– А вы там посмотрите за ним…
А когда Зуев покинул кабинет, подумал:
– Ну что, Сергей Юльевич, посмотрим как Вы теперь будете требовать уменьшения прав дворян…
За лето суховеи накрывали губернию еще трижды. И в Царицынском уезде, не считая моих (интенсивно орошаемых) полей не выросло совсем ничего. Но, честно говоря, это было не самой большой бедой. Бедой было то, что всяких там Франциях с Германиями тоже урожай был незавидный. В связи с чем цены на зерно на мировых рынках слегка подросли – и в той же пропорции подросли цены и на рынках Российских: Царицынские хлеботорговцы, словно сговорившись, отпускную цену на зерно подняли до двух рублей шестидесяти копеек.
Очень неплохо – если переводить на деньги еще нетронутый мой прошлогодний урожай: три и три четверти миллиона рубликов. И очень хреново, если зерно для прокорма народа закупать: моего-то запаса, даже если только в губернии народ подкармливать, хватит месяца на полтора. А подкармливать уже надо было – причем не только в деревнях.
Кризис – все же очень неприятная штука. Спрос на товары падает. На несъедобные товары, конечно – и в результате у Царицына скопилось почти полтораста выставленных на продажу белян. Оно и понятно: в городе и окрестностях штук сорок деревоперерабатывающих заводов обычно лес скупали довольно быстро – но тут все склады были уже завалены непроданными досками, и беляны были уже никому не нужны. То есть потихоньку их все же покупали, но уж очень потихоньку. И разбирали на бревна – тоже потихоньку, так что тысяч десять мужиков, ранее этим делом промышлявшим, остались без работы. И, соответственно, без денег.
Без денег – за потерей работы – осталось еще тысячи полторы работников собственно лесопилок, грузчиков на пристанях и на железной дороге. Ну а дальше пошли мелкие торговцы, прочий мелкослуживый люд – и специальным распоряжением губернатора Мещерского двести двадцать шестой Бобруйский резервный батальон был приведен в полную боевую готовность: власти ждали бунта.
И не только власти: резко возрос спрос на "срочные грузоперевозки" со стороны рыбных воротил – купцы боялись грабежей рыбных складов.
На общем паническом фоне островками стабильности выглядели мои закусочные: я цены на гамбургеры и пончики поднимать запретил. Вот правда пришлось резко поднять численность работников: если прошлым летом в Царицыне хорошо если продавалось по три-четыре тысячи гамбургеров, то сейчас в день уходило их до тридцати тысяч. Похоже, что для большинства населения города эти нехитрые "изделия из хлеба и була" стали основным видом питания. Власти в городе тоже это поняли – и Евдокия (как заведующая всем общепитом) получила разрешение на установку в городе "любого потребного числа палаток для торговли Царицынскими бутербродами и иной едой безпошлинно". А полиция (мне об этом сказал Черкасов) получила негласный приказ эти палатки усиленно охранять.
Вот только городские пекари меня очень невзлюбили – в булочных торговля печеным хлебом упала практически до нуля. Да и хлеботорговцы в восторг явно не пришли. Хотя для них ежедневные тонн двадцать муки (потребляемые обычно городом) и немного, но все рано обидно – ведь двух с половиной тысяч прибыли ежедневно я их лишал. И добро бы себе эту прибыль забирал – это понятно, это конкуренция, так ведь ни себе ни людям!
Решив, что "подружиться обратно" с хлеботорговцами не выйдет (если не поступаться собственными принципами), я затеял "недружбу" резко усугубить, причем уже навсегда. Кузька прошелся по унылым пекарям, с четырьмя нашел общий язык. А Юра Луховицкий быстро-быстро (буквально за неделю) все нужное сделал (или просто купил). Ему это было несложно, с апреля он занимался тем же самым – делал хлебные печи – для растущей гамбургерной промышленности. И печки у него были неплохие, за сорок минут в них выпекалось по сто фунтов булок. Десять новых печек были поставлены в подходящем кирпичном складе на окраине моего рабочего городка, восемь – расставлены в существующих пекарнях. И через две недели на прилавках четырех булочных появился "новый" хлеб – хлеб по "старой" цене.
Однако с моего приезда от царя прошло уже целых три недели, и ожидаемый "бунт" все же успел состояться. Вот только получился он какой-то несерьезный, полиция с ним справилась даже без привлечения войск (чему в батальоне, откровенно говоря, все были очень рады). "Бунтовать" начали мужики, традиционно занимающиеся разборкой белян, и грузчики с железнодорожной станции. Утром в воскресенье первого июля человек пятьсот собрались на Базарной площади, требуя немедленно "выдать народу" хлеб из хлебных складов. Судя по всему, зачинщики рассчитывали на массовую поддержку голодного народа, но в городе такого было маловато. Поэтому, накричавшись всласть, "бунтовщики" по Княгининской улице в сторону центра, но им даже не удалось перейти через Царицу: их остановил Ферапонт Федорович Черкасов, пристав первого участка. Не один остановил, с ним было еще четверо специально подготовленных полицейских. И два специально оборудованных мотоцикла.
Камилла – просто чудо. Когда я произнес нужное слово, ей потребовалось меньше минуты, чтобы извлечь из памяти нужную информацию:
– Если я не ошибаюсь, то у Гребе написано, как его делать. Тебе сколько нужно?
В коляски двух мотоциклов были засунуты баллоны высокого давления, накачанные, для разнообразия, обычным воздухом. А на железных треногах были приделаны обычные пульверизаторы для краски, которые использовались у меня в покрасочном цеху. Вот только вместо банок с краской к ним были приделаны снизу по пятилитровому стальному баллону с полупроцентным раствором хлорацетобензола, который Камилла мне синтезировала за пару дней.
Агрегаты эти я для себя готовил – боялся, что толпа рванет к зерновым складам, выстроенным на окраине поместья, почти что сразу за французским заводом. Но когда узнал о толпе на Базарной площади – тут же направил мотоциклы Черкасову. Тем более у него как раз было четверо полицейских, изделия освоивших: на всякий случай я предварительно провел испытания агрегата в чистом поле, и попросил полицию поучаствовать – чтобы потом в случае чего не отвечать, если кого-то в толпе затопчут.
Ветер летним утром всегда дует от реки, и Черкасов просто поставил два распылителя в полусотне саженей ниже моста через Царицу. Ну а когда разгоряченная толпа к мосту подошла, велел "запускать механизмы". Минут через пять "бунт" закончился – и все благодаря царю нашему, Николаю.
Из Петербурга до Царицына я все же добирался почти неделю, а три офицера свиты, имеющие соответствующий приказ – всего за трое суток. Когда, вызванный секретаршей, я вошел в контору, то увидал знакомые лица – и первым был давешний капитан.
– Капитан гвардии Ладейников, прибыл по личному распоряжению Его Императорского Величества – доложил он. – Позвольте представить, это поручики барон Нольде и барон Рамзай. Этот господин подполковник – не с нами… – он кивнул в сторону уже знакомого мне представителя Арткомиссии. – Нам поручено научиться управлению автомобилем, на что отведен всего один месяц. Имею так же пакет лично для вас.
– Вы уже устроились?
– Никак нет, но эта милая девушка сообщила, что нам предоставят места в заводской гостинице… – при этих словах он скорчил рожу – и извините за неприличный вопрос, у вас что, поприличнее места не найдется для офицеров свиты?
Я бессовестно рассмеялся:
– Капитан, у нас тут своя терминология. В смысле, язык профессиональный. Заводская гостиница – это лучшее место для командированных на расстоянии в пару тысяч верст отсюда. Впрочем вы и сами увидите, так что пройдемте в кабинет. Не желаете что-то выпить? Чай, кофе, что-то покрепче? И давайте все же по именам – я человек невоенный, могу в звании напутать или не так что сказать…
– Как скажете. Андрей Васильевич Ладочников. Вам Государь приказал передать собственноручно подписанный указ – и он протянул мне конверт с красными сургучными печатями.
Указ был втрое короче подписи под ним:
"Настоящим подтверждается родовое право дворянина Волкова Александра Владимировича на своей земле строить в пользу Отечества все, что ему будет угодно".
– Все губернаторы уже извещены или будут извещены в самое ближайшее время, так что отныне никаких препятствий вам не будет. А скажите, Александр Владимирович, это возможно – научиться управляться с автомобилем за месяц? Мы, конечно, все усилия приложим, но…
– Насколько мне известно, княжна Белосельская освоила эту премудрость за неделю. Вам, конечно, потруднее будет… Не стоит обижаться, господа – вам самого Государя возить, и придется изучить гораздо больше. Но через пару недель вы будете неплохими водителями. Начинающими, но неплохими водителями, поскольку для полного освоение управлением вам потребуется несколько лет. Это вы уже освоите сами – мастерство достигается исключительно практикой. Сейчас вас проводят в гостиницу, завтра с утра вас начнут обучать – а сегодня вы можете, например, посетить расположение Бобруйского батальона. Там в клубе бывает интересно.
