Моисея Наппельбаума и визуальными экспериментами Эль Лисицкого и Александра Родченко. Пожалуй, лишь на киноэкранах здесь представлены скорее единомышленники, творческие соперники, но не антагонисты: кадры из фильмов Сергея Эйзенштейна, Дзиги Вертова, Якова Протазанова и других гениев революционного кинематографа сообщают всему происходящему праздничный динамизм. Авторы выставки так точно и соразмерно выстроили ее внутренний сюжет, что от всего этого разнообразного великолепия не возникает ощущения раздражающей эклектики. Они сумели выявить глубинные связи, взаимную рефлексию явлений, принадлежащих к одной эпохе, к общему времени и пространству рождающейся Советской страны. Композиция выставки отражает возникновение и развитие художественных и политических иллюзий, которые объединяли разных мастеров, которые часто враждовали друг с другом, как и их политические покровители. Неслучайно завершением экспозиции, ее постскриптумом становится «Комната памяти», где на экране сменяются лица героев эпохи в фас и профиль с датами ареста и ухода из жизни.
Но, похоже, мистерия творчества обладает большей властью, чем мистерия повседневной жизни. Поэтому создателям этой грандиозной выставки можно не бояться СМИ. Даже британских.
Февраль 2017
Страсти-мордасти
Как законченный марксист всегда точно знал, что если история повторяется дважды, то первый раз это трагедия, а второй раз – фарс. А если трижды или четырежды? Когда все грабли уже давно разобраны и практически не на что наступать. Когда все перепутали трагические и комические маски и пойди разбери, кто Коломбина, кто Арлекин, а кто Панталоне. Тут и автору «Капитала» впору сойти с ума.
Тем более что без всяких Маркса и Энгельса берусь собрать не двадцать, а двести тысяч писем от граждан, которые будут вполне серьезно озабочены тем, к примеру, что использование слова «викинг» в любом контексте угрожает национальной безопасности Российской Федерации. После чего – отзываясь на волеизъявление вышеупомянутых взволнованных граждан, – можно было бы провести закрытый показ одноименного фильма, где специально отобранные люди будут считать количество оскорблений, нанесенных его авторами православным, мусульманам, иудеям, буддистам, адвентистам седьмого и всех других дней, атеистам, не говоря уже о представителях секс-меньшинств. И это только малое количество конфессий и социальных групп, участники и приверженцы которых могут почувствовать себя оскорбленными, просто выйдя на улицу и оглядевшись по сторонам. С ними-то и надо работать в особом, что называется, эксклюзивном формате.
Как было сформулировано в одном советском анекдоте о собрании ячейки КПСС: «Сейчас беспартийные выйдут, и мы прочтем закрытое письмо Белинского Гоголю». Ничего плохого в таком подходе нет. Коль скоро целых двадцать тысяч людей, половина из которых наверняка до сей поры и слыхом не слыхивала о Матильде Кшесинской, а вторая половина училась в школе по учебникам, где Николая II называли «Николаем кровавым», обеспокоены возможным аморальным воздействием фильма Алексея Учителя на остальных 146 миллионов 818 тысяч 993 граждан России, то почему бы не пойти им навстречу. И почему бы очаровательному депутату вторично не подать запрос в Генеральную прокуратуру по поводу того, что безответственные кинематографисты совсем не думают о чувствах верующих? А в ответ уже Алексей Учитель, вместо того чтобы художественно решать проблему всеобщего ублажения, подает в суд на квалифицированного юриста, небезуспешно занимавшего высшую прокурорскую должность в Крыму. Нас ожидают как минимум два судебных процесса на заданную тему. Жить становится не только лучше, но и явно веселее. В этой истории мне больше всего жаль судей, решения которых не удовлетворят ни одну сторону, какими бы разумными они ни были.
А тут и в Северной столице накаляются нешуточные страсти. И глава Законодательного собрания города В.С. Макаров, профессор, за плечами которого три высших образования – военное, экономическое и юридическое, – считает возможным сравнить значительную часть петербургской интеллигенции с распущенными девчонками, распевавшими с амвона главного православного храма страны оскорбительные вирши. И только за то, что эта самая интеллигенция, не оппозиционеры там какие-нибудь, не дай бог, а вполне законопослушные и образованные граждане имеют свою точку зрения по поводу юридически-хозяйственной принадлежности Исаакиевского собора. Я, конечно, ликую, что глава законодателей Санкт-Петербурга никому не напоминал о злодеях, выпрыгнувших прямо с наганами из своих местечек в черте оседлости, – в данном случае Зиновьев с Каменевым могут спать спокойно. Должно не спаться только Алексею Учителю и потенциальным прокатчикам его еще не завершенного фильма, так как некая грозная организация «Христианское государство – Святая Русь», само название которой наводит на мысль о симулякрах, грозит поджигать все кинотеатры, где могут показывать богохульную «Матильду», а любое упоминание о ней предлагает считать призывом к «русскому майдану». РПЦ сразу открестилась от этих «поджигателей», прекрасно понимая, что они своими явно неадекватными призывами компрометируют каждое из четырех слов, из которых состоит название удивительной структуры.
Словом, кипят нешуточные страсти, которые у мало-мальски рассудительных людей вызывают чувство недоумения. И от уровня дискуссий, и от очевидности интересов, которые не имеют ничего схожего с общественным и государственным благом. И дело не только в том, что все эти перебранки, которые явно перешагнули грань парламентских дебатов, выглядят нелепо, ставя всех участников в неловкое положение. Хуже другое: забалтываются важные проблемы, суть которых не проясняется от количества обращений в правоохранительные органы. Кому-то, может быть, и важно, изменял ли Николай II Александре Федоровне, но куда важнее, что произошло с Россией, с ним самим и со всей его семьей после его отречения от престола.
Хочется верить, что любая дискуссия не предполагает ни гражданского, ни физического смертоубийства одной из сторон. Не раз упоминал о том, что немалая часть граждан Российской Федерации считает, что Солнце вертится вокруг Земли. Но это вовсе не означает, что они собираются нарушать земные законы, уклоняться от уплаты налогов или подкарауливать очередную жертву в темном переулке. Поэтому им надо терпеливо, не используя внелитературной лексики, объяснять, как устроен мир. Что, к слову сказать, делали и в Исаакиевском соборе, который ошеломил меня в детстве и как величественная архитектурная ода православию, и как пространство для чудесного маятника Фуко. Не надо думать, что все эти страсти-мордасти такая уж безобидная вещь. Вспомните финал одноименного рассказа Максима Горького: «Придут Страсти-Мордасти, / Приведут с собой Напасти; / Приведут они Напасти, / Изорвут сердце на части! / Ой беда, ой беда! / Куда спрячемся, куда?»
Февраль 2017
Язык мой – враг мой?
Выступая на церемонии празднования Дня соборности, президент Украины Петр Порошенко весьма жестко раскритиковал тех политиков, которые считают возможным, чтобы Донбасс оказался за пределами страны. Не мое дело заниматься конспирологическими толкованиями речи лидера соседнего государства – не могу достоверно ответить на вопрос о том, кого имел в виду П. Порошенко. Но,
