Баллада круга
Счастья искать я ничуть не устала.Да и не то чтобы слишком искалаЭтот зарытый пиратами клад.
Только бы видеть листочки да лучики…Только бы чаще мне были попутчики: Тень на тропинке, Полёт паутинки И рощи не сумрачный взгляд.
Но измогильно, откуда-то снизу,Жизнь поднялась. И под чёрную ризуСпрятала звезды, восход и закат…Ну и повысила ж, ведьма, в ценеЭто немногое, нужное мне: Тень на тропинке, Полёт паутинки И рощи не сумрачный взгляд!
— Ну, — я сказала, — раз так, — я сказала,Что ж! Я сорву с тебя, жизнь, покрывало!А не сорву — не беда. НаугадВ борьбе с тобою,В борьбе с собою,В борьбе с судьбоюДобуду с бою Тень на тропинке, Полёт паутинки И рощи не сумрачный взгляд!
Глупо, однако, что посланный на домВоздух, и лес, колыхавшийся рядом,Надо оспаривать, ринувшись в ад,Дабы, вернувшись дорогой окольной,Кровью купить этот воздух привольный,Тень на тропинке,Полёт паутинкиИ рощи не сумрачный взгляд…
Вижу я даль с городами громадными,Дымные горы с тоннелями жадными,Грозного моря железный накат,Но не схожу с великаньего трактаВ поисках трёх лилипутиков! Как то: Тень на тропинке, Полёт паутинки И рощи приветливый взгляд…
Так из-за нужного массу ненужногоРобкий старик накупил. И натужливо,В тачке, увозит томов пятьдесят —Ради заморыша-спецприложения!
Где вы?За вас принимаю сражение, Тень на тропинке, Полёт паутинки И рощи таинственный взгляд!
…Что же лежу я под соснами старыми?Что не встаю обменяться ударами?Пластырем липнет ко лбу листопад.Латы росой покрываются мятые.Жизни вы стоили мне, растреклятые! — Тень на тропинке, Полёт паутинки И роща, где вязы шумят.
1970-еЛуна
Та область,Куда космонавты, вдвоём(Не то из Подвала, не то с Потолка!),Шагнули, — взволнован Луны водоёмРакетой-бадьёй на верёвке рывка,
Вторженьем землян, лунохода клешнёй… Не странно ли? — детям, рождённым сейчас, Под новой, дающейся в руки, Луной, Уж той не видать, что сияла для нас!
…Сбылось!Поколений великий накатНа две половины Луна рассекла;Одна — воздымала к ней пламенный взгляд,Другая — сама к ней дорогу нашла.
Но лунное счастье — на чьей стороне? Не знаю… Ведь нынешним детям Земли Приходится жить при доступной Луне. А мы — недоступную видеть могли.
1973Закат
Закат прекрасен, как душа Лауры,Как мысль травы, сияюще-зелёной,Как мысль травы, поднявшаяся вышеДревесных куп над далью ослеплённой. Темны деревья. Но поля покато Облиты блеском… Я догадки строю: К чему столь расточительная трата? Не связано ли всё, чем жизнь богата И не напрасна, — с пламенем заката Надёжнее, чем с утренней зарёю?Блеск и огонь на бузине укромной.Блеск и огонь на пыльно-золочёныхВолнисто-старых стёклах кухни тесной,Раздвинувшейся вдаль, как зал учёных, И в гроздьях вулканических рябины, — Как стекловидный пурпур изверженья, Внезапных, проницаемых прозрачно И раскалённо-жидких на мгновенье.Да, как трава, зелёный! Травянисто —Зелёный! — травянисто-лучезарныйЖар, свежий пламень! С тенью золотою,Союзной свету; жаркой тенью тою,В какой не скроешь умысел коварный! Да! Итальянский свет! Пушисто-красный, Оливковый… В слепящих срезах глины, На голубятне, в рощах… В ренессансных И кардинальских пурпурах рябины,Уже непроницаемых, однако,Уж не кипящих на пределе жженья.Но даже весть о допущенье мракаТеперь не омрачит воображенья. Черны деревья, Что вдали горели Кольчугой медной и драконьей раной И реяли, как плащ героя рдяный: Там ночь и осень. Свёртываясь, гаснет Драконьей кровью клёнов жар багряный.Но так неукоснительно, так властноДвиженье поступательное света,Что в ночь уже не веришь. Сердцу ясно:Не может тьмою кончиться всё это.
1970-еСинее море
Ивану Киуру
Синее море, белая пена,Бурных волн бесконечная смена…
Знаю — за той чертой,За поволокою,За волоокою далью далёкою, —Знаю — за той чертойВечно чудесные,Мне неизвестныеСтраны лежат.
В зарослях тёмных райские птицыТак горят — как лучи сквозь ресницы!
Там по прибрежию дружною пароюХодят рядком какаду с кукабаррою.
А за утёсамиТам носом к носу мыМожем столкнуться,Можем столкнутьсяПорой с утконосами —В дюнах, под солнцаЛучами раскосыми.
А за лианами переплетённымиТам водопады стоят веретёнами…
Ветер травой шумит,Равнина тянется…Там кенгуру,Там кенгуру пробежит —И вдруг оглянется!..
Синее море, белая пена,Бурных волн бесконечная смена…
1970Река
Когда одна я, совсем одна,И вечер свеж после жарких дней,И так высоко стоит луна,Что земля темна и при ней,
И холодный ветер пахнет травой,И веки смыкаются в полусне, —Тогда является мне на стенеРека и чёлн теневой.
А в том челне старина Гек ФиннСтоит вполуоборот:И садится он, и ложится в челнок,И плывёт, закурив, плывёт…
В лучах пароходов и городов,Один-одинёшенек-одинок,Становится точкой его челнок, Но не так, чтоб исчезнуть совсем, Но не так, чтоб исчезнуть совсем…
И все ему на реке слышныОстроты встречных плотовщиков.Спросите, а чем они так смешны?И смысл у них каков?
А просто смех на реке живёт,А просто весело ночью плытьВдоль глухих береговПо реке рабов…Но в свободный штат,Может быть!
Вдоль глухих береговПо реке рабов…Но в свободный штат,Может быть!..
1973Поэты
Когда потеряют значенье слова и предметы,На Землю, для их обновленья, приходят поэты.Под звёздами с ними не страшно: их ждёшь, как покоя!Осмотрятся, спросят (так важно!): «Ну что здесь такое?
Опять непорядок на свете без нас!»
(Кругом суета: Мышь ловит кота, К мосту рукава Пришиты, От всякой букашки Ищет защиты Бедный великан!
Зелёный да алый На листьях дымок, — Их бархат усталый В жаре изнемог…)
Вступая с такими словами на землю Планеты,За дело, тряхнув головами, берутся поэты:Волшебной росой вдохновенья кропят мир несчастныйИ сердцам возвращают волненье, а лбам — разум ясный.
А сколько работы ещё впереди!
Живыми сгорать, От ран умирать, Эпохи таскать На спинах, Дрожа, заклинать Моря в котловинах, Небо подпирать…
(Лучами блистает Роса на листе, Спеша, прорастает Зерно в борозде.)
Привет сочинителям славным, чьи судьбы предивны!Но колбасникам, тайным и явным, поэты противны —Что в чужие встревают печали, вопросы решают…Ах, вопросы нам жить не мешали, ответы — мешают!
И скажут ребятам такие слова:
«Вы славу стяжали, Вы небосвод На слабых плечах Держали, Вы горы свернули, В русло вернули Волны грозных вод…»
Потом засмеются И скажут потом: «Так вымойте блюдца За нашим скотом!»
Когда потеряют значенье слова и предметы,На Землю, для их обновленья, приходят поэты.Их тоска над разгадкою скверных, проклятых вопросов —Это каторжный труд суеверных старинных матросов,
Спасающих старую шхуну Земли.
1968Старинный бродяга
