, наклоняется к нему, желая вручить награду, но тут его сын выступает вперед и решительным жестом отвергает эту высочайшую честь. Я закрываю глаза, чтобы не видеть торжества на его лице. Он думает, что это миг его триумфа, но это очередной шаг в пропасть…
— Нет, не вернулся, — прошептала почти беззвучно.
— Хорошего ты о нем мнения, как я погляжу! — прокаркал птиц… «Птиц» же лучше «недоворона», так? Мир зыркнул на меня недовольно, показывая, что лучше, но ненамного. — Был он здесь, был. Только поздно. Таар-ди-Ор уже был мертв.
— Лик тут был? Когда? Как? — вопросы сыпались из меня один за другим, будто горошины из стручка.
— Незадолго то того, как ты стала проводником. Но пробыл здесь недолго. С ним произошло примерно то же самое, что и с тобой. Как только он себя осознал и огляделся как следует, переместился дальше. Вот и вся история.
На этом месте птиц взъерошился, будто воду с себя стряхнул, и заскакал нетерпеливо.
— Знаешь-ка что, хватит уже тут голышом разгуливать, чай не райские кущи, — проворчал он, — давай перекидывайся, и пойдем крылья разомнем, пока есть такая возможность.
Я вздрогнула, в первый раз за все время нашего разговора осознав тот факт, что расхаживаю нагишом перед посторонним мужчиной (разум мой, наверное, для спасения себя любимого упорно воспринимал Единого пусть и божественной сущностью, но и человеком одновременно). С другой стороны, какая разница, есть на тебе одежда или нет, если он тебя насквозь со всеми потрохами видит..
— Вот-вот, — подтвердил птиц, — но смущать тебя забавно.
Кстати о птичках.
— А почему ты выбрал Мира? — спрашиваю, опускаясь на корточки для того, чтобы сменить ипостась, — Он вообще настоящий? Или просто излюбленная оболочка?
— А, милый твоему сердцу блондинчик? — проскрипел птиц. — Настоящий, конечно. Миртен аль Виарр, представитель младшей ветви шедарского аристократического рода. Я, знаешь ли, предпочитаю не плодить сущностей сверх необходимости. Да и вообще не вмешиваться в ваши дела. Вот посмотреть на вас изнутри — это да, это любопытно.
Я завершила оборот и слушала эти божественные откровения, приоткрыв клюв.
— Твой Лик сбежал и навертел дел по всем четырем реальностям. Удивительное упорство! — это птиц прокаркал почти с восхищением. — Даже с рассеянной памятью он умудрился вгрызться в каждый из миров и остаться там значимой личностью. Понимаешь, чем это чревато?
— «Экологичный способ»? — вспомнила я.
— Угу. Чем сильнее бывший проводник влияет на реальность, тем сильнее отторгается ею. Сидел бы себе тихо, незаметно — жил бы себе потихоньку. Но этот не из таких, ему подавай подвиги и виражи покруче. Люблю эдаких, с ними не заскучаешь, но и мороки… В общем, так как спокойно жить он не хотел, реальности ополчились на него, как клетки здорового организма на непрошеный вирус.
— Так он действительно жил, танцуя со смертью? — наконец, поняла я.
— И жил, и живет… можешь поверить, наблюдать за этим весьма интересно. Единственным, кто смог твоего нахала сдерживать, оказался Миртен. Мне, знаешь ли, не очень хотелось, чтобы бывшего моего проводника с почетом грохнули — уж очень было любопытно, чем обернется ваша встреча, и я сначала ненадолго позаимствовал у блондина сознание. Мне понравилось. Тогда я создал его копии в каждом из миров, кроме Черного. Тут-то уже … мда… Все, хорош клюв мне заговаривать, барышня. Летим?
