– Хорошо, я была очень рада вас выслушать. Приходите когда хотите…
– О, вы очень скоро меня снова увидите! Я решила установить спираль.
– Правда?
– Да. Тогда, если я однажды решу заняться любовью, с презервативами или без, я буду защищена. Как говорит мой отец, любовь может нагрянуть внезапно.
Она не должна была заметить, что после этой фразы, которая подтвердила мои подозрения, я остолбенела, а она легко вскочила, протянула мне руку, открыла дверь, высунула голову, чтобы удостовериться, что коридор пуст, и походкой знатной дамы исчезла за стеклянной дверью.
Ошеломленная, я вышла из кабинета и встала посреди коридора. Через пятнадцать секунд из-за регистрационной стойки вынырнули головы Алины и Кармы.
Кретины. Идиоты. Болваны. Дураки.
Я сделала вид, будто ничего не произошло, подошла к ним и небрежно сказала:
– Ах, вы здесь? Как у вас дела?
– У меня красивая дочка, правда? – спросила Алина.
– Ах, это твоя дочь? – сказала я, делая вид, что разглядываю список консультаций.
– Да, и моя тоже, – пробормотал Карма.
– Ясно. Значит, вы переспали по меньшей мере один раз. Хорошо.
Они затаили дыхание, потом расхохотались.
– Но я поспешу забыть эту конфиденциальную информацию… Уважение к личному… Объективность целителя, и все такое. Для нее будет лучше, если я забуду.
– Ты злишься, что тебе ничего не сказали.
– Но вы не должны были мне ничего говорить, – сказала я самым холодным тоном, на какой была способна. – Это ваша личная жизнь, а не моя.
– Она говорила о нас гадости? – спросили они одновременно.
– Раз вы ее так хорошо знаете, спросите у нее…
– Но это все же моя дочь! – воскликнула Алина.
– И моя! – добавил Карма.
– Возможно, – с сомнением сказала я, – но я свидетельства о рождении не видела и поэтому не могу быть уверена до конца. Зато я уверена в том, что, если она входит в мой кабинет, чтобы поговорить со мной, значит, она – моя пациентка…
*
Эти четыре мерзавца (Анжела, Манон, Алина и Карма, все заодно) ввергли меня в невыносимое состояние. Весь день я думала о Daddy, о детстве, фильмах, поездках в Англию, о радостных часах, проведенных в торговом доме «Харродс», куда я всегда с удовольствием возвращалась, о том, как я, закрыв глаза ладошками, ходила в музей Мадам Тюссо, а ему хотелось спуститься в подвал, в Комнату ужасов, об историях, которые он мне читал на ночь. Черт! Черт! Черт!
В полдень я не выдержала и достала мобильный. Он прилетел во Францию накануне. В своем письме он указал номер мобильного. Я сохранила его под клавишей быстрого набора, *2, подумав, что в любом случае звонить не стану, буду ждать, пока он сам позвонит, он достаточно меня мучил, если хочет меня увидеть, то пусть меня заслужит… Но вот я не выдержала, закрыла глаза, набрала номер, я не хотела слышать его голос, поэтому держала телефон далеко, и, когда услышала тихий гудок, предлагавший оставить голосовое сообщение, быстро пробормотала: «Я поклялась, что не буду тебе звонить, но, видишь, я всего лишь девчонка, которая не знает, чего хочет, я знаю только… что мне тебя не хватало, очень сильно не хватало, я хочу тебя увидеть, позвони или приезжай ко мне, сегодня вечером или завтра… или через две недели… мне все равно, но приезжай! » Задыхаясь и покрывшись пунцовой краской, я отключила связь и поспешила в зал ожидания, чтобы утопить свои эмоции в эмоциях следующей пациентки.
*
Вечер. Ни звонка, ни голосового сообщения, ни письма. Одолеваемая мрачными мыслями, я поехала домой. В машине я орала во все горло, проклиная свою слабость: «Ты и правда думаешь, как мужик!» Черт, да! Я такая же баба, как и все остальные, не смогла удержаться и бросилась звонить своему Daddy сразу после того, как какая-то девчонка рассказала мне о своем папочке.
Я вошла в квартиру, захлопнула дверь, бросила все вещи на пол и взревела еще раз. Проклятие! Как противно чувствовать себя дурой! Залезла в холодильник, взяла пиво, открыла его о край стола, и в тот момент, когда собиралась выпить за свое здоровье, раздался звонок домофона.
Звонок повторился. Я стояла не шевелясь.
Позвонили еще, и тогда я подумала, что нужно что-то делать, не могу я вот так пригласить его и не впускать, поэтому я нажала на кнопку, открыла дверь и завертелась как сумасшедшая, на пороге, с бутылкой пива в руках, неспособная ни поставить его, ни выпить. Не знаю, сколько времени я вертелась и кружилась на одном месте, но у меня было ощущение, что уже через несколько секунд в дверь постучали, я, не раздумывая, ее открыла, – и, увидев его, разинула рот, выронила бутылку и не успела подумать: Черт , как он уже протянул руку и поймал пиво на лету, а когда выпрямился с этой улыбкой, перед которой я никогда не могла устоять, я подумала: Браво, барышня, ты только и умеешь что ошибаться, ты нажала не на кнопку *2, а на кнопку *1, я же говорила тебе, что его номер нужно удалить, что однажды ты перепутаешь, – и едва я успела пробормотать его имя, как через секунду затащила его в квартиру, бросилась на него, обняла, стала кусать его губы: о, Жоэль, мне так жаль, что я так с тобой говорила, я ошиблась, если бы ты знал, как я злюсь на себя, я знаю, что это плохо… но иногда это хорошо, понимаешь, сегодня вечером я ошиблась, если бы ты только знал, как я счастлива…
ВЗДОХИ
...
Жоэль Жоэль Жоэль Жоэль,
Я так хотела тебя увидеть,
Да.
Это ты виноват!
Да, да, да,
ведь мы…
ведь ты…
Я…
Тебе только нужно
наслаждение этой ночью,
ты мне это давал,
все время
проводили вместе,
пока я не…
Да.
ты хороший ты хороший ты хороший ты меня поглощаешь ты меня наполняешь ты меня пффф……………
Я буду тебя беречь, не уходи,
не уходи, пожалуйста.
Не двигайся.
Да,
Вот так.Это ты виноват.
Я знаю , я несу чушь.
Если женщины начинают нести чушь, в этом виноваты мужчины…
Что?
Раньше я так не говорила?
Раньше чего?
А… раньше, пока ты не ушел… То есть… я заставила тебя уйти. Не оставила другого выхода, кроме как уйти. Ты должен был влепить мне затрещину. Это было единственное, что нужно было сделать.
Да. Знаю. Это было последнее, что нужно было сделать. Это неразрешимо.
Да. Знаю. Это моя ошибка…
Но это твоя ошибка. Мужчины виноваты в том, что женщины теряют голову. Вот.
Нет. Спорить с этим не надо.
Единственный уместный ответ – «Да, дорогая».
Вот. Молодец.
Обними меня.
Поговори со мной.
Нет, спать тебе не разрешается.
Что, три часа ночи? Всего?
Думаешь, я все это время ждала, что ты вернешься, возьмешь меня, что ты меня пффф… чтобы позволить тебе заснуть в три часа ночи?
Мне нравится, когда ты смеешься.
Я люблю тебя.
*
– Не знаю, что на меня нашло.
– До сих пор не знаешь?
– Нет. А ты знаешь?
– Нет…
– Ты же психолог. Так ведь? Или ты успел сменить профессию?
– Нет…
– Итак?
– Итак, ты не моя пациентка, и даже если бы ею была, я бы не смог влезть в твою голову.
– Нет, я бы и сама предпочла, чтобы ты был мммммм… здесь. Потому что у меня в голове, уф…
– Ты страдала. Не знаю, из-за чего, но ты страдала.
– Да.
– А когда человек страдает…
– Он обвиняет в этом того, кто рядом.
– Да.
– Знаешь, я больше не страдаю.
– Нет?
– Нет. Я боялась оказаться там, где мне не место, а все оказалось наоборот. Мне там хорошо. Я на своем месте. И больше никто не зовет меня «Этвуд!» Теперь я… Джинн.
– Жанни…
– Ты засыпаешь?
– Да…
– Спи, любовь моя. Но не двигайся.
– Жанни…
– Да?
– Я не надел презерватив…
– Оооооооо… я заметила. То есть… почувствовала. Я все помню, знаешь ли, все-таки не так уж много времени прошло… То есть много! Слишком много. Но я бы все равно не отпустила тебя, чтобы купить… Пустая трата времени… Да, я знаю, что несу чушь… Это неважно…
– Дело не в этом… Разве так не было бы благоразумнее?
– Почему? Ты что, переспал со всеми девчонками в городе, у которых есть лобковые вши, после того как я тебя по глупости выгнала?
– Нет, но… ты все еще пьешь таблетки?
– Упс!
– Я не хочу, чтобы я…
– Не двигайся.
– Ты уверена?
– Уверена. Сегодня суббота, все аптеки открыты. Не двигайся.
– Но…
– Никаких «но». Это я врач, а не ты.
– Разве не надо принять ее сразу же?
– В течение семидесяти двух часов. А можно и через пять дней. Нет никакой необходимости вставать, не двигайся до понедельника. По меньшей мере.
– Ты не боишься?
– Нет.
– Ты всегда боялась забеременеть… раньше.
– Правда?
– Да. Забыла?
– Да. Я забыла многое из того, что было раньше…
