иноземцев точно Конкордат, с местными-то попроще.
Она повернулась к седому.
— Эй, псинка! А ты как пишешь Твердь?
Мелвиг простонал и отвернулся к стене.
— Никак не пишет, — весело кинула рыжая. — Неграмотный он у нас.
Послышалось злое усталое рычание.
Куней хихикнула.
— Так… — произнёс Егор, не зная как приступить к сложной теме.
— Что?!
— Скажу прямо и честно, — честно и прямо сказал Егор, — Мне нужны шары и тоже с десяток. Очень надо. Для эксперимента.
Рыжая изумлённо охнула. Седой осторожно, кривясь и шипя, повернулся к Егору.
— Ты можешь нарыгать мне шариков? Ой, прости, накашлять! — поправился Егор и, опять же, честно покраснел. Ему, и правда, было ужасно стыдно.
Мелвиг медленно приложился ладонью к лицу.
Помолчал.
Натужно кхекнул.
По комнате разлетелась серебристая икра.
— Спасибо! — крикнул Егор, подпрыгивая и выхватывая из воздуха радужные сферы. — Они нужны на важное дело!
Вскоре и наловил, аж двенадцать штук. Упаковал в пакет, а тот сунул в рюкзак. Запас на сегодняшнюю ночь и вечер был готов.
Куней следила подозрительно и хмуро. Когда все сферы были пойманы и спрятаны, помялась, встала и махнула рукой.
— Пойду я, — рыжая потянулась, оскалилась в зевке и щелкнула зубами. — Скоро ужин. Змейское мясо должны привезти.
И ушла.
Егор же остался с седобородым наедине и почему-то чувствовал себя ужасно неловко, будто нищий родственник, выцыганивший у богатых родичей подачку.
— Они правда нужны, — объяснил наёмнику. — Расскажу, если задумка выйдет.
Мелвиг хрюкнул.
То ли «да», то ли «нет».
Или «ври дальше».
Егор решил считать ответ положительным, а третий вариант просто забыть.
Послонявшись по комнате и не придумав себе никакого занятия, он сел на кровать и прижался спиной к стене. Подтянул ноги, обхватил их руками и уставился в окошко под самым потолком.
Окно горело закатным багрянцем и бросало алые отсветы на потолок.
И вот тут, в первый раз после ухода из родного мира, Егора и накрыло.
Отправка телеграммы разбередила душу. Раньше-то как было: на целый год он полностью отрезанный ломоть. Один-одинёшенек. Родина и семья остались позади, далеко и надолго. А тут вышло, что хоть криво и косо, и за непонятную, но явно большую плату, Егор может отправить сообщение родным.
Протянулась и задрожала ниточка, а вместе с ней и что-то ещё, глубинное.
Может та самая душа, в которую Егор не верил? Кстати, может ли в магическом мире с настоящими богами у атеиста самозародиться душа? Егор читал, что в стародревние времена, лет пятьсот назад, некоторые учёные считали, будто жизнь сама зарождается в груде грязной одежды.
Ну вот не было ничего, кроме драных штанов и рубахи с пятнами крови, вшей, навоза и прилипшей шелухи от семок, а потом — бац! прошла неделя и в одежде копошатся гомункулы. Противные и шкодные существа, над которыми, однако, можно делать опыты, экономя серебро на выкуп бандитов, воров и прочих висельников.
Насчёт души тогдашние мудрецы были самых разных мнений, но про самозарождение, вроде, не писали. Больше о богах и раздаче душ оными.
Тут мысль вильнула и Егор позвал:
— Мелвиг… то есть, Путята?
— Што-о-о… — протянул тот, не открывая глаз.
— А как зародились твои соплеменники? Или родичи Куней. Знаешь?
После продолжительного молчания седой прокашлял:
— Этхо… быгхо… дхавно.
— Не знаешь?
Мелвиг молчал. И Егор понял, что вопрос из тех, на которые ответа лучше не просить. А то прилетит по хребту откуда не ждали.
— Ладно, — признал он поражение. — Может, потом.
И опять накатило.
Вспомнилось всё: отец в больнице, родной город, дом — малогабаритная трёшка в Королёве, комната с книжными стеллажами под потолок.
Школа, пара хороших друзей из класса, банда дур-анимешниц, классная училка, которая вела у них английский, музыкалка на Октябрьской, в которую Егора безуспешно пихал отец и которая оказалась и не музыкалкой вовсе, а целой школой искусств. Впрочем, ей это не помогло. Егор целую неделю не появлялся дома, прятался у друзей и ночевал в Москве на вокзалах, но от бывшей музыкальной школы отбился.
О чём позже сильно жалел.
Юрка, школьный приятель, родителям не сопротивлялся, в музыкалку устроился. И потом взахлёб рассказывал как там хорошо, какие умные пацаны в группе, и какие, — конечно же пустоголовые идиотки, — но симпатичные девчонки.
И не то что Егор Юрку завидовал. Видал тех девиц из группы другана, не было среди них подходящей, именно Егору нужной. Но ведь и группа на потоке не одна, да и потоков несколько?
Короче, не завидовал, нет, нет!
Просто признал, что выборка интересная, а он, Егор, сглупил. Можно было и гаммы попиликать, да и выучить чем Бах отличается от Фейербаха, а Шостакович от Кандинского.
Ничего сложного, не органическая химия, поди.
Зато на интересных девчонок посмотрел бы. В пустоголовых дур Егор не поверил. Была у Юрка такая метода: девчонок хулить, чтобы ими приятели не заинтересовались, конкуренцию не создавали. Но иногда проговаривался, уж очень хотел знакомством похвастаться.
Впрочем, где тот Юрок!
— Пойду, прошвырнусь, — сказал Егор. — Гляну, может ужин готов?
Седой промычал невнятное.
Егор сбегал до кухни, вызнал, что по расписанию ужин минут через сорок, да и выбрался на улицу.
Небо окрасилось зарёй, бросая багряный отсвет на землю, воду и деревья. Озеро пустовало. Дети, похоже, разбежались по своим делам.
Но пару подростковых силуэтов Егор разглядел. Кажется, это были Жарка и вторая девица, пухленькая пятиклашка. Света, кажется. Её Егор почти не запомнил при знакомстве. Хотя, вот сейчас, когда подумал об этом — вспомнил. И как Зорко подколол её с кличкой, и как та уверенно его отбрила.
Да, точно, Егор даже сказал: «Соколова, запомню».
Удивительно как иногда работает память! Стоит бросить мелкую подсказку, штришок, не больше, и немедленно всплывает целая картина.
Девицы бродили по дорожке меж деревьев, в дальней части территории, за изгибом озера. Там же виднелись и скрытые за зелёными насаждениями небольшие дома в северном стиле, которые Егор назвал бы коттеджами.
Егор сделал несколько шагов по дорожке в ту сторону. Девчонки — это неплохо, пусть даже такие мелкие. Можно попробовать разговорить. А уж как они трещать умеют — просто загляденье! Есть шанс узнать многое, особенно по тому загадочному заявлению о «не сдохнуть».
Но — не судьба.
— Эй, мелочь! — завопил кто-то за спиной. — Сюда! Давай, давай, жду!
Сбившись с ноги, Егор повернулся и увидел
