«Очерки», охотно сотрудничает с ней и в «Отечественных записках» — дает всевозможные поручения, торопит с очередными материалами, информирует, когда она в отъезде, о последних новостях в редакции.
В письме от 25 января 1869 года Елисеев приглашает писательницу выступить на литературном вечере с участием Некрасова, рекомендуя прочесть «Тюлевую бабу».
Как и в былые годы, публичные выступления Марко Вовчка проходят с большим успехом. Она читает свои рассказы и на многолюдных «журфиксах» у Елисеева в присутствии 40–50 гостей, преимущественно литераторов, и на менее парадных приемах у профессора Института путей сообщения, строителя железных дорог А. Н. Еракова. Литературные вечера устраивает сестра Некрасова, заменившая детям Еракова рано умершую мать. Старшая из дочерей, Вера, одаренная пианистка и переводчица, — подруга Марии Александровны. Ей посвящена сказка «Королевна — Я».
О литературных вечерах на квартире Еракова в 1-й роте Измайловского полка (ныне 1-я Красноармейская улица) вспоминает его внучка Л. Давыдова: «Двери открываются… Вот Плещеев с прекрасным, ясным лицом, садится и, облокотясь, меланхолично подпирает голову рукой; всеми любимый, всегда радостно встречаемый И. Ф. Горбунов; больной, желчный Салтыков входит и в сгущающихся сумерках петербургского дня нервно требует: «Свету, свету!» Бледнолицая, с большими черными глазами Марко Вовчок [мемуаристы произвольно меняют цвет ее глаз! — Авт.]… Шум шагов. Наконец входит Н. А. Некрасов. Сгорбленная фигура, кругом шеи платок, едва слышный голос…»
Горбунов с неподражаемым мастерством исполняет свои юмористические сценки из быта московских мещан; Марко Вовчок в неизменном черном бархатном платье с красным бантом, преодолевая смущение, читает по выбору слушателей то украинский, то русский рассказ; Плещеев, уступая настойчивым требованиям, скандирует свое юношеское стихотворение — гимн петрашевцев — «Вперед без страха и сомненья». Сестры Ераковы, как всегда, декламируют Некрасова. Без его стихов, самых новых или запрещенных, не проходит ни одно чтение.
За этой квартирой следила полиция. Несколько лет спустя начальник III отделения «всеподданнейше» докладывал царю о писательнице Марко Вовчок, заподозренной в дурном влиянии на математика П. Л. Чебышева, якобы набравшегося вольномыслия на ее литературных вечерах: «В бытность Маркович в С-. Петербурге действительно при ее участии у профессора-инженера Кракова устраивались литературные вечера, но участвовал ли в них профессор Чебышев, сведений не имеется».
…Обновленные «Отечественные записки» завоевывают прочный успех. За короткое время тираж возрастает в три-четыре раза с двух до шести и восьми тысяч экземпляров. Вокруг передового журнала сплачиваются лучшие силы прогрессивной русской литературы. Но Некрасову этого мало. Он хочет воздействовать и на массового читателя. Триумвират редакторов пытается основать ежедневную газету. Выходить она будет под эгидой Некрасова, но редакторство возьмет на себя кто-нибудь из. своих людей. Выбор падает на Марко Вовчка. Она достаточно опытна, на нее можно положиться, и, кроме того, всеми ее действиями будут руководить Елисеев и Салтыков — фактические редакторы и издатели.
Заручившись поддержкой Лазаревского, Некрасов диктует Марии Александровне прошение и программу газеты «Стрела». В цензурном ведомстве отлично понимают, что газетный филиал «Отечественных записок» усилит демократическую печать, но программа составлена так осторожно, что не может вызвать возражений. Последнее слово за министром внутренних дел Тимашевым. Присоединяясь к мнению меньшинства членов совета главного управления по делам печати, он накладывает на протоколе заседания резолюцию: «Вижу много неудобств в разрешении редакторства женщине, а потому признаю нужным просьбу отклонить. 12 ноября 1869 года».
Под тем же предлогом в январе 1870 года отклоняется и прошение Звонарева об издании литературного и политического журнала «Иностранное обозрение» под редакцией М. А. Маркович (Марко Вовчок). На этот раз не было никаких дебатов: «Совет, не находя удобным разрешения издания г. Звонареву, издательская деятельность которого не может быть названа благонадежною и, согласно недавней резолюции г. министра о неудобстве допущения к редакторству женщин, полагает: означенное ходатайство отклонить».
Но Марко Вовчок не успокаивается. Она энергично хлопочет о разрешении издавать журнал более узкого профиля, не затрагивающий вопросов политики. Некрасов оказывает давление на Лазаревского, заверяя его, что Маркович будет не «подставным лицом», а фактическим редактором вполне безобидного издания.
23 мая начальник главного управления по делам печати Похвиснев запрашивает начальника III отделения, не встречается ли препятствий к изданию С. В. Звонаревым и М. А. Маркович иллюстрированного журнала «Переводы лучших иностранных писателей».
Мария Александровна, обнадеженная Некрасовым, 24 мая заключает со Звонаревым договор. Издатель обязуется выплачивать ей за редакторство 2000 рублей серебром в год и отдельно по 25 рублей за печатный лист переводов, которые переходят в его полную собственность.
3 июня Похвиснев утверждает программу: «1. Переводные романы, повести и рассказы. 2. Путешествия. Кроме того, отдельно к журналу приложениями. 3. Сочинения для детского чтения. Журнал будет выходить ежемесячно, книжками от 15 до 20 листов».
Одновременно заготавливается справка для доклада начальнику III отделения: «Маркович Мария Александровна, вдова надворного советника, между молодыми литераторами известна под шутовским названием «Волчок»… В литературе придерживается прогрессивно-демократического взгляда и не прочь стоять за женскую эмансипацию; в частной же жизни с аристократическими замашками и не лишена чванства; знакомство ведет с литераторами, преимущественно с молодыми, начинающими».
Уже в августе печатаются рекламные объявления о предстоящем выходе с 1 января 1871 года иллюстрированного ежемесячника под редакцией Марко Вовчка — «Переводы лучших иностранных писателей».
Тем временем была сделана еще одна попытка исхлопотать под ее именем газету. После того как Ф. М. Толстой, один из сановников цензурного ведомства, отсоветовал Салтыкову предпринимать новые демарши, Елисеев сообщил писательнице: «Что касается газеты предполагаемой, то после слов Толстого Салтыкову не знаю, что и делать. Надобно о сем глубоко подумать».
Редакция «Отечественных записок» использует парижские связи Марко Вовчка. Весной 1869 года Некрасов знакомится в Париже с Этцелем и передает ему посылку от Марии Александровны. «Я открыл все принесенное и был счастлив… — пишет ей Этцель. — Я вспоминаю поездку в Петербург, вижу перед глазами Невский. Я мысленно представляю себе места, по которым Вы ходите» (поездка Этцеля состоялась в конце 1868 или в начале 1869 года). И дальше он пишет, что с радостью окажет Некрасову любую услугу: «Человек, который добр к Вам, становится и моим другом. Я внимательно читаю в газетах все, что касается России. Страна, в которой живете Вы, является отчасти и моей страной». В дальнейшем адрес Этцеля — Рю Жакоб, 18 — помогает редакции «Отечественных записок» поддерживать контакты с русскими политическими эмигрантами.
В феврале 1870 года Герман Лопатин устроил побег за границу известному философу, критику и публицисту, революционному народнику Петру Лавровичу Лаврову, сосланному в Вологодскую губернию. С 1868 по 1872 год Лавров напечатал в «Отечественных записках» около 30 статей. Находясь под «особенно строгим наблюдением» III отделения, он негласно редактировал «Заграничный вестник», в котором (1864, кн. 6) изложил, не называя источника,
