Киний встал и показал на савроматов.
— Они переломили ход боя, — прямо сказал он. — Без них нас могли бы побить. Но, несмотря на их помощь, я все-таки потерял Левкона, одного из лучших своих военачальников.
Более светловолосый из савроматов встал и поклонился. Он быстро что-то сказал царю, и тот с удовольствием перевел.
— Принц Лот говорит, что сомневался в вас как в союзниках, но теперь он больше не задает вопросов и надеется, что нанесенную им обиду искупило братство на поле битвы.
Киний улыбнулся высокому савромату.
Царь кивнул.
— Хорошо, что наше войско собралось, и хорошо, что мы нанесли Зоприону удар до темноты. Матракс?
Матракс встал. Он хрустнул пальцами и принялся разминать руки. По-гречески он сказал:
— Все хорошо.
Потом через Эвмена:
— Зоприон уклонился от боя. — Эвмен переводил, но Киний, который все лучше овладевал сакским, понял каждое слово. — Я считаю, он испугался того, что началось в темноте и под дождем, и отступил.
Остальные вожди одобрительно зашумели.
Киний чувствовал, что их настроение за ночь изменилось. Они рвались в бой, да и царь глядел веселее. Только у Кам Бакки темнели круги под глазами, а щеки ввалились.
Киний поднял руку, и царь махнул ему.
— Я посылал лазутчиков на юг, — сказал Киний. — Они видели дозоры и взяли пленного. Зоприон ищет брод. У него хорошие лазутчики: вчера вечером его люди даже в дождь знали, где нас ждать.
Со своего ковра сбоку от него заговорила Страянка:
— Эти фессалийцы крепкие ублюдки.
Вождь на другой стороне кольца собравшихся отпил вина.
— И пехота у них не хуже, — сказал он.
Киний кивнул.
— Как мы говорили с самого начала, здесь он в трудном положении. Он должен либо уничтожить наше войско, либо пересечь реку южнее и идти на Ольвию. — Киний пожал плечами. Неуверенно, осторожно, колеблясь, он высказал свою заветную мысль. — Если даже он знает об измене Клеомена — а ничто из увиденного нами не свидетельствует, что он об этом знает… — Он поразился иронии происходящего: величайшее преимущество Зоприона может быть тому неизвестно. Именно так боги наказывают гибрис. Киний сделал знак, которому научился у няньки, — чистое суеверие, конечно; этот знак предотвращает для него всякую опасность гибриса. Киний продолжил: — Он должен попробовать пройти через брод сегодня. Если он этого не сделает, нужно снова начать тревожить его — послать отряды за реку.
Матракс потер усы и отпил вина.
— Сегодня уже поздно. И дождь все промочил.
Царь кивнул.
— В лагере стоит вода. Там, где македонцы, должно быть еще хуже.
Страянка оглядела кольцо собравшихся.
— Я не хочу сегодня сражаться, — сказала она, и остальные вожди кланов согласились с ней, а Гаомавант, предводитель Терпеливых Волков, встал.
— Нам необходим отдых, господин. Лошади устали, воины тоже, слишком многие ранены. Да еще дождь.
Савромат Лот пожал плечами, несмотря на тяжесть доспехов. Он заговорил через царя, который не только переводил, но и повторял его жесты:
— Мы не устали. Покажи нам строй бронзовых шапок, и мы сметем их. Острия наших копий не размокли под дождем. Если вы устали, подумайте о том, как устали бронзовые шапки.
Киний покачал головой.
— Таксисы не устали. Они могут маршировать под дождем сотни дней. — Он посмотрел на царя и снова покачал головой. — Мы промокли меньше… и в большей безопасности, чем македонцы. Лучше отдохнуть. У вас есть лошади на замену захромавшим. И… я не решаюсь это произнести, чтобы не оскорбить богов гибрисом… но за эти два дня мы не видели никаких признаков того, что Зоприон знает — Ольвия для него открыта. Если мой совет чего-нибудь здесь стоит, предлагаю: пусть самые свежие кланы пересекут брод и преградят Зоприону путь на юг. Отрезать его от любого сообщения. Напасть на его южные дозоры и измотать их. Нужно всего несколько сотен конников; если их отрежут, когда Зоприон двинется к броду, они смогут нападать на его тыл или просто исчезнуть в траве.
Царь потер подбородок. Он посмотрел на Матракса.
— Главнокомандующий?
Матракс пожал плечами.
— Чего мы хотим, господин? — прямо спросил он. — В любом походе рано или поздно всегда возникает этот вопрос. Избегать ли битвы? Или сражаться, чтобы полностью уничтожить врага, — рискуя собственным уничтожением? Разве мы с самого начала не решились на такой риск? Мы могли бы весной исчезнуть в траве — даже сейчас можно присоединиться к массагетам. Но мы здесь. Довольно обсуждений. Давайте отрежем Зоприона с юга — в этом есть смысл — и заставим его сражаться. Пусть утром пересечет брод. — Матракс бросил на Кам Бакку почти нежный взгляд. — Нас изжалят. Но осиное гнездо будет уничтожено. Вот что я скажу.
Царь обвел взглядом кольцо, но было очевидно, что вожди — с Матраксом и только сам царь колеблется. Тогда он сказал:
— Напоминаю вам: мы с самого начала предполагали заключить перемирие именно в эту минуту. В знак притворной покорности.
Вожди заворчали. Страянка рядом с Кинием напряглась, лицо ее застыло.
Царь снова осмотрел всех. Он показал на Киния.
— Твой друг спартанец утверждает, что война — тиран, и ничто не показывает это яснее, чем происходящее здесь. — В его голосе звучала горечь. — Вас всех возбудил вкус крови. Вы хотите рискнуть всем, чтобы уничтожить угрозу или чтобы о нас слагали песни. — Он посмотрел на Страянку. — Или чтобы сгладить былую несправедливость.
Царь играл хлыстом. В шатре было тихо. Все молчали. Снаружи отчетливо доносился топот копыт.
Царь посмотрел на Кам Бакку, но та отвернулась, закрывая лицо рукой, словно взгляд царя мог ожечь ее. Топот копыт приблизился, замер, и в неестественной тишине Киний услышал, как всадник спрыгнул на землю.
Царь содрогнулся, увидев, как повела себя Кам Бакка. Он выпрямился, и Киний, знакомый с бременем командования, увидел: на плечи царя легла вся тяжесть предстоящей битвы. Царь поднял хлыст и указал на вождя Травяных Кошек.
— Царь! Я должен видеть царя! — послышался сильный голос у входа в шатер.
Посыльный был молод, на нем были только штаны, сапоги, горит и короткий нож. Он бросился в ноги царю.
— Господин, у брода вестник, требующий нашего подчинения. Вестник бронзовых шапок.
Как только Киний увидел рядом с Зоприоном Клеомена верхом на кобыле, он понял: произошло худшее.
Дождь переставал. Вдоль реки, разделяя два войска, плыл туман, но солнце в небе постепенно побеждало воду. Киний поднял голову и увидел орла или сокола, но далеко на севере, справа от себя. Добрый знак. Ниже, на земле, к западу полукругом стояла сотня македонских конников, а сотня воинов из охраны царя ждала у самого брода. Между ними — два полукруга: царь саков, Матракс и Страянка, Лот и Киний. В одном корпусе лошади от них на траве Зоприон в сопровождении македонского военачальника, Клеомен и вестник.
Добрый знак в небе не мог уравновесить катастрофическое значение присутствия Клеомена.
Македонский вестник дочитал требования своего господина: полное подчинение саков, дань в двадцать тысяч лошадей и немедленный отказ от помощи войскам Ольвии и Пантикапея.
Киний наблюдал за Клеоменом. Тот поймал его взгляд и улыбнулся.
Когда вестник умолк, Зоприон тронул лошадь с места. На нем не было шлема, только белая диадема на волосах.
— Ольвия у меня в руках, — заговорил он высокомерно. Его слова противоречили выражению его лица — усталому и тревожному. Он продолжал: — Обосновавшись в Ольвии, я могу уничтожить ваши города. Я всю осень буду жечь ваши посевы. Сберегите мне время. Покоритесь.
Никто из саков не шевельнулся.
Клеомен обратился к Кинию:
— Ты разумно поступил, наемник, что не привел на эту встречу граждан Ольвии. Но мои люди найдут их и все им расскажут. Тогда ольвийцы уйдут и оставят тебя умирать с этими. Предатель. Презренный наймит. У господина Зоприона тебе не будет пощады.
Киний оставался таким же невозмутимым, как саки. Он повернулся к царю. И царь, который сидел ссутулившись, возможно, от усталости, и слушал гонца, Зоприона и Клеомена, выпрямился в седле.
— Когда мне донесли о вестнике, — сказал он на превосходном греческом, — я совещался со своими вождями. Они уговаривали меня сражаться, а я колебался, потому что сражаться значит подвергнуть мой народ опасности. Гибели. Зоприон, твои слова прояснили предо мной воздух, как солнце в конце концов разгоняет любой туман. Ты читал своего Геродота?
Лицо Зоприона потемнело.
— Не играй со мной. Покорись или получи по заслугам.
Даже сейчас Киний видел, что Зоприон торопится. В его руках Ольвия, всего в трехстах стадиях отсюда, и все равно он не может скрыть отчаяния.
У Киния забрезжила надежда.
Царь протянул руку и взял у сидевшей рядом с ним Страянки ведро.
