сердце.
– Пожалуйста, не уходи.
– Ты знаешь, что случится, если я останусь? – Его голос хриплый, чужой, предупреждающий. – Пить с тобой чай я не буду.
– И не надо. Я не хочу чая. Я хочу тебя, – бормочу, цепляясь за его плечи. – Только тебя.
Громко хлопает входная дверь, отрезая нас от окружающего мира. Крепкие ладони стискивают мою талию. Горячие губы накрывают мой рот, язык, зубы, дыхание… Закрываю глаза, полностью отдаваясь во власть эмоций. Дышу им. Живу им. Люблю.
Мы в спальне. На кровати в беспорядке валяется моя пижама, покрывало смято, на тумбочке пустая кружка из-под чая – я ведь так торопилась с утра, гонимая желанием снова увидеть Кирилла, что даже не подумала прибраться.
К счастью, ему все равно на обстановку вокруг. Горящие серые глаза смотрят лишь на меня, пока длинные красивые пальцы начинают торопливо расстегивать пуговицы рубашки.
– Можно я?.. – прямо встречаю его взгляд. Шагаю к нему, кладу руки на мощную грудь, ощущая, как под ладонями сокращаются мускулы.
Он кивает.
В волнении закусив губу, медленно провожу ладонями вверх к ключицам, потом обратно к мышцам живота. Наслаждаюсь тем, как судорожно Кирилл цедит воздух, как отзывается его тело на мои целомудренные прикосновения.
Медленно расстегиваю верхнюю пуговицу его рубашки, развожу в стороны ткань, вдыхаю его аромат, целую открывшуюся кожу, ощущая кончиком языка чуть солоноватый привкус. Чувствую собственную беззащитность перед силой желания, вызванного его близостью.
Сделав глубокий вдох, высвобождаю из плена еще одну пуговицу и оставляю на горячей коже следующий поцелуй. Еще – и дальше. Опускаюсь перед Кириллом на колени, дрожащими пальцами вытаскиваю рубашку из-под пояса брюк, целую его живот. Смотрю на него снизу вверх. Жду.
Кажется, в этот миг мы оба задерживаем дыхание. Серые глаза, безотрывно смотрящие на меня, все больше и больше темнеют, кажется, сам воздух вокруг нас воспламеняется, бурлит, переливается всеми оттенками желания.
Кирилл вытягивает руку и подушечкой большого пальца проводит по моей нижней губе, слегка надавливая по центру, вызывая пульсирующий прилив крови к чувствительной плоти. Потом вдруг сгребает в кулак мои волосы на макушке. Это причиняет боль, которую я едва улавливаю, настолько я поглощена игрой чувств на его прекрасном лице. Глаз не отвожу. И ему тоже не позволяю.
Кирилл сипло ругается. Грубо и грязно. Не сдерживаясь. Не таясь. Пленяя руками. Заставляя застыть одной лишь силой взгляда.
Он на грани. Я его таким никогда не видела, но почему-то не боюсь. Откуда эта уверенность в том, что он меня никогда не обидит, я не знаю. Я просто чувствую, что это так сейчас. И останется так навсегда. Это же Кирилл. Мой Кирилл. Мой первый и единственный. Тот, кого я любила. Тот, которого буду любить.
В голове проясняется. Кладу ладонь на пояс его брюк. Знаю лишь одно: если когда-то словами я не смогла сказать ему, как сильно люблю, то сейчас хочу донести до него силу своих чувств через прикосновения.
Глава 36
– И все-таки без чая не обойтись.
Оборачиваюсь на голос, едва не выронив из рук жестяную баночку с заваркой, и не могу сдержать улыбку. Кирилл стоит, небрежно прислонившись плечом к дверному косяку. Его волосы все еще влажные после душа, а из одежды – только низко сидящие на бедрах спортивные штаны.
– Я могу сварить тебе кофе, если хочешь, – предлагаю робко.
– Не суетись. Ты хотела поговорить.
Да, да, я хотела. Но сейчас, когда отступать некуда, меня снова одолевает страх. Отвожу глаза и чересчур внимательно слежу за тем, как окрашивается в чайнике вода, стоит мне закинуть ложку заварки.
Звук приближающихся шагов, тепло дыхания на затылке как приговор, вот-вот готовый вступить в силу. Кирилл кладет ладони мне на плечи и разворачивает лицом к себе.
– Поговорим? – говорит с нажимом.
Собственному голосу я не доверяю, поэтому просто киваю. Мы должны поговорить. Нет, я должна рассказать ему. От нервного напряжения меня начинает колотить: дрожь прошивает насквозь все тело, сердце барабанит в грудную клетку, ладони и стопы леденеют. Кирилл это, конечно, замечает.
– Садись, – тяжелый вздох. – Я сам все сделаю.
Не протестуя, усаживаюсь на стул и смотрю, как уверенно мужчина орудует на кухне, готовя для меня полуночный чай. Через минуту на стол передо мной опускается чашка, до краев заполненная ароматной жидкостью. С лимоном и сахаром, как я люблю.
Обхватываю чашку, грея заледеневшие ладони о тонкий фарфор. Поднимаю глаза на Кирилла, который усаживается рядом и, подперев ладонью щеку, задумчиво наблюдает за моими попытками собраться.
Не знаю, что тому виной – ослабленные после нашей близости защитные укрепления вокруг моего сердца или просто плотина, которая все эти годы сдерживала мои чувства, окончательно истощилась, – я вдруг понимаю, что из уголков глаз начинает сочиться влага.
– Слезы, Лера? – мягко произносит Кирилл, не сводя с меня потемневшего взгляда. – Почему?
– Я плакса, извини, – громко всхлипываю, размазывая соленые дорожки по щекам. – А мне перед тобой всегда хотелось быть сильной. Ты не знал, а я часто плакала в туалете, возвращаясь в отряд после какой-нибудь нашей стычки.
Он вздыхает, на мгновение прикрывает глаза:
– Я так сильно обижал тебя?
Мотаю головой:
– Это сложно объяснить. Я плакала по другим причинам.
– Например?
– Потому что всегда чувствовала, что, несмотря на взаимное притяжение между нами, в финале сказки ты не будешь моим, – признаюсь тихо.
– Я был твоим, Лера, – возражает он без тени упрека, но серые глаза выражают такую усталость, что я снова ощущаю острый укол вины. – Ты ушла от меня, не наоборот.
– Ты прав.
– Расскажешь… почему?
Все тело простреливает озноб. Обхватываю себя руками в инстинктивной попытке собрать эмоции в кулак. Дышу.
– Да. Я бы хотела рассказать.
Кирилл меня не торопит. Вижу, что ему тоже непросто. Делаю еще один глоток чая, чувствуя, как горячая жидкость обжигает нёбо.
– Знаешь, то лето с тобой – лучшее в моей жизни. Никогда, ни до, ни после, я не была так счастлива. Хочу, чтобы ты знал это.
– И все же ты меня бросила, – напоминает он. – Скажи, я сейчас спрашиваю без злости, с самого начала так планировала?
– Что ты… Конечно, нет, – говорю торопливо. – У меня было все по-настоящему, Кирилл. Все слова и чувства.
– Тогда почему? Чем он был лучше?
Растерянно смотрю на мужчину напротив, недоумевая, как у него вообще мог сформироваться подобный вопрос. Он считает, что Рома был в чем-то лучше? Мой бывший муж не стоил даже его мизинца!
– Он никогда не был лучше. Он даже… Да вас совершенно нельзя сравнивать, – сокрушенно качаю головой. – Даже в одном предложении ставить рядом. Он просто…
