что хватка на шее ослабла, сдерживая кашель, она бросилась бежать.
Хорошо, что входные двери обычно запираются изнутри! Онемевшими пальцами Грэйс отодвинула засов и выскочила на улицу. Кто-нибудь вот-вот схватит её сзади и затянет обратно. Но слугам, видимо, не поступало указания проснуться рано и задержать гостью, а Хиус – хоть бы в придачу к хромоте у него теперь появились проблемы с потенцией – не мог быстро передвигаться. Он лишь выкрикивал ругательства ей вслед.
Перепрыгивая через несколько ступенек, ни разу не оглянувшись, Грэйс преодолела лестницу и выбежала на дорогу. Она не представляла, что делать дальше, – просто продолжала бежать в противоположную от Брокет-Форта сторону. С минуты на минуту шум разбудит всех обитателей дома, и не останется надежды выйти в этой гонке победительницей. Силы стремительно покидали её. Если бы не адреналин, Грэйс бесформенной кучей рухнула бы в придорожный кустарник.
Она бежала, по ощущениям, несколько часов, пока не позволила себе остановиться и отдышаться. И тогда, в безмятежной утренней тишине, нарушаемой лишь свистом наполняющего лёгкие воздуха, Грэйс услышала стук копыт. Не за спиной – звук стремительно приближался ей навстречу.
Шатаясь, Грэйс вышла на середину дороги и подняла руки.
– Кто бы ты ни был, – прошептала она, – помоги мне, пожалуйста.
19
Нерушимое правило
В сотне ярдов от неё всадник замедлился. Рассвет ещё не наступил, и в голубоватом полумраке Грэйс чудились странные вещи. Потрясение и недостаток кислорода, должно быть, затуманили ясность её сознания, ведь не могло же это происходить на самом деле.
Поравнявшись с ней, всадник резко натянул поводья – лишние ухищрения, ведь конь сам остановился рядом с Грэйс и с тихим радостным ржанием начал её обнюхивать.
– Здравствуй, Фрэй, – сдавленно пробормотала она, не веря глазам. – Здравствуй.
Говорить было больно, теперь горло душили ещё и подступившие слёзы. Опять некстати.
Грэйс подняла голову и посмотрела на знакомого конюха, не в состоянии придумать даже приблизительного объяснения тому, как он здесь оказался.
– Грэйс, – лаконично поздоровался он.
Он будто пробыл в пути всю ночь: лицо осунулось, рубашка взмокла, волосы прилипли к вспотевшей шее.
Грэйс подошла ближе и обеими руками вцепилась в луку.
– Я не знаю, куда вы направляетесь, – шёпотом сказала она, – но можно мне с вами? Хоть недолго? Пожалуйста?
Грэйс сама не могла расслышать свой тихий голос и надеялась только, что он прочтёт просьбу по губам.
Кажется, понял. Он наклонился, протянул руку, и едва Грэйс успела вложить в неё свою, как рывком взлетела и опустилась в седло перед всадником.
– Ух.
Одной рукой нежданный спаситель обхватил её под грудью, а другой, помогая себе поводом, развернул лошадь. Он щёлкнул языком, и Фрэй лёгким галопом поскакал в обратном направлении.
Когда-то отец искренне считал, что гораздо важнее овладеть навыком верховой езды, чем учиться танцам или математике. Он как будто предвидел…
Грэйс нравились лошади. Она год посещала ферму, где научилась ухаживать за ними, кормить, седлать и выгуливать по кругу в загоне. Грэйс разговаривала с животными и, казалось, понимала, что они отвечают. Но она ни разу не ездила верхом, ни разу даже не сидела в седле. До сегодняшнего дня. Грэйс и сейчас не преуспела: если бы крепкая рука не поддерживала её вроде ремня безопасности, она съехала бы вниз.
Не меньше получаса они скакали прочь от места, которое навсегда мрачным пятном останется в памяти Грэйс. Волнение ещё рано было отпускать совсем, но на данный момент его объём превысил допустимый лимит, поэтому Грэйс откинула голову и отключилась. Она не заметила впереди кромку смешанного леса, не почувствовала, как они свернули с главной дороги и неспешной рысью стали пробираться между деревьями в зелёную чащу.
Грэйс очнулась лишь тогда, когда Фрэй совсем остановился. Сначала она ощутила запах зелени, потом мозг стал узнавать приятные звуки: журчание ручья, щебетание птиц и мягкий тихий шелест, с которым ветер заигрывал с листвой. Грэйс стянули с лошади и слегка встряхнули, отчего пришлось открыть глаза.
Конюх держал её под мышками на вытянутых руках, как сломанную куклу.
– Стоишь? – спросил он.
Грэйс кивнула и лишилась опоры. Колени тут же подогнулись.
– Понятно. – Он поймал её и усадил на старое толстое бревно. – Сиди тихо и не двигайся.
Грэйс послушно кивнула ещё раз и замерла, только повертела немного головой. Они остановились возле неглубокого ручья, а вокруг, куда ни глянь, простилались владения леса. Первыми здесь встречали рассвет древние ели, верхушки которых многие столетия тянулись к небу. За ними начинали шелестеть лиственные деревья, а в них просыпались многочисленные птичьи семейства. По выглядывающим из прозрачной воды камням прыгали лягушки, маленькие цветные жучки копошились в пушистом мху, который покрывал похожие на паучьи ноги корни и нижнюю часть бревна, где сидела Грэйс.
– Ты передал сообщение?
– Да, передал.
Он снял с Фрэя седельную сумку и протянул её Грэйс. Внутри оказались хлебная лепёшка и бутылка с водой.
– Я не уверена, что могу сейчас, – запротестовала она.
– Ешь, – последовал короткий приказ.
Надеясь, что её не стошнит, Грэйс откусила маленький кусочек. Угощение оказалось сдобным и свежим, поэтому желудок согласился его принять.
– Как я могу называть тебя, хозяин Фрэя? – спросила она, медленно пережёвывая.
– Можешь называть меня Квин, девушка с яблоком, – ответил он.
Если бы у Грэйс чуть меньше болело горло, она бы рассмеялась. Зато голос почти вернулся. Она убедилась в этом, несколько раз протянув «а-а-а» в разных октавах и с разной громкостью.
Пробравшись сквозь густые заросли папоротника и дикой малины, Квин привязал лошадь к дереву у самой воды. Затем, покосившись на Грэйс, он отошёл ещё на десяток шагов вдоль берега и скрылся за широким деревом. Грэйс как раз успела сделать несколько глотков воды и отставила бутылку, решив, что сегодня она больше пить не будет.
Организм постепенно возвращал себе физическое и психическое равновесие. Грэйс даже решила, что не так уж сильно и пострадала, если учитывать масштаб её наивной глупости и всю яркую палитру того, что Хиус мог бы с ней сделать. Воображение услужливо нарисовало картину в багровых тонах. Зачем только Хромой так долго подыгрывал ей, ведь для него гораздо проще было решить всё ещё в дороге? Так не пришлось бы кормить Грэйс ужином и тратить на неё рабочее время слуг.
Квин вернулся через несколько минут с мокрыми волосами и воротником. Он сел рядом и протянул Грэйс плоский булыжник.
– Что?
– Для синяка.
Ах, там ещё и синяк. Грэйс взяла холодный камень и приложила его к щеке.
– Я думала, что ты конюх, – сказала она.
