внезапно осипшим голосом. – Ты выглядишь просто ужасно.
Я морщусь от его замечания, но сил на то, чтобы возразить, у меня нет. Я просто рада, что он здесь, что я больше не одна.
– Я сейчас вернусь, Лера.
Кирилл уходит из моей спальни, но я слышу, как он гремит ящиками в кухне и громко разговаривает по телефону, но сконцентрироваться на том, о чем он говорит, у меня не получается. Мой разум снова погружается в туман – видимо, силы, которые я смогла накопить за продолжительный болезненный сон, уже иссякли. Я откидываю голову на подушку и закрываю глаза. А в следующий раз прихожу в себя, когда Кирилл начинает мягко трясти меня за плечо.
– Тебе нужно выпить лекарство, – слышу его требовательный голос над ухом. – Ну же, малышка, помоги мне.
Кирилл обнимает меня за плечи и, приподняв над подушкой, подносит к моему рту стакан с мутноватой жидкостью. Я послушно глотаю что-то горьковатое на вкус, потом снова обессиленно опускаюсь на кровать.
– Рано, Лера. – Гордеев стаскивает с меня одеяло и, просунув одну руку под колени, а другой обхватив мою спину, поднимает меня на руки.
– Что ты делаешь? – слабо протестую я, пряча лицо у него на груди.
– Постель под тобой влажная. Тебя надо переодеть в сухое, – терпеливо поясняет он, усаживая меня в кресло.
На одно короткое мгновение наши глаза встречаются. Несмотря на болезнь, ощущаю, как меня захлестывает волна эмоций. Здесь и радость, и нежность, и благодарность, и желание… В груди набухает так, что становится трудно дышать, а температура моего тела, кажется, стремительно повышается еще на несколько градусов. Кирилл первым разрывает этот тесный зрительный контакт. Кажется, прежде чем отвернуться, тихо ругается себе под нос, но в этом я не могу быть уверенной.
Затуманенным взглядом наблюдаю, как он сдергивает грязное постельное белье с кровати и умело стелет свежую простынь, меняет наволочку и пододеяльник. Если бы у меня были силы, я бы пошутила на тему того, что сказали бы его подчиненные или журналисты из финансовых газет, если бы узнали, что Кирилл Евгеньевич Гордеев занимается домашними хлопотами, но сил у меня нет.
Закончив с кроватью, Кирилл снова подходит ко мне, держа в руках белую хлопчатобумажную футболку. Не мою. Судя по размеру, она принадлежит ему.
– Руки, – командует он.
Я послушно приподнимаю руки, и Кирилл бесстрастно освобождает меня от грязной пижамы и кутает в футболку. Тяну носом, ощущая знакомый древесный запах. Даже улыбаюсь. Теперь я пахну им.
– Скоро приедет врач, – сообщает Гордеев, снова поднимая меня на руки и через пару секунд опуская на кровать.
– Мне уже лучше, не стоит беспокоиться, – слабо возражаю я, едва ворочая языком, но Кирилл моих усилий не оценивает.
– Я вижу, как тебе лучше, – ворчит он беззлобно, не сводя с меня пристального взгляда. – Пока можешь поспать.
Последнее, что я ощущаю, прежде чем провалиться в болезненный сон, – это то, как нежно его пальцы касаются моей щеки.
Глава 40
Лучи заходящего солнца мягко согревают кожу, в небе зависли полупрозрачные перистые облака, а у ног ритмично плещется прохладное озеро. Так тепло на душе. Спокойно. Хочется улыбаться, вдыхать свежий воздух полной грудью, позволить себе чувствовать без условий и оглядки на других. В этом чудесном месте все просто. Здесь юность. Здесь дружба. И любовь. Мне снова двадцать, я вернулась в «Синичку»…
– Лера, – ласковый шепот, от которого сладко щемит в груди, легкое прикосновение ко лбу. – Лера, просыпайся.
Нехотя открываю глаза, раздосадованная бесцеремонным вмешательством в мой идиллический сон, ловлю на себе обеспокоенный взгляд Кирилла.
– Ты как? – спрашивает он, бережным движением откидывая волосы с моего лба. – Пришел врач.
Я не успеваю среагировать на его заботу, потому что почти сразу из-за его широкой спины появляется мужчина средних лет в очках и однотонном медицинском костюме.
– Здравствуйте, Валерия, – говорит врач бодро, опускаясь на непонятно откуда появившийся перед моей кроватью стул. – Расскажите мне, как себя чувствуете.
Мне неловко из-за того, что Кирилл вызвал врача на дом, но я понимаю, что протестовать сейчас абсолютно бессмысленно. Приподнявшись чуть выше на подушке, вдумчиво рассказываю обо всем, что помню из событий последних двух дней: когда я впервые почувствовала себя плохо, что именно болело тогда, что продолжает беспокоить сейчас. Врач задает уточняющие вопросы, смотрит горло, проверяет сатурацию и температуру.
– Давайте вас послушаем, а потом моя помощница возьмет у вас кровь на анализ.
Кивнув, я отбрасываю одеяло и, избегая делать резкие движения, медленно сажусь на постели. Берусь за край футболки, чтобы приподнять ее, и вдруг вспоминаю похожий случай пять лет назад, когда меня вот так же осматривал врач, а Гордеев стоял рядом, как молчаливый стражник. Тогда его заставили уйти из смотрового кабинета, но сейчас, я это чувствую, он не сдвинется с места, что бы ему ни говорили.
Стоит мне подумать об этом, наши с Кириллом взгляды встречаются. Уголки его губ слегка приподнимаются, а в глубине серых глаз что-то мелькает – едва уловимое, но отчего-то мне кажется, что в этот момент он вспоминает то же, что и я.
Поборов смущение, я поднимаю футболку. На Кирилла больше не смотрю, но точно знаю, что, пока врач прикладывает к моей коже стетоскоп, с меня он глаз не сводит.
– Никаких отклонений я не наблюдаю, – констатирует врач через минуту. – Посмотрим кровь, можно будет делать какие-то более качественные выводы. Но пока я вижу у вас острую вирусную инфекцию и стресс.
– Какие-то лекарства? Может быть, стоит поехать в стационар? – вступает в разговор Кирилл.
– Девушке нужно лучше питаться и больше отдыхать. Все остальное молодой организм сделает сам. Я вам порекомендую витамины, обильное теплое питье и полоскание горла. Назначать антибиотики без анализа крови не стану. Капельницу для поддержки организма медсестра вам поставит. Сейчас жар спал, но может еще вернуться, – предупреждает он. – Сбивайте по необходимости.
Пока врач сосредоточенно пишет список витаминов, которые нужно купить, в комнату заходит медсестра с капельницей.
– Спасибо, Борис Васильевич. – Кирилл крепко пожимает руку мужчине, забирая у него исписанный мелким почерком листок. – За все.
– Ну, кто-то же должен был вас поддержать, – отвечает врач добродушно, а потом снова обращает внимание на меня. – А вы, юная леди, берегите себя. И дайте своему организму передышку.
– Я постараюсь, – обещаю я, болезненно морщась, когда тонкая игла прокалывает вену и медсестра открывает вентиль капельницы. – Спасибо.
Бросив на меня еще один озабоченный взгляд, Кирилл уходит, чтобы проводить врача. Прежде чем хлопает входная дверь, я слышу, как мужчины еще о чем-то тихо
