называли Рогатой, Повелительницей псов и аспидов, попросила себе мела. Простой кусок белого мела, который она тут же принялась грызть, как только ей его принесли. Она сгрызла его и ещё облизала испачканную мелом руку. В общем, ей очень нравилось быть беременной. Жаль, что теперь, после многих и многих модернизаций, этот период в ней протекал очень быстро. Раньше она вынашивала под сердцем новую жизнь годами, десятками лет, теперь же ей было нужно для полного цикла всего два дня. Каких-то два дня, что в её бесконечной жизни было сопоставимо с секундами. Она так и разрешилась от бремени на своём мрморном ложе. Без тревог, без мук, без боли. Она просто напряглась… и он родился. Бледная Госпожа взяла своего сына на руки, завернула его в свою собственную одежду. Заглянула в его синие глаза. Мать не улыбалась сыну, ей даже было его немного жалко, она знала, что судьба его будет печальной, а жизнь недолгой. Её первый учёный и его помощники были уже рядом с нею.
Стояли и ждали, пока Госпожа соблаговолит приказать им. И Привратница не стала их задерживать. Она протянула чадо этим большим обезьянам. Старший учёный с поклоном принял ребёнка:
— Он возмужает максимально быстро.
— Три дня, не больше, — строго сказала Бледная Госпожа, вставая с ложа и требуя себе новых одежд.
— Так и будет, — заверил её учёный.
— И ещё…, — она немного подумала. — Удали ему глаза и чресла.
Ребёнок, каким бы милым он ни казался сейчас, будет, когда вырастет, так же силён и могущественен, как его отец, попробуй потом справься с ним. Попробуй потом обуздай его. Да и его потомства стоит опасаться. Так что глаза и половые органы…
— Удали всё сразу, сейчас же.
— Как пожелает Госпожа, — учёный поклонился ещё раз и поспешил из зала, неся младенца как великую драгоценность, а за ним на своих кривых лапах уходили его помощники.
Она же взяла из большой вазы несколько крупных вишен. Положила одну в рот, раздавила её языком и тут же выплюнула на пол. Невкусно. Всё, беременность окончилась.
⠀⠀ ⠀⠀
Глава 41
Собаки без особого энтузиазма поплелись за нею. Их можно было понять. Они объелись. Но раз надо, значит надо. Сначала Сакура, а затем и Саске поднялись с земли и побежали за Светой, когда она позвала их за собою. Конечно, девочка не пошла сразу в торговый комплекс за одеждой для Любопытного, сначала она решила добыть новые шипы для своей палки. Ей казалось — Света несколько секунд рассматривала его, поднеся конец палки к глазам, — что тот шип, который остался невредимым, уже не так ядовит, как поначалу. Может, яд на шипе уже закончился. Ведь она использовала иглу уже несколько раз. На одном из сыночков мамы-Таи, на черныше в темном фойе «Радуги» и на крикуне, которого нашла в развалинах. Светлана разумно предполагала, что яд не может быть бесконечным. А она хотела быть уверенной, что при нападении чернышей или ещё кого-нибудь — мало ли тут желающих напасть — яд розы сработает сразу, без промедления.
Поэтому она отправилась сначала на Московский проспект, чтобы войти в парк с той стороны, от Московского до розы было совсем недалеко. Но уже дойдя до большой каменной арки центрального входа, девочка поняла, что, возможно, скоро проснётся. Ей вовсе не хотелось, чтобы пробуждение застало её в парке. Это было очень опасно, и она решила переждать до следующего раза. Зашла под крышу пластиковой остановки, села в углу и стала ждать пробуждения. Рядом сразу улеглись собаки, довольные тем, что больше не нужно никуда идти и можно просто полежать рядом с девочкой.
⠀⠀ ⠀⠀
* * *
⠀⠀ ⠀⠀
Она открыла глаза. Проснулась. Полежала немного под одеялом. Под ним было тепло. В комнату падал свет от фонаря, освещающего двор. Сейчас ей было спокойно. Близнецы были в безопасности, они безмятежно спали на соседней кровати. Светлана встала, подошла к ним, поправила одеяло, хотя особой необходимости в этом не было. Просто ей захотелось это сделать. Она случайно бросила взгляд на свою левую руку. Подошла к окну, там было больше света, стала её рассматривать. Чернота растекалась по руке, она уже стала затекать на большой палец, а на указательном уже пробралась через сгиб и поползла на вторую фалангу. Мизинец же почти весь почернел, розовым оставался только кончик с ногтем. Странное дело, но Свету это уже почти не пугало. Она знала, что чернота замедляет своё распространение по руке. Она приметила это ещё пару дней назад. Светлана почему-то не сомневалась, что она скоро совсем остановится. Где-то на запястье. А с тем, что рука будет чёрной, Света уже примирилась. Пусть будет. Ведь рука, что ни говори, сильно её выручала в последнее время. Девочка была уверена, что благодаря этой черноте на руке она стала чувствовать опасность, даже не видя её. Она примирилась, да… Но всё было не так просто, во-первых, рано или поздно, руку придётся показать отцу, не всё же время ей ходить в перчатках. Что он скажет? Что будет делать? Светлана могла только предположить. Наверное, заставит её снова пойти по врачам. Во-вторых, Свету волновало, что скажет Владик. Её почерневшие пальцы он, конечно, видел и, как показалось девочке, отнёсся к этому весьма достойно. Но то были только пальцы, а теперь у неё вся кисть будет чёрной. Да ещё и ногти такие… Девочка стала разглядывать свои чёрные ногти. Да, они, сходя с пальца, начинали сворачиваться в трубочку, как корица. И чуть загибаться к подушечкам. Стали рвать перчатки. Пока братья и отец не встали, Света пошла в ванную и взяла в руки кусачки для ногтей из маминого маникюрного набора. Она решила отстричь эти ногти. Но это оказалось весьма непростым делом. Свернувшиеся в трубочку ногти по прочности не уступали какому-то крепкому, очень крепкому пластику. Светлане пришлось прилагать усилия, чтобы срезать их. Рассмотрев отрезанные чёрные ногти и ещё раз убедившись в их удивительной твёрдости, она срезала и все остальные, а после полезла под душ. Надо было смыть сок фикуса.
Листья, которыми она натиралась, хоть и были вялыми, но всё равно след на коже оставляли.
Сегодня папа уходил на
