Июнь 1917
2. Потоп
Людское море всколыхнулось,Взволновано до дна;До высей горных круч коснуласьВзметенная волна,
Сломила яростным ударомТвердыни старых плит, —И ныне их теченьем ярымПод шумы бури мчит.
Растет потоп... Но с небосвода,Приосеняя прах,Как арка радуги, свободаГласит о светлых днях.
Июнь 1917
Пред зрелищем войны
Орел двуглавый
Бывало, клекотом тревожа целый мирИ ясно озарен неугасимой славой,С полуночной скалы взлетал в седой эфирОрел двуглавый.
Перун Юпитера в своих когтях он несИ сеял вкруг себя губительные громы,Бросая на врагов, в час беспощадных гроз,Огней изломы.
Но с диким кобчиком, за лакомый кусокПоспорив у моря, вступил он в бой без чести,И, клюнутый в крыло, угрюм, уныл и строг,Сел на насесте.
Пусть рана зажила, – все помня о былом,Он со скалы своей взлетать не смеет в долы,Лишь подозрительно бросает взор кругом,Страшась крамолы.
Пусть снова бой идет за реки, за моря,На ловлю пусть летят опять цари пернатых;Предпочитает он, чем в бой вступать, – царя,Сидеть в палатах.
Но, чтоб не растерять остаток прежних сил,Порой подъемлет он перун свой, как бывало...И грозной молнией уж сколько поразилОн птицы малой!
И сколько вкруг себя он разогнал друзей,Посмевших перед ним свободно молвить слово:Теперь его завет один: «Дави и бейВсё то, что ново!»
Бывало, пестунов он выбирать умел,Когда он замышлял опять полет гигантский,Потемкин был при нем, Державин славу пел,Служил Сперанский.
Но пустота теперь на северной скале;Крыло орла висит, и взор орлиный смутен,А служит птичником при стихнувшем орлеТеперь Распутин.
10 июля 1914
Противоречия
1. Песни
Нет таких дней, когда песни – не нужны:Тают печали в лучах красоты.И на иконах есть венчик жемчужный,И на могилах сажают цветы.– Но почему же сегодня не дружныС песней раздумья и с рифмой мечты?
Пусть по полям окровавленным гневноРыщут зубастые звери Войны!Буйствует Жизнь и без них каждодневно,Губит жестоко и в дни тишины.– Но почему же не реют напевноГрустные думы и черные сны?
Молнии минут, и гром отгрохочет,Новое солнце над миром взойдет,Вечен лишь тот, кто поет и пророчитВечную тайну нездешних высот!– Но почему же мой голос не хочетВечное петь в этот сумрачный год?
9 декабря 1915
2. Любимые мелочи
Опять к любимым мелочам,Я думал, жизнь меня принудит:К привычным песням и речам...Но сны мрачны, и по ночамМеня невольный трепет будит.
Хочу забыть, – забыть нельзя.Во мраке лики роковыеСтоят, насмешливо грозя,И кровью залита стезя,Твоя, – скорбящая Россия!
Мысль говорит: «Твоих стиховЧто голос, еле слышный, может?Вернись к напевам прежних строф!»Но, словно гул колоколов,Призыв таинственный тревожит.
9 декабря 1915
Падшие цари
Властью некий обаянны,
До восшествия зари,
Дремлют, грозны и туманны,
Словно падшие цари.
Ф. Тютчев «Альпы»
Французский летчик, утром сбросив бомбы в Германии, и полудню достиг Милана.
(Сообщение штаба. Ноябрь 1916 г.)
Я смотрел, в озареньи заката,Из Милана на профили Альп,Как смотрели, на них же, когда-тоПолководцы в дни Пиев и Гальб;
Как назад, не предвидя позоров,Горделиво смотрел Ганнибал;И, тот путь повторивший, Суворов, —Победители кручей и скал;
Как смотрели владыки вселенной,Короли и вожди, – иль, скорей,Как наш Тютчев смотрел вдохновенный,Прозревавший здесь «падших царей».
Альпы! гордые Альпы! Вы былиНепреложным пределом земли,И пред вами покорно клонилиСвой увенчанный гнев короли...
Но взнеслись небывалые птицы,Зачирикал пропеллер с высот,Презирая земные границы,Полетел через Альпы пилот.
На заре он в Германии сеялРазрушительный град сквозь туман,А к полудню в Италии реял,Восхищая союзный Милан.
Долго вы, день за днем, век от века,Воскресали в пыланьи зари,Но пришло торжество человека...Преклоняйтесь, былые цари!
1916
Рыбье празднество
Пусть царит уныние где-то на земле!Беспечально празднество рыб в Па-де-Кале!
В залах малахитовых водного дворцаСобрались, по выводкам, толпы без конца:
Здесь акулы грузные, окуни, трески,Рыбешки летучие, пестрые бычки.
Малые, огромные, все плывут, спешат...Светит электричеством, в коридорах, скат;
Сверху светит водоросль, пышный канделябр:Сколько блесков, отблесков, и чешуи, и жабр!
Будут пляски разные, и потехи ждут:Там, на груде раковин, позабавит спрут;
В хижине коралловой хор морских коньковПантомимой пламенной увлечет без слов;
Рядом, для поклонников олимпийских муз,Разыграет Демеля труппа из медуз.
А под утро самое, предварив разъезд,Выведен с процессией пятипалых звезд,
Скажет с красной кафедры, жестами всех лап,Речь громоподобную многоумный краб;
Объяснит, что праведно был прославлен днесьТот, кто кормит тщательно мир подводный весь,
Что сему кормителю так давно пораХоть клешней качанием прокричать: «Ура!»
Что все бури, отмели и огонь твой, Эльм!Славься между рыбами царь торпед – Вильгельм!
11 апреля 1916
Разговор
«Не хвались еще заране!»—
Молвил старый Шат.
М. Лермонтов «Спор»
У подножья башни древнейМоре Черное шумит;Все любовней, все безгневнейДругу старому твердит:
«Как тебе не надоелоСтолько медленных вековВ полусне глядеть без делаНа игру моих валов?
Я ведь помню все былое,Дед далеких времена.Сколько раз сходились в боеВ этом месте племена!
Ты еще здесь не стояла,Здесь другой был, древний град;Но я здесь не раз внимало,Как мечи о щит стучат.
А когда на скат угрюмыйСтала твердой ты стопой, —Помнишь снова: крики, шумы,Гулы схватки боевой?
Иль другие вспомни были,Как со ;всех концов землиК этим камням подходили,В пестрых флагах, корабли!
Как твой град был славен в мире,И смотрел мой хмурый вал —В императорской порфиреТвой владыка выезжал!
Или всё, как сон вчерашний,Ты не хочешь вспоминать?Иль тебе не скучно, башне,В тихой лености дремать?»
Волны шепчут, вея гривой,О преданьях давних лет...Морю Черному ленивоБашня древняя – в ответ:
«Не забыла я былого,Помню битвы и пиры!Но не видеть людям сноваСлавной, сказочной поры!
Битвы в мире отшумели,Нет былых, великих дел.Иль народы одряхлели,Или край наш постарел.
Не придут с заката солнца,В сталь и меч облечены,Дерзким сонмом македонцы,Принося разгул войны.
На утесы и в долиныНе поскачут на коняхВ белых ризах бедуиныС криком радостным: «Аллах!»
И давно с высот ИранаК нам сойти не хочет рать,Чтобы с ратями султанаПереведаться опять.
Дремлют турки, и армянеСвыклись с игом вековым...Правда, видела в туманеЯ вчера огонь и дым,
Да еще ко мне недавноПодходил безвестный флот,Погрозил мне своенравно,Но исчез в просторах вод.
Верно, это все – пустое:Люди стихли, присмирев.Дай же мне дремать в покое,Слушать волн твоих напев!»
Но у камней башни древнейМоре Черное шумит,Все любовней, все напевнейДругу старому твердит:
«Что корить людей Востока,И Царьград, и Тегеран!Разливаюсь я широко,Вижу много разных стран.
Ах, немало проспала ты!Будь не так дружна со сном,Слышать ты могла б раскатыНовых битв и новый гром!
Не ленись хоть оглянуться!Много див увидишь ты.Скоро страшно содрогнутсяЭти долы и хребты.
Север новой, грозной бурейВ нашу сторону дохнул.Видишь: отблеск на лазури?Слышишь: отдаленный гул?
Возвращаются былые,Роковые времена,И под громы боевыеТы проснешься ото сна!»
Все настойчивей, напевнейМоре Черное гудитУ подножья башни древней...Та проснулась, та глядит.
И уже весь край в смятеньи:Пламя, залпы, крики, шум...Видит: в смутном отдаленьиВновь свободен Эрзерум.
Видит: войско с горных кручей,Сквозь туман и чрез снега,Сходит к морю черной тучей,Гонит радостно врага.
И, крепя собой отряды,Что идут вдоль берегов,Броненосные громадыРежут синий строй валов.
В рое вымпелов с крестамиПотемнел Эвксинский понт...Миг – и русскими войскамиЗанят древний Требизонт.
7 апреля 1916
