— Мирмидонт! — крикнул Андрей и, развернувшись, сразу начал стрелять.
Огромное насекомое, яростно раскидав обломки от дверей, заоглядывалось в поисках наглого стрелка. Гордон, перекатившись по полу за какой-то опрокинутый стол, едва успел выкрикнуть:
— В укрытие, быстро!
И мирмодонт помчался на Андрея, словно бык на красную тряпку. Заключенный, запоздало вскрикнув, кинулся бежать — против такой мощи не устоит и бетонная стена! Благо мирмидонт с трудом двигал громадину своего тела, и Андрею удавалось бежать быстрее его. Фриман, увидев, что друг в опасности, вскинул автомат. Он всегда хотел попробовать, что будет, если нажать на едва заметный второй спусковой крючок табельного автомата. И сейчас случай был как нельзя подходящий. Из ствола с мощным импульсом вырвалась большая, чарующей красоты энергетическая сфера. Фриман невольно засмотрелся на ее радужные переливы, пока она мчалась к мирмидонту, и даже не успел удивиться, когда эта сфера буквально вошла, растворилась в теле гигантского насекомого. Мирмидонт споткнулся, взревев от ярости и боли. И снова возобновил погоню за Андреем.
— Андрей! — крикнул Фриман, — Попробуй второй курок!
— Что?!
— Второй курок!
Андрей, сообразив, что от него требуется, тоже выпустил в мирмидонта энергетическую сферу. На это раз тому это совсем не понравилось, он продолжил бежать, уже ощутимо прихрамывая и круша столы на своем пути. И вдруг Фриману в голову пришло решение. Простое, как и все гениальное. Удостоверившись, что Андрей довольно успешно убегает от мирмидонта, он крикнул:
— Главное, не останавливайся! Как только он кинется на меня, гаси его!
И Гордон открыл огонь. Пули с грохотом всаживались в твердое тело насекомого, и каждое из этих рваных отверстий выплевывало на пол струи ядовито-желтой крови. Выдержав десяток пуль, мирмидонт оставил прыткого беглеца и понесся на своего нового обидчика. Фриман, увидя это, ощутил азартные мурашки по спине, и кинулся вон из своего укрытия. Он бежал. Мирмидонт не отставал, приходилось бежать что было сил. Но странная смесь страха, азарта и злобы подгоняли Фримана вперед. Сзади уже послышались выстрелы — это Андрей, последовав совету, открыл огонь. Пара пуль жестко хлестнули Гордона по спине, и у него перехватило дыхание. Повернувшись на бегу к Андрею, он покрутил пальцем у виска. Тот лишь виновато пожал плечами. И продолжил атаку.
Справились с мирмидонтом быстро, эта тактика показала себя самой лучшей. Мирмидонт, словно разъяренный бык, гонялся за одним из них, в то время как второй стрелял. Они менялись местами трижды, и наконец огромное насекомое упало. Мирмидонт не умер, он еще скрежетал по полу огромными когтями, пытаясь встать, когда Гордон и Андрей облегченно вздохнули и, не удержавшись, дали друг другу «пять», словно дети, выигравшие любимую игру.
Выжидать более не было причин. С помощью гравипушки легко и быстро разобрали завал, и проход в коридор был открыт. Фриман удовлетворенно повернулся к Андрею и, улыбнувшись, сделал рукой приглашающий жест.
— Прошу вас, господин! Навстречу к свободе!
Андрей улыбнулся. За то короткое время, что он провел с этим ученым, он очень привязался к Гордону Фриману. Это была историческая личность, о которой он слышал еще многие годы назад, но в жизни доктор Фриман оказался совсем иным, чем в почти уже народных сказаниях. Андрею нравилась его наивная манера восприятия мира, словно это был не умудренный пережитым опытом боец, а все еще познающий бездонные тайны природы ученый. Ему нравилось, что Фриман никогда не говорит не по делу. Он оказался живым, в полном смысле этого слова, не обезличенным собирательным символом свободы, коим его представляют многие, а живым человеком, со своими радостями и страхами. И вроде бы все шло по плану. Расставаться не было причин. Надо идти дальше, но… Андрей еще сильнее ощутил в своем сердце то странное жгущее чувство, которое глодало его разум последние часы. Нет. Он не может просто так уйти. И оставить Стаса безнаказанным…
— Ну, что же ты ждешь? — весело позвал его Гордон.
— Подожди, — сказал вдруг Андрей, — Ты знаешь, я… я не пойду.
Фриман замер. Что?!
— То есть как это "не пойдешь"? — осторожно спросил он.
— Так надо… Я тебе не рассказывал, но… У меня тут есть один знакомый, из надзирателей. За мной должок. Я должен найти его.
— Что… что ты мелешь? Какой надзиратель? Какие у тебя могут быть дела с надзирателями? И как…
— Пойми, Фриман, я его знал. До Семичасовой Войны знал. Он был моим другом. А потом он ушел в Альянс. Ты понимаешь?
Фриман осекся. Вот в чем дело…
— Я… я понимаю, но… Зачем тебе все это? Пусть живет, он добровольно перестал быть человеком, и…
— Пойми, я с ним дружил. А тут он пытал меня. На допросах, каждые два дня. Я должен найти его и… наказать.
Фриман все понимал. Конечно же понимал… Слишком сложная это личность — Андрей… Как жаль, что Гордон об этом не догадывался раньше…
— Андрей, послушай. А как же свобода? Ты хотел вступить в Сопротивление, бороться за свободу… Как же все это?
— Я остаюсь тут, — мягко сказал Андрей, — Я так решил. А это… не волнуйся за меня. Если мне удастся все, то я сумею разыскать повстанцев. Иди сам, дорогу ты уже не перепутаешь. И может, когда-нибудь, я разыщу тебя, и мы снова встретимся.
Фриман хмуро улыбнулся. Сказать было нечего. Все уже сказано. Гордон шагнул вперед и пожал этому человеку руку. Человеку, который стал его другом. Навсегда.
И, не говоря больше ни слова, они разошлись.
…Элитный офицер СЕ121007 шел по одному из монолитных коридоров Цитадели. Его тяжелые шаги разносились далеко, отражаясь эхом от металлических стен этой грандиозной постройки. В Цитадели было всегда довольно тихо, лишь негромко гремели постоянно работающие механизмы по доставке капсул с Нова Проспект, и изредка слышались тихие перешагивания сталкеров. СЕ121007 шел медленно, словно прогуливаясь, хотя у него и было важное дело. Но сейчас он почему-то не мог заставить себя идти быстрее. Наверное, мешали тяжелые мысли, вечные, неусыпные мысли. Хоть он и старался заглушить их, как только мог.
"Основная часть стандартная… — проносилось в его голове, — Обычные вопросы: зачем он это хотел сделать, кто подослал, и так далее… Держаться наверняка будет до последнего, старик-то совсем спятил, тогда на вокзале нес какой-то бред, когда мои его схватили. Придется прибегнуть к… специальным методам воздействия… Но это же старик… Он не понимал, что делает… Но все же. Он и так загнется скоро, от возраста…"
Сканер идентификации пропустил офицера СЕ121007 в блок, где содержались солдаты до особых заданий. Выбрав взглядом среди отдыхающих солдат того, который покрепче, он сделал ему знак рукой.
— Ты, пойдешь со мной.
— На спецоперацию? Тогда нужно взять еще людей. Командир отряда спит вон там, в углу.
— Я сказал, пошли. Мне помощник нужен, допрос надо провести.
Солдат поспешно повиновался, но все же спросил:
— Допрос? Высшие чины Элитных подразделений разве могут проводить допросы?
"Но этот случай не имеет ведь иного исхода, — спорил офицер с собой, — Это — показательный пример. Если мы отпустим этого старика живым, то остальные мятежники ощутят свою безнаказанность… Нет, этот случай должен стать примером для всех… Никто не смеет идти против Альянса!".
— Элита все может, — резко сказал вслух СЕ121007, - Свод Правил, касающихся Элиты, это не запрещает. У меня предписание лично от самого Консула. И вообще, делай что тебе говорят, почему я, высший офицер, должен давать тебе отчет?!
Солдат, поняв, что сказал лишнее, поспешно умолк, стараясь вообще быть незаметным. С Элитой лучше не спорить.
— Отправляйся в блок пятый, за инструментами. И иди в камеру допроса номер семь.
Солдат поспешно ушел, а офицер, с каждым мгновением еще больше обретая уверенность, вошел в отделение временного содержания. Вышедший ему навстречу синтет, облаченный в форму служащего Цитадели, сообщил:
— Ваш подопечный уже в камере семь для допросов. Можете начинать.
И служащий удалился. Офицер решительным шагом вошел в камеру, освещенную специальной лампой холодного света, как и все в Цитадели. Старик, сидящий на краешке обитого красным дерматином кресла, метнул на него испуганный взгляд. Вся уверенность СЕ121007 начала куда-то пропадать. Но он твердо решил не давать волю странным мыслям. Передумав снимать шлем костюма, он просто встал перед стариком и строго окинул его взглядом.
