начнется заново, ты снова увидишь своего Нейта…
Бац! Еще одна затрещина. Потом Мэдди приставила дуло револьвера к колену Джеда.
– Это безумие! Ты спятил! Я не хочу возвращать Нейта таким образом. Я хочу, чтобы он вернулся прямо сейчас. Оказался здесь, передо мной. Хочу, чтобы его вернули оттуда, куда отправили.
Нейт нужен ей. А она нужна ему.
– Я… я очень сожалею…
Мэдди воспользовалась стволом оружия как молотком – обрушила его Джеду на коленную чашечку. Тот хрипло вскрикнул, раскачиваясь взад и вперед.
– Ты помог отправить Нейта туда, а теперь скажешь мне, как вернуть его обратно. Сожалеешь? Так исправь. Ты можешь мне помочь. Как мне вернуть мужа, Джон Эдвард? Ты умный. Начитанный. Я знаю, у тебя есть кое-какие мысли… – Мэдди вкрутила ствол в то место, куда только что нанесла удар, с силой нажимая, точно закручивая шуруп в твердую древесину. – … в этой вот большой умной голове.
И снова Джед закричал:
– Пожалуйста, нет! Пожалуйста! Я не могу тебе помочь!
– Этого ли хотят от тебя жена и дочь? Ты убил их обеих, а теперь прячешься от них. Ты хочешь открутить часы назад, вернуться в то время, когда они не знали, что ты сотворил? Слабый, мелкий человечишка! – вынесла приговор Мэдди. – Готов содействовать уничтожению всего, только чтобы скрыть, какое ты дерьмо! То, что ты сделал со своими близкими, было случайностью. Но сейчас! Умышленное убийство!
Что-то щелкнуло – Джед остановился. Его взгляд потерял сосредоточенность, и он замкнулся в себе. До Мэдди вдруг дошло, что причинять ему физическую боль бесполезно. А как еще можно сделать Джеду больно? Вонзить метафорический нож ему в сердце, в рассудок, в душу? Вот в чем соль.
Чувство вины.
И стыд.
Какие мощные мотиваторы!
– Я… я не собирался в это ввязываться…
– Не собирался, – смягчив тон, согласилась Мэдди. – Но ввязался. И ты ничего не исправишь, просто отмотав назад. Нужно идти вперед и становиться лучше, чем был. А сейчас? Ты только делаешь еще хуже. И чувство вины за ту аварию не пойдет ни в какое сравнение с муками, какими ты будешь терзаться из-за того, что сделаешь, пытаясь вернуть близких. – От чувства вины и стыда она перешла к игре на других струнах. – К тому же, – продолжила Мэдди, – вдруг все это от начала и до конца ложь? Что, если тебя используют просто как реквизит? Ты стал пешкой в игре, которую ведет чудовище. Что будет, если ты очнешься и обнаружишь, что ничего не получилось? Что, если ты сожжешь все дотла и выяснишь, что жена и дочь по-прежнему лежат в могиле, а ты остался один в мире, разрушенном с твоей помощью? Что тогда?
Джед сделал судорожный вдох – спазм ребенка после долгого плача.
– Ты права. Боже, ты права!.. Я глупец, Мэдди. Старый дурак, пьянь, никчемная сволочь! – Он вытер нос тыльной стороной ладони, оставив на щеке длинный след размазанных соплей. – Мне хотелось бы знать, Мэдди, что тебе ответить. Хотелось бы знать, как помочь тебе вернуть Нейта. И остановить Джейка. Хоть что-нибудь, чтобы помочь тебе спасти сына и спасти мир.
* * *
– Жертвенный алтарь, – пробормотал Оливер.
Слова вырвались у него изо рта облачком холодного пара.
Джейк крепко схватился за край камня, старательно подавляя ярость – или восторженное возбуждение.
– Совершенно верно, Олли. И да. Я – это ты. Мы являемся константой. Одним из столпов, поддерживающих космос. В мире всегда есть ты – или я. Мы. Всегда есть какой-нибудь Нейт и какая-нибудь Мэдди. Всегда есть Рэмбл-Рокс, хотя, как уже отмечалось, не всегда парк. И в нем обязательно есть алтарь.
– Это безумие! Я ухожу.
– Не так быстро! – остановил его Джейк, раскрывая руки. – Нам нужно все обговорить. Мы с тобой обладаем силой переписать историю. В буквальном смысле. Мы с тобой последние. Это последний мир. Когда мы это сделаем, все закончится. И сможет начаться сначала. Лучше, чем было прежде.
– Неужели ты говоришь все это всерьез?
– Да. Твоего отца нет. Грэма нет. Весь долбаный мир разбит, приятель. Ты же это чувствуешь, разве не так? Общий замысел пошел наперекосяк.
– Я… мне нет никакого дела до общего замысла! – с негодованием и ужасом воскликнул Оливер. – Я думаю только о людях. Мне… мне наплевать на все это, я думаю только о людях и их боли. Я просто хочу им помочь…
– Как раз так им и можно помочь. Мы положим конец всему. И тем самым закончатся их страдания. Ведь именно так поступают с больной собакой. Или с… с неизлечимым больным. Правильно? Вот и наш мир больше не может надеяться на исцеление. Это… – Голос Джейка повысился до лихорадочного надрыва: – Это милосердие, Оливер, ну почему ты не хочешь это понять?
– Нет! Нет, я не могу…
– Тсс, тсс, послушай, послушай! – с мольбой произнес Джейк. Он крутанул кистью, и у него в руке появилась коробочка с таблетками, гремящая словно маракасы. – Я могу устроить так, чтобы все получилось просто. Очень просто. Считай меня своим сомелье в области самоубийств, хорошо? Мы сделаем все очень мирно. Вот эта смесь специально предназначается для тех, кто сводит счеты с жизнью. «Эмбьен»[105], «ксанакс», «окси». Возьми по несколько штук каждой, и ты уплывешь в море, заснешь счастливым сном, а мир тем временем закончится и начнется перезагрузка.
– Самоубийство? Я… я больше не хочу оставаться здесь! – тихо прошептал Оливер. – Я хочу уйти отсюда, Джейк. Я ухожу. – Он попятился было назад, но обнаружил себя запертым в море камней. В груди шевельнулась тревога: «Если б я действительно захотел бежать, смог бы?» Нет, не смог бы. Быстро выбраться отсюда было невозможно. И все-таки нужно попробовать. – Прости, Джейк. Прости!
– Вот как? – Джейк разочарованно втянул воздух сквозь зубы. – Ну, дружок, ты меня огорчил. Конечно, не так, как своего папашу…
– Да пошел ты!.. – Оливер развернулся, готовый пробираться между камнями.
– Не хочешь хотя бы забрать свой телефон?
Обернувшись, Оливер увидел, как Джейк крутанул запястьем – и снова в то самое мгновение, когда появился телефон, его пальцы окутались мраком.
– Не знаю. Мне все равно.
– Господи, да забери! Позвони мамаше, пусть приедет и заберет тебя отсюда!
Джейк положил телефон в середину стола.
Оливер протянул к нему руку.
И когда он склонился вперед, хватая телефон, Джейк молниеносно пришел в движение. Обе его руки соединились, слабый раскат грома разорвал воздух, и вот уже в них что-то появилось: лунный свет блеснул на стали, раздался свист рассекаемого воздуха…
Оливер вскрикнул, попытался отдернуть руку…
Слишком поздно.
Острие кирки пробило
