А красные жрецы? Вынашивающие веками свою месть, передавая из рода в род жажду отомстить ненавистным аделианам за все свои поражения. За позор, который претерпели их предки, вынужденные скрываться в ущельях Драконовых скал, подобно дикарям.
Даже думать невозможно, чья месть будет страшней, и сколько скорби готовит завтрашний день. Прошлая ночь унесла стольких близких людей, а что будет завтра?
Приближение рассвета пугало королеву сильнее самого страшного сна.
В открытые окна королевской спальни влетел ночной ветер, принеся отголосок криков с другого конца города.
Королева встала и, как была в ночной рубашке, подошла к окну. Перед ней был внутренний двор с небольшим декоративным садом. Звуки с Западных врат доносились едва уловимо, но Сильвира словно воочию слышала яростные крики варваров Нереи, идущих на приступ.
Это продлилось недолго. Донёсшийся отзвук урагана, начавшегося и закончившегося в один миг, утопил все голоса. И вновь воцарилась тишина, в которой были слышны удары собственного сердца.
«Они снова ударили кровавым дождём», – прошла острым серпом мысль.
Королева знала, что Этеокла в эту ночь нет на стене, что его воины были готовы к этой атаке и удар жрецов крови не соберёт столько душ, как вчера. Но донёсшийся отголосок удара навеял такую смертную тоску, что Сильвире почудилось – весь сад и её спальня пропитаны кровью и смертью.
Сильвира задрожала. Она хотела воззвать к Спасителю, попросить, если не спасения, то мужества достойно завершить свой путь, но слова застряли в горле, сжатом словно удавкой. Океан тоски и скорби обрушился на неё необъятной толщей.
Из глаз брызнули слёзы отчаяния и ярости.
– Хватит! Довольно! Я не хочу этого! Мне не надо ни королевства, ни короны, не надо ничего! К хаосу это призвание! Отдай его кому-нибудь другому, умоляю… Я ненавижу эту корону, эту мантию, эти трубы и знамёна, порвать и закопать всё это, в землю, в землю! – слёзы душили владычицу. – …В чём я провинилась, Спаситель? Разве мало было страданий? Где Твоё могущество, где Твоя спасающая рука? Пусть умру я, но за что эта кара моим людям, моим верным друзьям и соратникам?! Что, у них тоже призвание, тоже миссия, ответишь Ты?
Она отскочила от окна и яростно вскинула руки.
– Нам не надо никаких миссий, никаких свершений, никаких подвигов! Дай же нам просто жить! Жить без всяких ужасов и крови! Неужели это так много? Неужели Тебя бесполезно просить о такой малости? Неужели не видишь, что это испытание мне не под силу?!
Сильвира с минуту рыдала, содрогаясь всем телом. Затем резко утёрла слёзы и, тихонько подойдя к соседней спальне, приоткрыла дверь.
– Мойрана?
Она не спала. Сидела у постели, глядя на владычицу широко раскрытыми глазами, в которых отражалось всё, что переполняло в этот миг Сильвиру – скорбь, тоска, боль – совершенное сопереживание.
– Мойрана, – королева подошла и опустилась рядом с ней на колени. – Помолись со мною, пожалуйста.
***
До рассвета она спала спокойно. Никто из слуг не смел войти в это утро к владычице. Ритуал перед битвой – священное время, которое предстоит ей пройти в одиночку, по древним обычаям южного рыцарства. Боевое облачение королевы было приготовлено с вечера в её покоях. Сильвира не спеша надела белые матерчатые одежды, плотные и твёрдые, служившие поддоспешниками. Затем наступил черёд позолоченной кольчуги, усиленной наплечными и нагрудными пластинами, железной кольчатой юбки, закрывающей поясницу и бёдра. Сапоги, наголенники, поножи – одевать всё это Сильвире было привычно, она даже испытывала некое удовольствие от воинского ритуала, легко справляясь со всеми ремешками и застёжками. Чёрный плащ с алой подкладкой плавно лёг на выпуклые наплечники. Ножны с прямым мечом застёгнуты на поясе. Огненно-рыжие волосы Сильвира медленно зачесала назад и скрепила заколкой. Наконец, последняя часть облачения – стальной конусный шлем с наносьем и пластинами, защищающими шею и горло.
Закончив ритуал, королева резко распахнула двери своей опочивальни, выходя решительным шагом в коридор, где уже несли караул рыцари-телохранители, ограждая владычицу от назойливых вельмож и гонцов с донесениями.
– Есть кто-нибудь от Этеокла? – спросила королева, не замедляя шага.
– Я! – протиснулся между чёрными доспехами двух телохранителей белобрысый прознатчик Аргомах.
– Какие вести?
– Много убитых. Четыре, а то и пять десятков, всех ещё не сосчитали. Боевой дух слаб. Этеокл пока держит войско в кулаке, но среди «степных орлов» назревает бунт…
– Довольно. Я всё поняла.
Аргомаха оттеснили. Гонцов с городских застав к королеве не подпускали: не до них сейчас. Город пока под контролем, и этого достаточно.
И лишь у самого выхода из дворца Сильвира остановилась перед Теламоном, у которого был на редкость довольный вид.
– Хорошие вести, сиятельная королева! – сказал он громко. – Адмирал Иокастор таки напугал пресветлого князя Тан-Эмара. Тот пошёл на попятную. Во всём обвиняет злые языки, которые, дескать, ввели его в заблуждение и всякое такое. Через своего посланника он клятвенно пообещал Иокастору, что отпустит всех ваших подданных, которых арестовали по недоразумению, и на наши берега не позарится…
– Это было предсказуемо. Хитрый паук будет выжидать, чем закончится наша схватка с Хадамартом. Интересно, он уже знает о судьбе Асамара?
– Меликертский князь точно знает. Он его во всём обвиняет, дескать, этот злодей постоянно обманывал его, говоря, что пленники с «Вольного» – пираты, а не ваши подданные. Обещает вернуть все деньги, уплаченные за выкуп наших моряков и сверх того.
– Надо же. Неужели гибель Асамара его так испугала.
– Не только, не только, сиятельная королева! Два дня тому у меликертских скал состоялась морская битва.
– И? – насторожилась королева.
– Адмирал Иокастор разбил эскадру Хадамарта! Потеряв всего три галеры, он отправил на дно Эола шестнадцать кораблей Падшего, включая четыре галеаса!
– Хвала Всевышнему! Славная победа! Давненько нелюдей на море так не бивали! – посыпались восторженные возгласы.
Королева сохраняла холодное выражение лица.
– Это приятная новость, но не более того. У Хадамарта ещё две такие эскадры в запасе, а наши корабли теперь нуждаются в ремонте. Иокастор храбр, но недостаточно дисциплинирован. Я не приказывала ему ввязываться в бой. Хотя и ценю его отвагу.
Оборвав этими словами вспыхнувший на минуту восторг, королева обвела всех долгим предупреждающим взглядом. «Не дайте мелким успехам опьянить себя, – говорил этот взгляд. – У нас впереди битва превыше наших сил».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
