– Можете, Афанасий Никифорович… Но если шпиона не изловят – я на тот берег ни ногой!
Выходя из командного пункта, Андрей поскользнулся. Присмотрелся – кровяное пятно.
Странно.
Атака продолжается
– Кто умеет этой всей ерундой пользоваться?..
– Это не ерунда. Это новейшее…
– Да знаю я… Знаю… Без него ныне никуда. Потому и спрашиваю.
– Положим, я заканчивал курсы телеграфистов.
– Так чего вы молчите? Андрей Михайлович, не в службу а в дружбу… Сядьте за аппарат, а?
Наступление шло уже второй день. Русские войска медленно, но основательно прогрызали австрийскую оборону. С обеих сторон ухала полевая артиллерия, крупнокалиберные орудия молчали, ибо не было в них нужды: бить по площадям было уже невозможно, слишком уж все смешалось. Но и без них в воздух поднимались сотни пудов пыли, она оседала и маскировала все: деревья, лошадей, живых и мертвых…
С пролетающего аэроплана сбросили вымпел: к нему шустро бросился солдат, и скоро принес сообщение генералу.
– Ага, – прочел Чемоданов-Рундуков. – По двум мостам сплошным потоком перебрасывают пополнение. По третьему – по половине эвакуируют раненых, по половине опять же – идут к нам…
– Ударим?.. – предложил Беглецкий. – По-моему пора?..
Ученые ожидали своего часа, отдыхали в палатках. Вот лишь глава научной части заглянул попить чай из жестяных кружек.
– Это только по-вашему… – начала генерал и осекся. Обижать этого штатского в планы не входило, поэтому все перевел в шутку. – Экий вы смелый и нетерпеливый! Мне бы всех таких командиров – ужинали бы в Вене! Но, видите ли, уважаемый… Нам куда выгоднее встретить их на этом берегу, чем на том…
Принесли и другую долгожданную весть: вышли к реке. Плацдарм мал, всего сто саженей по пляжу, простреливается с трех сторон, но будто бы закрепились хорошо, крепко.
Нацепив каски Адриана, Данилин и Рундуков где пробежались, а где проползли почти до самого бережка. С высокого обрыва было видно все три моста. Были они далеко, порой пыльное марево вовсе застилало их… Но в бинокль Андрей разглядел движущиеся колонны подкрепления, совсем мелкие с такого расстояния. Посмотрел и на тот берег: он был пологим, и сейчас на него получалось смотреть как бы с высоты: за полосами колючей проволоки было видно окопы, капониры, в капонирах – орудия. Порой германские артиллеристы посылали на другой берег снаряд-другой, но особо не усердствовали: разобрать где свой, где чужой было трудно.
Ближе к вечеру аэроразведка донесла: направление движения по мостам сменилось на обратное: теперь по всем трем мостам движутся в тыл. Движенье еще неплотное: все больше раненые и крупнокалиберные орудия, от которых все равно проку нет.
– Отходят за речку на вторую линию, – заключил Чемоданов-Рундуков. – Благодаренье богам, что день летом долог. Я, к примеру, говорю: еще бы час – и стемнело. Они бы в потемках бы отошли… Господа! Кажется, пора…
***
…Далее, судя по показаниям дезертиров, начались чудеса.
Будто бы раздался звук утробный, гулкий, словно мчится огромный паровоз или даже несколько.
Летел он быстро, словно курьерский, дрожала земля, подпрыгивая на целый дюйм, с деревьев сыпалась листва. И самое страшное – самих чудовищных локомотивов не было видно. Они не то, незримые летели по небу, не то неслись под землей.
Шум прошел через русские позиции, испугал австрийцев и немцев, но не заставил их дрогнуть…
Тут Антон морщился: что толку от смелости, когда битва, да и сама кампания проиграна. Он бы подумал, что дезертиры лгут, желая спасти свои шкуры. Но, во-первых, чего-чего, а страшного шума на фронте было достаточно, таким не испугаешь. Во-вторых, показания многих десятков людей были слишком схожи даже в мелочах, и сговориться беглецам было некогда.
Ну а в-третьих, и в-основных: в полосе действий армии действительно происходила какая-то чертовщина, цепь непонятных событий.
По ту сторону фронта у Антона был надежный агент, но с начала артналета он не выходил на связь.
Когда шум достиг реки, то остановился на мгновение, затих. После река словно живая, вспучилась, выгнулась под мостами, ударила вверх и по берегам. Воды, словно в ветхозаветной легенде, расступились. Кого смыло с тверди, тем, как позже оказалось, повезло. Разумеется, тем, кто не утонул. Потому что далее земля, что была ранее дном реки, поднялась.
Два каменных моста разлетелись вдрызг, единственный деревянный покорежило так, что его полотно завернуло спиралью. С мостов полетели, ругаясь нецензурной австро-венгерской бранью, солдаты, ржали лошади, искренне не понимая, за что им такое. Сверху на упавших сыпались бревна, скобы, балки – все то, что недавно было элементами конструкций.
По полю прокатилось могучее русское:
– Ур-р-р-а!!!
Предмостные укрепления превратились в ловушку.
Отрезанные от своих войск, австрийцы быстро сдавались…
***
– Сюрреалистично, – заметил Чемоданов-Рундуков, разглядывая в бинокль закрученный винтом мост.
Он был весьма доволен – все складывалось как нельзя лучше.
На холме, над рекой пили чай. Слева и справа грохотала канонада – русские войска продолжали артподготовку. Однако тут войска уже успели преодолеть первую линию укреплений.
Любуясь разбитыми мостами, генерал спросил:
– И все же, что это было?..
– Подземная торпеда, конструкция усовершенствованная лично мною, – пояснил Беглецкий.
– Откуда это у вас? – спросил штабс-капитан.
Он прибыл с опозданием – ездил с какой-то депешей к соседям и вот только что вернулся.
– С неба свалилось… – ответил Андрей.
– Ну, вот еще, – обиделся Чемоданов. – Если говорить не желаете – так и скажите. Но вот за дурака меня держать не надо…
Промолчать? Генерал тоже промолчит. Но обида останется и неизвестно когда вспомнится снова.
– Как на духу: с неба свалилась – видите вот, привезли дирижаблем…
– Это я вижу. А прилетели вы откуда?..
– А с Америки… В прошлом году германцы американский корабль затопили, «Лузитанию». Читали, небось?..
– А как же… Все газеты тогда только об этом и писали…
– Вот Северо-Американские Соединенные Штаты скоро вступят в войну. А покамест, чтоб не нарушать нейтралитет, желают испытать свое тайное оружие. Это, как понимаете, грандиозная тайна… Опасаясь огласки, выбрали Россию – везти, конечно дольше, чем во Францию но куда безопасней.
– А почему я не вижу американских наблюдателей…
– Если вы их не видите, это совсем не значит, что их нет…
И как можно небрежней Андрей указал в сторону шоферов.
– Ах да… Понимаю, понимаю… Ловко придумали…
На авто прибыл посыльный. Оказалось – контрразведка.
Сообщили: телеграфиста-шпиона нашли около моста. При нем была и книга Леблана, несколько, впрочем, окровавленная – по ней и опознали. Убит тремя пулями: одна в затылок, и две – в грудь. Вероятно, перед немецкими окопами крикнул, что он свой, чтоб не стреляли. Германцы, наверное, не расслышали. Зато, наверное, хорошо поняли русские.
– Достойная смерть шпиона, – кивнул Чемоданов. – Закопайте падаль отдельно. Упаси Бог, чтоб он среди честно погибших лежал… И чтоб без креста…
После обратился к Андрею:
– Вот видите как славно, шпион погиб, так и не успев выдать тайны. Если Бог за нас – то кто против?.. Ну что, Андрей Михайлович, вы согласны на ту сторону переправится?..
– Не спешите… Утро вечера мудренее… – и зевнул.
Время шло к полудню, но спать хотелось немилосердно. От постоянной канонады голова стала походить на колокол: в ней постоянно гудело.
– Устали? Отдохните… – разрешил генерал. – Все равно нам нужно время для перегруппировки. Каледин-то подкрепления не дал. Говорит, мол, напрасно вы полезли впереди батьки в пекло. Сперва, дескать, вас раздавят, а после за остальных возьмутся. Я провожу вас… Мое авто отвезет вас в лагерь.
– Да, с вашего позволения, пойдем…
У подножья холма Андрея блицем ослепил фотограф. Чемоданов-Рундуков гордо выпятил грудь, Андрей попытался закрыться, но не успел.
– Что за чертовщина? Кто пустил сюда корреспондента?..
– «Русское слово»! Прибыл запечатлеть наступление славных русских войск, которое замечательно успешно!
Андрей обрушился словно лавина:
– Что он тут делает? Какое к чертям собачьим «успешно замечательное»? Немедля забрать фотографический аппарат! Негатив – уничтожить, корреспондента – на гауптвахту… – но, подумав, сменил гнев если не на милость, то на нечто более мягкое. – Под арест его!
Ошарашенный корреспондент с удивлением смотрел на капитана, который раздавал приказы генерал-майору.
– Андрей Михайлович… – постарался успокоить его Чемоданов.
