но это еще не все. Было кое-что гораздо хуже. Гораздо глубже. Словно я смог
почувствовать то, что творил с Грэмом его отец. И я почувствовал, как сильно он это ненавидит, а потом все это вышло из него, перешло в меня, а потом… исчезло. Просто
исчезло. И я решил, что все будет хорошо. Казалось, Грэм в полном порядке. Со мной тоже все было хорошо. – Слезы грозили вот-вот хлынуть. – И вдруг…
– Я видел новости, – сказал Джейк. – Полная задница!
Он сидел на диване, зажав между ног початую бутылку виски. Оливер остановился перед ним, глядя на него жалобно, с мольбой.
– Что произошло? – спросил он. – Почему Грэм так поступил? Я ведь сделал все так, как сказала книга. Я сломал колесо. Положил конец боли.
Ему нужны были ответы. Какие-нибудь. Все равно какие.
– Даже не знаю, Оливер… – Вздохнув, Джейк пожал плечами. – Я тут не специалист.
– Ты единственный, кто знает, что я могу делать то, что делаю. Ты… у тебя есть магия! У тебя есть книга! Пожалуйста!
– Может быть… может быть, ты зашел недостаточно далеко?
У Оливера вырвался резкий, отвратительный смешок – пронизанный горечью и безумием.
– Что? Что ты хочешь сказать?
– Ты сломал колесо. Но ты его не починил. Ты просто вычистил этого парня изнутри, как вычищают тыкву, – а затем тыква сгнила. Послушай, приятель, Лайонз был сотворен из того, что делал с ним его отец, плохого и хорошего. Проводка у него внутри была отвратительная. Нельзя просто вырвать все на хрен, надеясь, что свет не погаснет. Или что где-нибудь не коротнет и все не сгорит к чертям.
Паника душила Оливера. Он почувствовал, как сдавило грудь.
– Я не думал… я не хотел…
Джейк встал с дивана, не давая ему продолжить лихорадочно расхаживать взад и вперед.
– Послушай, ты сделал для Грэма лучшее, что только мог. Он был в полной заднице. И до этого его довел собственный папаша, полное дерьмо, – который его нещадно лупил, обзывал последними словами и требовал от него невозможного. Из такого мог получиться только агрессор, ненасытный хищник. Насильник, человек, избивающий свою жену. – Джейк выразительно пожал плечами, показывая, что ему нет до этого никакого дела. – А теперь их нет.
– Нет. Нет! Я верю в то, что человеку нужно дать второй шанс.
– Для них это и был второй шанс.
– Какая-то бессмыслица…
– Нет, как раз в этом и смысл. Грэм понял. Должен был понять. Ты не исправил всего дерьма. Его отец остался его отцом. Папаше Лайонзу откровение все равно не явилось бы. Он избивал бы сына еще хлеще. Или… или Грэм его. Это все равно что рак. Лучший способ…
– Прекрати! – рассеянно бросил Оливер. Все то же самое ему сказала книга. Сказала им обоим. Быть может, Джейк в чем-то был прав… Черт, черт, черт!
Положив руки Оливеру на плечи, Джейк пристально посмотрел ему в глаза.
– Теперь, когда Грэм умер, когда его больше нет, ему лучше, чем было когда-либо при жизни. Он стал и местным героем, и тревожным предостережением. А его отец… ну, все увидят его таким, каким он был на самом деле. Всплывет все то, что происходило у них дома. Грэм взял дело в свои руки. В этом истинная сила.
А что, если все действительно так?
Оливер не мог ничего сказать. У него в голове все смешалось. Он чувствовал себя потерянным.
– Все это слишком запутано, твою мать. – Оливер оторвался от Джейка. – Не могу поверить, что я это говорю, но… мне бы хотелось снова увидеться с Грэмом. Поговорить с ним. Мне бы хотелось его остановить.
– Есть один способ, Оливер, – помолчав, сказал Джейк. – Есть один способ вернуть Грэма Лайонза. И вернуть твоего отца. Можно исправить все зло, все ошибки, не просто сломать колесо, но и починить его. – Он взял Оливера за подбородок, поднимая ему голову так, чтобы смотреть в его глаза. – Идем со мной. В Рэмбл-Рокс, к камням. Я тебе покажу.
Казалось, весь мир бешено закружился, срываясь с оси, – словно игральная кость с двадцатью гранями, вращающаяся на одной вершине подобно волчку и никак не падающая.
– Оливер, ты мне веришь?
Тот медленно кивнул.
– Хорошо, потому что я тоже тебе верю.
* * *
Джеду в лицо ударило полотенце.
– Приведи себя в порядок! – сказала Мэдди, снова направляя на него револьвер. – Вытрись. Высморкайся. Прочисти свою дурацкую глотку. И все мне расскажешь.
Сглотнув комок в горле, Джед кивнул, шумно высморкался, затем откашлялся в полотенце. Вытер лицо – последовательность неуклюжих, грязных действий, однако Мэдди было наплевать. Джед также приложил полотенце к горящей от веревки шее, поморщившись от боли.
– Ты должна знать, что я сожалею о случившемся, – жалобно проблеял он.
– Засунь свои извинения себе в задницу!
– Я это заслужил… – Джед уныло кивнул.
– Ты заслужил, чтобы тебя вздернули, как ты сам и хотел, Джед, но пока я не могу тебе этого позволить.
У Джеда в глазах сверкнули ледяные искорки.
– Нужно признать, ты ведешь странную игру, Мэдди Грейвз. Угрожать револьвером, чтобы не дать мне покончить с собой, – наверное, не лучшее решение.
– О, я прекрасно понимаю, Джед. Ты хочешь узнать, какую игру я веду? А вот какую: сначала я сделаю тебе больно. Сломаю пальцы, разобью нос револьвером. Накрою колено подушкой и всажу в него пулю. Если ты хочешь смерти, Джон Эдвард, то я собираюсь заставить тебя очень ее захотеть, твою мать. И не буду подпускать к ней. Держать мучительно близко, как лисицу перед гребаным виноградом[97]. Пока не получу все, что хочу.
Услышав свои слова, она подумала: «Мэдди, это действительно ты?»
– Итак, Джед, где мой муж?
Джед облизнул губы серовато-розовым языком.
– То, что я тебе скажу, Мэдди… покажется безумием. Я все понимаю. Я знаю…
– Мне нет дела до того, чем это покажется; просто выкладывай все как есть!
– Его нет. Я отвел его в парк, в… в… в тоннель. Это была западня – ты должна это понять. Я знал, что произойдет дальше. Но сделал это сознательно, во имя высшей цели, а не просто из чувства злобы или жестокости – ведь Нейт мне нравится, и я не хотел делать ему больно…
Мэдди ударила его по макушке револьвером. Барабан впечатался в череп, быстро расплылся черный синяк, по морщинам на лице заструилась кровь, словно вода по пересохшему руслу ручья.
– Говори четко. Нейта нет в живых?
– Да. Нет. Я не знаю.
Мэдди снова занесла револьвер, и Джед поднял руки, защищая голову.
– Подожди, подожди! – воскликнул он. – Я хочу сказать,
