— Что я вам объяснила?
— Мать Василия строгая, властная, черноглазая. Кстати, у нее действительно черные глаза?
— Сжигающие. Как уголья. До сих пор их помню.
— Так вот… Его мать сказала вам: «Оставьте его в покое. Он выбрал свой путь». Вы отлично запомнили эту ключевую фразу. Вы считаете, что он из-за матери предал любовь. И выбрал карьеру, то есть Милочку.
Светлана глубоко затянулась и задумчиво покачала головой:
— Слишком похоже на плохой советский роман. Любовь и карьера. Чушь. Марина считает вас гением. Я думала, вы ответите мне.
— Я отвечу, — вдруг сказал Алик. — Он любит вас до сих пор.
Светлана от неожиданности вздрогнула и засмеялась:
— Так любит, что после первой же ночи сбежал от меня?
— Бывает, — мягко перебил ее Алик. — Вы ведь тоже были у него первая. Так бывает. Первый сексуальный опыт — очень ответственный момент. Особенно у тонких, ранимых людей. Это рубеж, переправа на другой берег. Вся жизнь вдруг становится прошлым. Она остается на том берегу…
Теперь Светлана перебила его:
— На том берегу он встретил не меня, а Милочку!
Алик смутился, а Светлана довольно улыбалась его смущению:
— Вы не гений, Саша. А деньги берете как гений. Стоит ли вам так много платить за Марину? — Светлана вдруг нахмурилась. — А что с ней было, Саша?
Алик растерялся:
— А вы разве не знаете?
— Мы с ней не говорим на эту тему. Достаточно, что про нее все знаете вы. Я боюсь ее случайно поранить. Она такая хрупкая девочка. Хотя и кажется с виду сильной и современной. — Светлана задумчиво оперлась на руку. — Я догадываюсь… У нее что-то связано с сексом… с юношеским сексом… Правда?
— Правда.
— Но ничего серьезного, правда? — Светлана улыбнулась вопросительно. — Она еще не перешла на другой берег? — И сама себе ответила: — Я в ней уверена. Когда ей исполнилось тринадцать лет, бабушка тоже провела с ней политбеседу о цельности. Марина себя бережет для своего настоящего…
— Перед лагерем? — тихо вскрикнул Алик.— Бабушка с ней говорила перед лагерем?
— Да, — не заметила его волнения Светлана. — Мы с Николаем Николаевичем уезжали в командировку. Бабушка заболела сердцем. Девочка впервые осталась одна. Георгий Аркадьевич заверил нас, поклялся Николаю Николаевичу, что в лагере волос с ее головы не упадет.
Алику вдруг захотелось встать и уйти. Алик взял себя в руки и задал ей последний, самый главный вопрос:
— Света?
Светлана сделала вид, что удивлена такой фамильярностью, но милостиво улыбнулась Алику:
— Что, Саша?
— Света, скажите мне правду… только правду… вы одна ее можете сказать…
Светлана насторожилась:
— Саша, я вас разве когда-нибудь обманывала?
И Алик выпалил:
— Марина дочь Василия! Правда?
Светлана тряхнула отрицательно головой, растерянно заправила за ухо прядь, испуганно оглянулась:
— Кто вам это сказал?
Алик отвернулся от нее:
— Я это высчитал.
И опять была тишина. Только тихий плеск волны и чуть слышное дыхание сосен.
— Об этом знаю только я, — наконец сказала Светлана. — Еще знали мама и Николай Николаевич. Но их уже нет.
— А Василий? — осторожно спросил Алик.
— Он даже не догадывается об этом.— Светлана осторожно коснулась плеча Алика.— Теперь об этом знаете вы. И больше никто. Вы мне обещаете?
Алик кивнул задумчиво. Светлана ему благодарно улыбнулась:
— Вы действительно гений психоанализа.
Алик рухнул лицом на махровую подстилку:
— Я кретин! Я дурак! Я болван! Вот кто я такой, Света!
С каким-то диким неистовым хрипом заорал горн. На пляж у причала с гоготом ворвались голые волосатые дядьки и длинноногие красавицы. Рыжий толстяк, красный от натуги, выдувал из горна непотребные звуки. Омерзительный рев раздавался над пляжем, пока вожатый в черной пилотке не вырвал у толстяка горн. Светлана забеспокоилась:
— Шесть часов. После купания ужин. После ужина Георгий Аркадьевич рассчитается с вами.
Щелкнули динамики у главного корпуса, и на всю округу грянули радостные детские голоса:
Что мне снег, что мне зной,Что мне дождик проливной,Когда мои друзья со мной.
Вспенился залив. «Пионеры», как стадо гиппопотамов, полезли в воду. Истошно визжали обрызганные холодной водой «пионерки». Последней в воду заходила бледная унылая фигура в длинных цветастых трусах. Алик узнал в нем «голубого песца».
Светлана достала из пляжной сумки короткий халатик, сидя надела его.
— Вы сказали, что больше не увидите Васю?
Алик плечами пожал и сказал правду:
— Это не от меня зависит.
— Вы должны увидеть его, должны.
— Зачем?
— Вы должны ему сказать про Марину. Это поможет ему.
Алик оторопел:
— Не думаю.
Светлана резко выдернула из-под Алика подстилку:
— А я знаю! Это спасет его!
9
Люкс А
В заросшей высоким иван-чаем воронке никого не было. Ни Петровича, ни Андрюши. Алик забеспокоился: шел уже седьмой час. Солнце опускалось над заливом. Рыжим золотом отливали стволы прибрежных сосен. Только сейчас Алик сообразил, что не успел спросить Светлану про Марину. Где она? Должно быть, тоже здесь. Георгий Аркадьевич собирался привезти сюда «все святое семейство»…
Алик лег на пологую стенку воронки, раздвинув траву, поглядел на крышу главного корпуса. Там среди антенн суетились Левины «ебятки», растягивая вдоль крыши новое крыло АУТа. Самого Левы не было видно. На возвышении стоял молодец с автомате»! в черной форме. Пас бедных «ебяток». Не давал им взглянуть на резвящихся в воде голых «пионеров».
«Вожатый» в черной пилоточке бодро и резко протрубил сбор. Голые толстяки и красавицы, мокрые, усталые, нехотя вылезали из воды. Первым, дрожа, вылез «песец» в цветастых трусах. Его длинные трусы на голом пляже выглядели как смокинг, надетый в баню. При виде дрожащего «песца» Алик опять переключился на Андрюшу. Все началось именно с «песца». Это он отправил Андрюшу во «Фрегат». С этого все началось!
Пляж опустел. «Вожатый» строем уводил «пионеров» по цементной дорожке к главному корпусу. Позади строя уныло трусил «голубой песец». И Алик решился! Он выскочил из воронки и бросился через лес. Ветки хлестали его. по голым плечам и груди, но Алик не чувствовал боли. Он опередил отряд и спрятался за сосной. Пропустил строй мокрых «пионеров» и, когда появился одинокий «песец», набросился на него, зажал ему рот и затащил в кусты. Он хотел произвести «захват» красиво и четко. Но получилось глупо: в кустах он поскользнулся и плашмя упал на мокрого «песца». Тот зашептал испуганно и страстно:
— Что вы придумали? Отстаньте! Кругом люди!
Алик тихо выматерился. «Песец» узнал его и сел:
— Вы живой?! Слава Богу. Я так за вас волновался.
Алик заткнул ему рот. Но их никто не заметил. Строй быстрым шагом уходил за угол корпуса. Алик отпустил «песца» и сказал мрачно:
— Сначала сдали меня чекистам, а потом забеспокоились?
«Песец» умоляюще сложил руки:
— Честное слово, я хотел вам помочь. Я думал — вы тоже наш. Я думал — они вас окрутили. Они страшные люди, Алик!
— Кто страшные люди?
— Они страшные люди, — повторил «песец». — Они убили Володю. В моем «мерсе». Оба вдребезги.
— А как вы-то оказались здесь, Сергей Николаевич? Тоже здесь отдыхаете?
«Песец» ответил грустно:
— Они силой притащили меня сюда. Чтобы я им не мешал, Они меня предупредили: если я попытаюсь бежать… Но я не дурак, я и не пытаюсь…
«Песец» вдруг внимательно посмотрел на Алика:
— А вы?
— А я дурак, — зло ответил Алик.
«Песец» заволновался, схватил Алика за руку, зашептал:
— Если вам удастся… передайте нашим на Литейном, что я здесь…
— А вы думаете, «ваши» этого не знают?
В динамиках у главного корпуса запела труба:
Бери ложку, бери хлеб, собирайся на обед. Собирайся на обед!
«Песец» заволновался:
— Ужин! Я пошел. Меня хватятся! Здесь же концлагерь!
Алик схватил «песца» за руку:
— Стой! Ты первый нашел Андрюшу! Ты его во «Фрегат» отправил! Зачем?
«Песец» дернулся, Алик схватил его крепче, и «песец», глядя с тоской в сторону главного корпуса, стал быстро объяснять:
— Мне показалось, что он похож на Капитана. Просто показалось.
— Ты же сказал, что Капитана не видел никогда?
— Я фотографию его видел, — уныло признался «песец», — в офисе, у Марины, на рабочем столе под стеклом… маленькая такая фотография, вырезанная из большой. Там Капитан совсем молодой, в тельняшке, с гитарой… Ну просто вылитый Андрюша. Все! — вырвал руку «песец».— Если меня начнут искать, они и вас найдут! Все! Я пошел.
Уже у самой дорожки Алик догнал его, схватил за плечо:
— Стой! Ты видел Марину?
— Она здесь, — залепетал «песец», — здесь.
— Приведи ее сюда!
— Это невозможно. От нее не отходит Чен.
— Пусть придет, когда сможет. Передай — я жду ее у баркаса, на берегу. Передай!
