Флагман 1-го дивизиона миноносцев каплей Александровский шел на Ласточке-9 в атаку на англичан правофланговым. Его первой целью был броненосный фрегат Регул. Освещенный палубными фонарями фрегат был виден, как светящийся окнами городской дом в летнюю ночь. Первая торпеда попала в фрегату в мидель, вторая в носовую часть под якорные клюзы. Мощные взрывы приподняли корабль и взметнули высоко вверх огромные столбы воды. Миноносец проскочил под носом у фрегата, подпрыгнув на поднятых взрывами волнах, и устремился к стоящему за фрегатом флагману англичан броненосцу Беллерофонт, на полном ходу совершая циркуляцию, чтобы открыть директрису стрельбы кормовому аппарату. Открыв директрису, командир Ласточки-9 лейтенант Блохин спрямил на несколько секунд руль, давая расчету аппарата возможность поточнее прицелиться. Торпеда вышла из аппарата на дистанции 400 метров и попала броненосцу под корму. Многолетние тренировки экипажа не пропали даром. Все торпеды нашли свои цели.
Миноносец завершил циркуляцию и полетел к выходу из бухты. Как было приказано, расчет стоящей на корме трехдюймовки открыл беглый огонь по броненосцу, увеличивая панику на его борту. Командир миноносца, артиллеристы и торпедисты увидели, как над броненосцем встали еще два столба воды от взрывов. Такие же столбы вставали над кораблями по всей бухте. Вслед отходящим миноносцам ударили несколько пушек. Потрясенные взрывами артиллеристы противника палили наугад в ночную тьму.
Лишь один из фрегатов избежал попаданий. А может, торпеды не сработали? Или прошли под килем. Его добили миноносцы третьей линии. По всей северной бухте яркими факелами горели корабли. На пяти кораблях взорвался боезапас. Впрочем, факелы быстро гасли, когда корабли уходили под воду.
В южной бухте дело у миноносников прошло ничуть не хуже. Подошедшему резерву осталось лишь добавить по паре торпед двум не желавшим тонуть броненосцам. Разгром англо — французского флота был небывалым в истории. Никогда еще такое количество первоклассных боевых кораблей не отправлялось на дно одновременно.
Потерь у миноносных отрядов практически не было. Лишь пятеро матросов были ранены прилетевшими с торпедированных кораблей обломками. Одного торпедиста зашибло насмерть прилетевшим куском стального фальшборта. И все.
С рассветом подошедшие носители взяли на буксир стоявшие в бухтах транспорта. Их экипажи даже не пытались оказать сопротивление. Напротив, они в панике, вместе с десантом на шлюпках еще затемно перебрались на берег. Шесть пароходов утонули от попавших в них торпед, прошедших мимо броненосцев. А 13 больших пароходов, набитых войсковым имуществом десанта стали трофеями русских моряков.
Высадившиеся на берег морские пехотинцы тоже не встретили сопротивления. Противник был полностью деморализован. Взяли в плен нескольких капитанов транспортов и броненосцев. Взяли обоих адмиралов. Остальных брать в плене не стали. Слишком их было много. Большая часть команд и десанта с торпедированных кораблей сумела добраться до берега.
Обыскали берега и дно обеих бухт на мелководье на предмет неразорвавшихся торпед. Все торпеды имели встроенный механизм самоликвидации, рассчитанный на полчаса. Миноносцы уже не были секретом, их видело слишком много глаз и в проливах, и бухтах Лемноса. Однако, торпеды все еще оставались совершенно секретным оружием. Тем не менее, после тщательных поисков неразорвавшихся торпед не обнаружили.
Команды английских и французских кораблей видели атакующие их маленькие быстроходные корабли, видели вспышки и хлопки выстрелов из неизвестного оружия. После этих хлопков корабли потрясли мощные подводные взрывы, подобные подрывам на минах. Что именно вызвало эти взрывы, было совершенно неясно.
Константин отправил с донесением о прошедшем бое Ласточку-9 с донесением Михаилу в Стамбул. Через 9 часов после боя при Лемносе телеграф отстучал в Санкт-Петербург сообщение о небывалом в истории разгроме двух сильнейших флотов мира. Из Петербурга сообщение полетело в Варшаву, затем в Берлин, а оттуда в Париж и Лондон.
Обе столицы не поверили сообщению. Такого просто не могло быть в принципе. Однако, через сутки в Афины пришел французский фрегат Калипсо, командир которого подтвердил, что объединенный флот уничтожен. Когда после разведки фрегаты вернулись к Лемносу, они были встречены сосредоточенным артиллерийским огнем двух десятков вооруженных пароходов. Причем, стрельба была весьма точной и велась с дистанции, недоступной пушкам фрегата. Калипсо получил повреждения, но смог оторваться, благодаря своему ходу в 15 узлов. Второй фрегат был утоплен. Впрочем, командир фрегата капитан Де-Бланж был уверен, что его отпустили намеренно, хотя могли и утопить, как и его напарника. Но, сообщать об этом командованию он не стал. Два английских фрегата из разведки не вернулись.
Император Александр в своих посланиях королеве Виктории и императору Наполеону выразил глубокие соболезнования по поводу героической гибели их кораблей в бою и предложил заключить двухсторонние мирные договоры с признанием результатов русско-турецкой войны. Контрибуции за нападение английского и французского флота на Российские владения Александр обещал не требовать.
По всей империи зачитывали манифест Императора о полной и окончательной победе над исконным вековечным врагом. Стамбул был переименован в Константинополь, а над храмом святой Софии снова вознесся православный Крест Господень. В ознаменование небывалой победы в стране были объявлены два выходных дня. По всем городам, селам и деревням проходили народные гуляния. Мужскому полу за счет казны наливали по чарке казенной, женскому полувыдавали по большому печатному прянику, а детям — по малому. Гремели салюты, взлетали вверх фейерверки, на площадях играли оркестры.
В церквях и соборах священники творили торжественные службы и возносили благодарственные молитвы. Народ ликовал и славил Императора с братьями. Наконец-то народу русскому повезло с правителями! Ранее Александра именовали Освободителем. А теперь стали называть Завоевателем и Великим, как Петра-1 и Екатерину-2.
Константин, Михаил и Николай направили Императору телеграфом обширные реляции о проведенной военной компании и почтой длинные представления на награждение генералов адмиралов, офицеров и рядовых орденами Российской империи.
Российская пресса билась в экстазе. Во время войны все сообщения корреспондентов с фронтов подвергались жесточайшей цензуре офицерами Дотай. Не раскрывались географические названия, названия соединений и частей, фамилии генералов и офицеров, типы оружия. Типичные репортажи с фронта выглядели примерно так: «В №-ском государстве №-ская дивизия под командованием генерала № взяла штурмом город №-ск. Взято 1200 пленных и 8 пушек. Наши войска потерь не имеют». Понятное дело, обывателям читать такие новости было не слишком интересно.
Теперь почти все ограничения были сняты. В каждом номере все газеты печатали красочные описания триумфальных побед русского оружия. Приводились фамилии участников боев и выдержки из наградных реляций. Публика читала эти статьи с восторгом. Под цензурой оставались только миноносцы, торпеды и тактико-технические данные новых типов оружия.
Общественное мнение охватил верноподданнический восторг. Даже дворяне, ранее недовольные отменой крепостного права, теперь с воодушевлением славили Императора. Священство искренне радовалось восстановлению православия в Константинополе. Подданные готовы были идти за Императором в огонь и в воду.
Михаил, Константин и Николай находились в постоянном телеграфном контакте с Александром, в ожидании ответа великих держав на предложения России. Вся переписка между ними шифровалась.
Император Наполеон и королева Виктория, как люди здравомыслящие, готовы были заключить с Россией мир, поскольку им были совершенно непонятны причины столь быстрого и столь полного разгрома сильнейшего флота. Прежде чем воевать с Россией, следовало понять причины катастрофы.
Дипломаты и разведчики, обретавшиеся в Турции во время войны, в своих отчетах отмечали чрезвычайно высокую скорострельность новых русских винтовок и пушек, а также их высокую точность и дальнобойность. Добытые ими образцы винтовок, патронов к ним, а также неразорвавшиеся ракеты и артиллерийские снаряды уже были отправлены в Париж и Лондон. Но, с ними еще предстояло разобраться. И это никак не объясняло разгром флотов.
