– миниатюрная женщина, ниже Джона ростом, с ореолом темно-каштановых вьющихся волос и улыбкой, которая обычно лучезарна, но сегодня в ней чувствуется усталость и напряжение. Вчера вечером Джон написал нам и сказал, что к тому времени, как мы приземлились в Лос-Анджелесе, она уже собрала их вещи, чтобы остаться здесь на некоторое время. Сомневаюсь, что кому-то из них удалось выспаться этой ночью.
Она подталкивает к нам коробку с пиццей.
– Голодные?
Мама моргает, как будто ей предложили что-то на редкость отвратительное.
– Ох. Пицца. Может быть, позже.
Теперь ее улыбка более убедительная.
– Большое спасибо за приглашение, Шантель, – говорит она. – Собрать всех вместе, чтобы выработать стратегию до того, как нас смогут застать врасплох, было замечательной идеей.
– Поможете мне перенести коробки? – спрашивает Джон у нас с Заком.
Мы начинаем переносить пиццу с кухонного островка на журнальный столик и тумбочки. Обеденный стол рассчитан только на четырех человек, поэтому мы расположились в гостиной на диванах и креслах.
– Как хорошо, что ты нас всех втиснула, – говорит мама миссис Брекстон. – Если бы я подумала об этом заранее, то предложила бы наш дом. Там больше места для гостей и аэропорт поблизости.
Зак поднимает голову. Он сжимает коробку с пиццей так крепко, что она сминается. Однако парень молчит. Джон же просто закатывает глаза.
– Это не проблема, – отвечает миссис Брекстон. – Просто хотела сделать это как можно быстрее. Я в такой ярости, что… Я решила, что нам необходимы вино, пицца и план действий.
– Ну, – говорит мама, присаживаясь за кухонную стойку. – Я думаю, мы все в ярости. Chorus Management не имеет права так поступать.
Она повторяет свои жесткие слова, сказанные вчера вечером. В гневе она, кажется, забыла, что муж миссис Брекстон – наш менеджер.
– Наши мальчики самые трудолюбивые ребята, которых я когда-либо видела. Они талантливые, замечательные дети. Их каминг-аут не имеет ни малейшего отношения к руководству.
Именно это она сказала мне вчера вечером, после того как я собрался с мыслями. Затем она положила руки мне на плечи: «Ты мой сын. Если они против тебя, то это значит, что они и против меня тоже».
Эти слова должны были поддержать меня, но я чувствовал себя растерянным и немного опустошенным. Посыл мамы был ясен: только мне позволено ограничивать тебя и причинять боль. И как бы я ни был благодарен за помощь родителей и за то, что ситуация не усугубилась, это не было похоже на настоящую поддержку.
Когда мама отпустила мои плечи, мне вспомнилась ночь после несчастного случая с Энджелом, когда меня затянуло в толпу. Меня чуть не затоптали, но все же спасли. Поразительно, что это ощущение было до ужаса знакомым. Оно было похоже на мамину версию любви.
Звенит лифт, двери открываются, и появляются миссис и мистер Фэн, а также Энджел. Внезапно уровень шума в квартире повышается почти в четыре раза. В разгар суеты, когда все переходят в гостиную, чтобы начать обсуждение, миссис Фэн сталкивается лицом к лицу с Джоном и замирает на месте, уставившись на него.
Джон качает головой и, кажется, понимает, что женщина хочет что-то сказать.
– Здравствуйте, – говорит он, в его тоне звучат вопросительные нотки.
– Привет, – тепло отвечает она.
Миссис Фэн колеблется, затем подается вперед, протягивая руки, и обнимает Джона. Пока она сжимает парня, его глаза широко распахнуты от растерянности.
– Ричи сказал нам, что это ты помог ему. Мы бы не узнали. Могло произойти самое худшее. Спасибо.
Миссис Брекстон наблюдает за ними с дрожащими губами. Когда мама Энджела отпускает Джона, сидящая в кресле миссис Брекстон протягивает к нему руки, и он садится на подлокотник. Женщина обнимает парня за талию.
Энджел сразу вгрызается в пиццу, и мы с Заком следуем его примеру.
– Я умираю с голоду, – заявляет он, запихивая кусок в рот, пока листает новости в телефоне. – Эй, мы в тренде.
– Ричи, – предупреждает мистер Фэн, – может, сначала дожуешь?
Энджел игнорирует его.
– «Энджон», «Зубен»… «Спасти Saturday» теперь стали хештегами. Chorus тоже в тренде! Учтите, они, вероятно, наслаждаются этой рекламной поддержкой…
– Кто такие Энджон и Зубен? – спрашивает Лора.
Зак становится ярко-красным.
– Это названия наших пар.
– А что это за названия кораблей[30]?
– Разве корабли обычно не называют женскими именами? – спрашивает мистер Фэн.
– Нет, папа, это был бы буквальный корабль, – говорит Энджел. – Мне кажется, если бы ты задумался об этом больше чем на секунду, логика подсказала бы тебе, что в «Твиттере» не принято коллективно обсуждать настоящий корабль.
– Ричи, не разговаривай так со своим отцом, – укоряет миссис Фэн. – И поменьше нахальства, пожалуйста. Мы, взрослые люди, не говорим на вашем дурацком сленге, понимаешь?
– Это сокращение от слова «отношения[31]», я полагаю, – ласково произносит миссис Брекстон. – Джонатан, не хочешь ли ты рассказать мне больше об Энджоне?
– На самом деле в мире нет ничего, что я хотел бы меньше всего на свете, чем поговорить с тобой об Энджоне, мама, – отвечает Джон. – Все, что тебе нужно знать об Энджоне, это то, что его не существует.
– Он существует в сердцах людей, – говорит Энджел, положив руку на грудь. – Так что ты можешь утверждать…
– Его не существует! – практически кричит Джон.
– Мы верим тебе, Джон, – говорит мистер Фэн. – Хотя, будь уверен, если бы ты оказался нашим зятем, мы были бы очень рады.
Энджел поднимает руку, чтобы дать мужчине пять. Его отец никак не реагирует.
– Итак, – говорит миссис Брекстон. – Есть хорошие новости в интернете, Энджел?
Улыбка Энджела исчезает, и он становится серьезным, прокручивая ленту с хештегами.
– Думаю… да. Выглядит многообещающе. О черт, хештег «Конец всему» сейчас тоже в тренде.
– Я всегда знала, что во фразе «черный пиар – тоже пиар» есть доля истины, – говорит мама.
Я смотрю на Зака, который едва может скрыть, как кривятся его губы на ее позицию «не появляться в прессе в невыгодном свете», которой она придерживалась последние… хм, восемнадцать лет.
Лора тоже наблюдает за Заком. Она подает голос, чтобы сменить тему.
– Итак, Шантель, – говорит она, обращаясь к миссис Брекстон. – Во время телефонного разговора ты говорила что-то об адвокате?
Миссис Брекстон мрачно улыбается.
– Не об одном. О нескольких.
Лора встает.
– Этот вопрос нуждается в вине. Я принесла игристое и красное.
– Отличная идея, – подхватывает Энджел.
Его мама фыркает.
– Хорошая попытка. Но здесь ты снова несовершеннолетний.
Энджел закатывает глаза так сильно, что видны лишь белки.
– Эта страна – полный отстой.
После его шутки я вдруг отчетливо осознаю, насколько ему может быть некомфортно. Всякий раз, когда он будет находиться в обществе пьющих людей, ему придется принимать тяжелый выбор, и какая-то его часть совсем не захочет этого делать. Снова и снова. Если он не в группе, это не значит, что все закончилось. Это никогда не будет действительно кончено.
Если бы не Chorus.
Если бы не гребаный Chorus.
Мама берет меня за руку.
– Милый, хочешь вина? – спрашивает она.
Возможно, она хочет, чтобы это выглядело так,
