станет для нас западней.
Галактион и Ражден переглянулись. Махатадзе, который так же как и Гоциридзе, был обеспокоен возможностью окружения повстанцев, изложил штабу свой план.
В отряде было четыреста пятьдесят человек. Пятьдесят из них занимали Цихистави. Махатадзе предложил оставить двести человек в Конгуре в качестве подвижного резерва, остальных же разбить на две роты и занять близлежащие холмы, прикрывающие тыл.
План, предложенный Махатадзе, одобрили. После этого все разошлись. Остались только Махатадзе и Медзмариашвили, который тут же прилег на бревно и быстро заснул, утомившись за день.
Во дворе и на балконе спали повстанцы. Махатадзе поглядел на уснувшего друга и через некоторое время сам тоже растянулся на бревнах, положив под голову руки. Сон не шел к нему. Он стал смотреть на усеянное звездами небо.
«Интересно, что сейчас происходит в Мингрелии и Абхазии? — думал он. — Наши заняли Зугдиди и Сухум. Если и у нас дела пойдут удачно, то поднимется вся Верхняя Имеретия. Тогда можно будет с двух сторон двинуться к Кутаису. А занять Кутаис — значит утвердить советскую власть во всей Западной Грузии…»
За стоявшими возле кукурузника арбами раздались тяжелые вздохи. В темноте ничего не было видно. Махатадзе встал, ухватился рукой за край арбы и пристально посмотрел туда, откуда послышались вздохи. По другую сторону арбы лежали волы; утомленные животные вздыхали, как бы жалуясь на свою горькую судьбу.
Махатадзе тихо поднялся на балкон и оглядел спавших там крестьян. Потом обошел двор и проверил посты. Пропели первые петухи. Он разбудил Гелашвили, приказал поднять отряд и построить на школьном дворе.
Повстанцы быстро собрались, однако, чтобы построить их, понадобилось порядочно времени. Первая и вторая роты, которыми командовали Гелашвили и Туриашвили, должны были занять две высоты, прикрывавшие отряд с тыла. Махатадзе попрощался с командирами и пожелал им успеха. В ночной тишине послышались шаги, кашель, скрип арб.
Нужно было еще до наступления рассвета занять намеченные позиции. В случае, если бы правительственные войска попытались атаковать повстанцев с тыла, путь им должны были преградить роты Гелашвили и Туриашвили. Резерв же, оставленный в Конгуре, мог быстро оказать поддержку любой из них.
На рассвете Георгий Абесадзе сообщал в Конгуру из Цихистави:
— К мосту приближаются человек двадцать пеших, за ними — шестеро конных!
— Подпусти поближе. Если попытаются восстанавливать мост или переходить реку вброд, открой огонь, — приказал Махатадзе.
— Слушаю! — ответил Абесадзе.
Махатадзе задремал. Но через несколько минут опять раздался телефонный звонок:
— Верховые — народогвардейцы. Гонят из Сарбеви крестьян, — очевидно, чинить мост. На арбах везут доски. Открываю огонь…
— Только не пулеметный, — предупредил Махатадзе, — о пулемете противник пока не должен знать.
Со стороны Цихистави затрещали ружейные выстрелы.
Крестьяне, работавшие на мосту, испуганно подняли головы, но сейчас же снова принялись за работу.
Стрельба возобновилась. Абесадзе тоже взял карабин, прицелился и выстрелил. Лошадь под одним из народогвардейцев, встав на дыбы, замотала головой и упала. Остальные всадники отъехали в сторону, спешились и, укрыв лошадей, открыли огонь.
Завязалась перестрелка.
Крестьяне, починявшие мост, укрылись под арбами, которые стояли в кустах.
— Куда? Назад! — заорали народогвардейцы.
Испуганные крестьяне вернулись на мост. Перестрелка усилилась. Один из крестьян был ранен в руку, и все остальные снова разбежались.
Со скалы спустился один из повстанцев и, задыхаясь, подбежал к Абесадзе.
— Георгий, — взволнованно сообщил он, — с моего места видны все народогвардейцы. Пошли ко мне несколько человек, и мы их перестреляем.
Немного погодя со скалы, нависшей над Квирилой, поднялась частая стрельба. Народогвардейцы вскочили на лошадей и помчались к лесу, но один из них тут же свалился с коня, а другой повис на седле, как мешок.
Первая попытка карательного отряда восстановить мост окончилась неудачей.
Оставив в Конгуре Пруидзе, члены штаба отправились в Цихистави, чтобы подбодрить защитников моста. Воодушевленные первыми успехами, они были настроены очень воинственно.
Гоциридзе поднялся на возвышенность, осмотрел в бинокль долину Риона и село Сарбеви. В сторону села двигались арбы и несколько верховых. Больше ничего не было видно.
Повстанцы обступили единственный в отряде пулемет. Абесадзе давал объяснения с таким важным видом, словно это был не пулемет, а орудие.
— В бою нет ничего лучше этого оружия, — говорил он, вспоминая бои на Карпатах. Одно беспокоило Георгия: хватит ли лент с патронами для боя.
В это время из Конгуры прибыли посланные Пруидзе арбы с патронами и продовольствием. Крестьянам раздали хлеб, сыр, соленую рыбу. Но поесть они не успели, так как со стороны Сарбеви раздался пушечный выстрел.
— Артиллерию пускают в ход, — произнес сдавленным голосом Гоциридзе, обращаясь к Медзмариашвили.
Немного погодя прогремел второй выстрел. Медзмариашвили вскочил. Повстанцы разошлись по своим укрытиям. Командовал ими бывший солдат, худой, с острыми глазами человек, Парна Квеситадзе.
— По местам, живо! — крикнул он так повелительно и важно, словно командовал целой дивизией.
Махатадзе снова поднялся на возвышенность. В бинокль он заметил народогвардейцев, двигавшихся по направлению к реке. Далеко в кустах несколько раз подряд блеснуло пламя, точно кто-то открывал и закрывал дверцу пылающей печи. Пушечные выстрелы следовали один за другим. Снаряды пролетали над головами повстанцев и разрывались на вершине горы.
— Артиллерийская подготовка. Потом пойдут в наступление, — сказал Гоциридзе Георгию Абесадзе.
— Пусть попробуют, к мосту ни одного не подпущу, — ответил тот и, помолчав, добавил: — Лишь бы они не перешли вброд там, внизу.
Махатадзе снял телефонную трубку и вызвал к аппарату Пруидзе.
— Вышли мне срочно пятьдесят человек из резерва.
Народогвардейцы разделились на две группы. Одна двинулась к мосту, другая — чего и опасался Абесадзе, — к нижнему броду.
Снаряды по-прежнему рвались на вершине Цихистави. Один повстанец был легко ранен в руку, другой — в голову.
Артиллерийский обстрел прекратился. Повстанцы вышли из укрытия и заняли окопы. Через некоторое время прибыли дилижансы с подкреплением. Гоциридзе направил их к возвышенности, господствовавшей над нижним бродом. Абесадзе переменил позицию с таким расчетом, чтобы держать под пулеметным обстрелом мост и брод. Окопался и стал следить за движением противника.
Народогвардейцы вышли в долину и теперь, группами, укрываясь за кустами и деревьями, устремились перебежками к реке. Добежав до берега, они ложились и открывали огонь. Повстанцы отвечали залпами. Завязался бой.
Отряд, направленный Махатадзе к броду, еще не дошел до места, как человек десять народогвардейцев поднялись с земли, бросились к реке и переправились на другой берег.
Когда, осмелев, в реку вошла большая группа народогвардейцев и добралась уже до середины, Абесадзе повернул пулемет в их сторону. Пули сыпались градом, обдавая переправлявшихся брызгами. Они повернули назад. Многие из них, сраженные пулями, не достигли берега. Другие с трудом выбирались из воды, цепляясь за прибрежные кусты.
