О да, гости сэра Шевенэ-Гора всегда останавливают экспресс в Уимперли.
— Мне кажется, это особая привилегия, сэр.
После этого кондуктор дважды заходил в купе — в первый раз, чтобы заверить пассажира, что будет сделано все, чтобы купе было только для него одного, второй — чтобы объявить, что экспресс опаздывает на десять минут.
Поезд должен был прибыть в 7.50, но Пуаро вышел на платформу маленькой станции ровно в две минуты девятого и сунул вожделенную полукрону в руку кондуктора.
Локомотив свистнул, и «Северный экспресс» двинулся дальше. К Пуаро подошел высокий шофер в темно-зеленой форме.
— Мистер Пуаро? В Хэмборо-Клоуз?
Он взял опрятный саквояж детектива и пошел с платформы. Их ждал большой «Роллс-Ройс». Шофер открыл Пуаро дверцу, набросил ему на колени роскошную меховую полсть, и они тронулись с места.
Через какие-то десять минут езды по пересеченной местности, миновав крутые повороты и сельские лужайки, машина свернула в широкие ворота, обрамленные огромными каменными грифонами.
Они проследовали через парк прямо к дому. Когда машина подъехала, дверь была открыта, и на переднем крыльце появился дворецкий внушительных размеров.
— Мистер Пуаро? Добро пожаловать, сэр.
Он пошел впереди, вступил в холл, открыл дверь посередине справа и объявил:
— Мистер Эркюль Пуаро.
В комнате было несколько человек в вечерних платьях, и когда Пуаро вошел, окинув всех быстрым взглядом, он понял, что его появления не ждали. Взгляды всех присутствующих устремились на него с искренним изумлением.
Затем высокая женщина с черными с проседью волосами неуверенно подошла к нему. Пуаро склонился над ее рукой.
— Прошу прощения, мадам, — сказал он. — Боюсь, мой поезд опоздал.
— Вовсе нет, — рассеянно сказала леди Шевенэ-Гор. Она по-прежнему озадаченно смотрела на него. — Вовсе нет… мистер… я не совсем расслышала…
— Эркюль Пуаро.
Он произнес свое имя четко и ясно. Кто-то у него за спиной тихо ахнул. В то же время сыщик понял, что хозяина в комнате явно нет. Он мягко прошептал:
— Вы знали, что я приеду, мадам?
— О… о да, — неубедительно проговорила она. — Я думаю… в смысле, полагаю, но я такая глупая, месье Пуаро… Я все забываю. — В ее голосе звучало меланхолическое удовлетворение этим фактом. — Мне говорят — но у меня в голове ничего не задерживается! Исчезает! Словно мне ничего и не говорили.
Затем, словно спохватившись, что не выполнила свой долг, она окинула все вокруг рассеянным взглядом и пробормотала:
— Полагаю, вы всех знаете.
Хотя это, очевидно, было не так, данная фраза была явным заученным заклинанием, при помощи которого леди Шевенэ-Гор избавляла себя от трудов представлять людей и вспоминать их имена.
Сделав чрезвычайное усилие, чтобы разрешить нынешнюю сложную ситуацию, она добавила:
— Моя дочь, Рут.
Стоявшая перед ним девушка тоже была высокой и темноволосой, но совершенно другого типа. Вместо плосковатых, нечетких черт лица леди Шевенэ-Гор у нее был красиво вылепленный нос с легкой горбинкой и четкая, скульптурная линия подбородка. Ее черные кудрявые волосы были зачесаны назад, открывая лицо. Цвет ее лица был ярким и чистым, почти без косметики. Эркюль Пуаро подумал, что это одна из самых прелестных девушек, которые ему только встречались.
Он также понял, что она не только хороша собой, но и умна, а также определенно обладает гордостью и характером. Говорила Рут слегка нараспев, что показалось ему нарочитым.
— Как замечательно, — сказала она, — принимать у себя месье Эркюля Пуаро! Полагаю, старик решил устроить нам сюрприз.
— Так вы не знали о моем приезде, мадемуазель? — быстро спросил он.
— Понятия не имела. И мне придется подождать с моим альбомом для автографов до конца ужина.
Из холла послышался звук гонга, в дверях возник дворецкий и объявил:
— Ужинать подано.
И тут, прямо перед тем как было произнесено слово «подано», случилось нечто весьма любопытное. Царственный слуга на какое-то мгновение превратился в крайне изумленного простого смертного…
Эта метаморфоза была настолько мгновенной, и маска вышколенного дворецкого вернулась на место так быстро, что любой, кто не смотрел бы в этот момент на него, не заметил бы этой перемены. Однако Пуаро смотрел. Ему стало интересно.
Дворецкий замялся в дверях. Хотя его лицо снова стало бесстрастным, как и полагалось, в его фигуре чувствовалась напряженность.
Леди Шевенэ-Гор сказала неуверенно:
— О боже, это очень необычно. Правда, я… я просто не знаю, что делать.
Рут обратилась к Пуаро:
— Этот внезапный испуг, месье Пуаро, вызван тем фактом, что мой отец впервые как минимум за двадцать лет опоздал к ужину.
— Это невероятно, — стенала леди Шевенэ-Гор. — Жервас никогда…
Пожилой человек с солдатской выправкой подошел к ней и искренне рассмеялся.
— Старина Жервас! Наконец-то опоздал! Честное слово, он у нас получит за это! Наверное, запонка убежала, как думаете? Или Жерваса обычные наши беды не берут?
Леди Шевенэ-Гор ответила низким озадаченным тоном:
— Но Жервас никогда не опаздывает.
Ужас, вызванный этим обычным затруднением, казался почти нелепым. И все же Эркюлю Пуаро это таким уж смешным не показалось… За этим испугом он ощущал тревогу — возможно, даже предчувствие. И ему тоже показалось странным, что Жервас Шевенэ-Гор не вышел к гостю, которого вызвал сюда таким таинственным образом.
А пока никто не знал, что делать. Это была беспрецедентная ситуация, и никто не понимал, как в ней следует поступить.
Наконец леди Шевенэ-Гор взяла на себя инициативу, если это можно было так назвать. Ее поведение было чрезвычайно неуверенным.
— Снелл, — сказала она, — ваш хозяин…
Она не закончила предложения, выжидательно глядя на дворецкого.
Снелл, который, очевидно, привык к такой манере хозяйки получать информацию, ответил на невысказанный вопрос:
— Сэр Жервас спустился вниз в пять минут восьмого, миледи, и направился прямо в кабинет.
— О, я понимаю. — Рот ее был по-прежнему открыт, взгляд устремлен куда-то вдаль. — Вам не кажется… в смысле… что он слышал гонг?
— Я думаю, он должен был слышать, миледи, ведь гонг находится прямо рядом с дверью кабинета. Я, конечно, не знал, был ли сэр Жервас еще в кабинете, иначе сказал бы ему, что ужин подан. Может, мне пойти сказать ему сейчас, миледи?
Леди Шевенэ-Гор с откровенным облегчением схватилась за это предложение.
— О, благодарю вас, Снелл. Да, пожалуйста, скажите ему. Конечно.
Когда дворецкий вышел, она сказала:
— Снелл — настоящее сокровище. Я полностью полагаюсь на него. Не знаю, что бы я делала без Снелла.
Кто-то что-то сочувственно пробормотал, но никто ничего не сказал. Эркюль Пуаро, глядя с внезапно обострившимся вниманием на эту полную людей комнату, понял, что все до единого напряжены. Он быстро пробежался по ним взглядом, наскоро классифицируя их. Двое пожилых мужчин, один с солдатской выправкой, который только что говорил, и второй — худой, прижимистый, седой, с крепко сжатыми губами юриста.
Двое молодых — очень разного типа. Один, с усами и сдержанно-надменным видом, был, как предположил Пуаро,
