ждать тебя, Тодд. Отдай его мне… — тон у Яра был ласковым, обычным, но смотрел он на Тодда так, словно тот был нашкодившим котёнком, что нассал хозяину в любимый тапочки.
Тодд это хорошо уловил, и ему очень не понравилось.
Он молча, под пристальным взглядом Яра, накинул обратно на шею свой медальон, и заправил его за ворот дублета.
Их глаза встретились. Ничего доброго в этом незримом соприкосновении не осталось.
— Вот как… тогда я отниму амулет силой, а тебе придётся…
Яр не договорил, потому что перед его носом прошелестел длинный двуручный меч. До этого неуклюжий, огромный, рыцарь в одно движение встал и оголил массивный клинок, уперев лезвие в грудь священника.
Тодд же держал руку на молоте, а его тело разрывало изнутри от глухой злобы, покорёженного самолюбия, и магической силы, что, пульсируя и переливаясь по внутренним каналам наполняла мощью мышцы, жилы и кости.
Все трое замерли.
Яр не решился отобрать тёмный амулет у Тодда. Его жезл погас. И не удивительно, юноша вдруг осознал, с кем он путешествует в одном отряде – этим ублюдкам нужен был лишь повод чтобы напасть и прикончить его. Однако разве он был не прав, искореняя ужасное зло, пытаясь уберечь друга от тьмы? Конечно прав! Только вот этот человек оказался ему вовсе не другом, видимо зло уже давно пустило корни в его душу… и спасать Тодда бесполезно.
Клирик Яривэль мысленно зарёкся разобраться с амулетом и этими двумя позже, когда задание церкви будет выполнено… а сейчас…
— Я не буду расценивать это как диверсию и нападение на командира отряда… просто… давайте закончим выяснять отношения, и продолжим выполнять святую миссию, ведь она куда важнее наших склок.
— Так это же ты и устро… — возмущённо начал рыцарь, но его прервал Тодд:
— Не надо! Он прав… давайте просто поедим, похлёбка, кажется, готова.
Они мирно сели. Поели. Легли спать. А утром отправились дальше в путь. Но никто из них больше не проронил ни слова. Путь сделался очень тягостным мероприятием, и лишь когда они достигали следующего храма, и Яр отправлялся за припасами и новостями, лишь в эти короткие мгновения рыцарю и Тодду удавалось отойти от постоянного напряжения и вздохнуть свободно.
В один из таких дней, когда они ещё в дневное время достигли храма, и Тодд с рыцарем трёх холмов остались на постое одни, рыцарь не сдержался и задал вопрос:
— Мне, конечно, самому неприятно это говорить… потому что это я рассказал о тебе настоятелю Фенриху, но…
— Ты хочешь сбежать. — обрезал его мысль Тодд, что в этот миг гладил по чёрной гриве своего коня. Коню это сильно не нравилось, его глаз судорожно дрожал и метался, животинка явно испытывала дикий необъяснимый ужас и не могла понять откуда он исходит, и при этом не решалась даже шагу ступить, ведь вторая рука Тодда крепко держала её за уздцы.
— Да… вернее нет! — сбился с мысли рыцарь, он задрал шлем сильно вверх, видимо пытаясь в небесах прочесть ответы на все вопросы. — Просто этот святоша, и вся эта историю кажется какой-то… подозрительной, и ведь он не просто ненавидит тёмных, он явно помешан на своей мести.
— Хм… — Тодд отпустил коня, тот сразу отбежал от него на пару шагов, и со страхом озираясь принялся слизывать сизый мох с корней старого чахлого дуба. — А почему ты раньше молчал?
— А когда мне было говорить? — рыцарь снял с себя шлем, и его уродливая голову озарил тусклый зимний свет. — Ты согласился за нас двоих на эту авантюру, а я и слова сказать не успел, причём заметь… я не стал закатывать сцену, как этот святой недоносок!
«Я слышу ревность в твоём голосе, или мне кажется?»
— И я терплю его, — продолжал рыцарь, — только потому, что я чту закон чести и благодарности. И я последовал за тобой, хотя всё это дело изначально выглядело тухловато…
— О чём это ты?
— О чём? Хм… — рыцарь пошкрябал латной перчаткой по изуродованной лысине. — Понимаешь ли, я не первый год странствую, и после эльфийского леса стараюсь быть осторожнее, внимательно слушаю о чём болтают люди, ни за каждое задание берусь, не всем предлагаю свои услуги… ведь порой обещают несметные богатства, а на самом деле отправляют на убой… но в этот раз меня смутило не золото, а то, что нам обещали аж земельное дворянство! Понимаешь ли... у церковников нет дворян, хотя земля у них конечно же есть, и они требуют налог с крестьян, что проживают на ней…
— Постой, но как же тогда там живут люди, если ими никто не правит? — Тодд окончательно запутался, прищурил глаза, в его голове медленно густела боль. Все эти разговоры про дворян и крестьян были ему весьма неприятны и что уж греха таить… невероятно скучны! Он привык не думать об этом, ведь он не мог ничего изменить, не мог ни на что повлиять, с дворянами приходилось просто мириться. Потому и подробностей он не знал.
— В том-то и дело что ими правит церковь! Просто нет единого владетеля, — продолжал вещать рыцарь, кажется тема эта сильно заботила его, ведь в его голосе ощущалось заметное волнение, — хотя у них конечно есть храмы в каждом большом поселении, или городе, а в храме есть свой настоятель и рыцари. Изредка несколько паладинов, но о них мало что известно… так вот, настоятели храмов два раза в год отправляют рыцарей за налогом, и потом везут собранное в главные церковные бастилии…
— А рыцари у них вроде кого? Просто воины?
— В том-то и дело, что да. Более того, они обложены определёнными клятвами и до конца своих дней обязуются не заводить ни семьи, ни детей и служить церкви. Временами даже ходили слухи, что в церковные рыцари берут только евнухов, либо уже после присяги оскопляют достопочтимых мужей… ну так мне рассказывал отец, но в его словах я уверен, как никак, а барон должен знать о таких вещах.
Рыцарь приуныл. Взгляд его скатился куда-то к земле. Тодд поспешил вернуть его на суть начатого разговора:
— То есть ты хочешь сказать, что нас с тобой планируют обдурить, и как только мы выполним эту святую миссию и
