– Вы? Почему вы не ушли? И почему "гражданин"?
– Не знаю, - девушка отвела глаза в сторону. - Меня посадят?
– За что? - спокойно спросил Виктор. - Вы в чем-нибудь виноваты? Украли? Прятали краденое? Делали что-нибудь незаконное?
– Нет. Я подумала - из-за отца. В конце концов - я носила его записки. В общем, помогала. Вы скажите мне правду.
– Куда вы пойдете? - поинтересовался Виктор. - Я провожу вас.
– Не нужно. - Она покачала головой. - О вас могут плохо подумать. Да и некуда мне идти. Родственников у нас… у меня нет, друзей, - она с отчаянием посмотрела на Виктора, - друзей у меня тоже нет. Я одна. А в квартиру я не вернусь. Да и нельзя, наверное?
– Нельзя, - согласился Виктор. - Она теперь опечатана. Что же будем делать?
– Будем? - удивилась она. - При чем здесь вы? Вы извините, что я так вот. Пристала к вам. Я пойду, вы извините.
Виктор удержал ее за руку.
– Давайте так, Нина. Вот вам ключи от моей комнаты. А вот - адрес, - Виктор написал несколько строк на обрывке бумаги. - Если соседи дома - покажите им мою записку. Они хорошие люди, приставать с вопросами не станут.
– А вы? - растерянно спросила она.
– Обо мне не беспокойтесь. У меня много товарищей, да я и у бати могу пока пожить. У него квартира на улице Горького!
– У вас есть отец? - удивилась Нина. - Как странно. А кто он?
– Кондратьев. Вы его знаете.
– Он ваш отец? - Нина даже остановилась. - Боже мой.
– Что, не похожи?
– Какой вы счастливый. У вас такой… такой отец. А у меня. А у меня - такой… - Она заплакала…
– Да что вы, - растерялся Виктор. - Не плачьте, неудобно. - Он достал платок и начал торопливо и неумело вытирать ей глаза. - Пойдемте, я провожу вас.
– Нет! - Она протянула ему ключи. - Я не пойду. Я не должна. Вы очень добрый человек, но я не могу. Вы не беспокойтесь: я приду через три дня, я не убегу. - Она горько усмехнулась. - Зачем? И куда?
– А жить? Жить где будете? - заволновался Виктор. - Нет, я вас не отпущу. Глупости все это. Хороший человек ни про вас, ни про меня ничего худого не подумает и не скажет. А на плохих - плевать! Верно я говорю?
– Верно, - улыбнулась она сквозь слезы. - Скажите, у вас все умеют так убеждать?
– Все, - Виктор взял ее под руку.
Рано утром оперативники собрались в кабинете Кондратьева.
– Все так сложилось, - сказал Коля, - что Хвылин и Борецкий уже ничего нам об украденных вещах сообщить не могут, а у нас нет даже приблизительных данных, где их искать, эти кольца и браслеты. Заключение экспертизы - чья кровь на ботинке, чей ботинок и чьи отпечатки пальцев на ружье, из которого был убит Агеев, - это, честно говоря, последнее, на что я рассчитываю. Где товарищ Кондаков?
– Еще не приходил, - доложил Воронцов. - А почему вы так ждете этой экспертизы, товарищ начальник? Заранее можно сказать: кровь на ботинке - либо Агеева, либо сторожа. Ботинок либо Борецкого, либо Смирнова. А следы пальцев на ружье - это же ясно - Борецкого! Он же сам признался!
– Бывает, что даже перед смертью человек петляет. Отводит беду от кого-то.
– От кого? И зачем? - спросил Рудаков.
– Не знаю. Поэтому мне и нужны материалы экспертизы.
Вошел Виктор. Он был возбужден.
– Извините, что опоздал, - Виктор зажег спичку, прикурил и жадно затянулся.
– Как девушка? - спросил Коля.
– Вы разве знаете? - покраснел Виктор.
– Я знаю тебя, - спокойно сказал Коля. - Как она?
– Нормально. - Виктор смущенно улыбнулся. - Она ночевала в моей квартире, а я здесь, в комитете комсомола. Как вы догадались? Мне интересно с профессиональной точки зрения.
– Январь девятнадцатого помнишь? - тихо спросил Коля. - Как отец на фронт уходил, как мать умерла. Как Маруся Кондакова тебя, голодного и холодного, приветила. Ты через такое, браток, прошел, что никогда никакого человека без помощи не оставишь. Ты не смущайся, не красней. Ты такой. И за это мы все тебя крепко уважаем. И любим. Как, ребята?
– Само собой, - сказал Воронцов. - Я иначе и не понимаю.
– Ну, я-то, положим, не очень согласен, - протянул Рудаков. - Альтруизм это все. Нам жесткими надо быть, не расклеиваться. А начальство наше? Скажите честно, Николай Федорович, разве поступок товарища капитана наше начальство одобрит? Я, мягко говоря, не уверен. На нашем языке это называется "неразборчивые связи". Вы, товарищ капитан, не сердитесь. Я честно, глядя в глаза. Не за спиной.
– Что не за спиной, - хвалю, - сказал Коля. - Но если ты хочешь быть нам всем товарищем и вообще - если хочешь, чтобы тебя люди уважали, ты всегда поступай по совести, парень. А что скажет начальство, - это дело второе, ты мне поверь.
– Разрешите по существу? - продолжил Виктор. - У меня с Ниной Хвылиной был вполне откровенный разговор. Никакими грязными делами она себя не запятнала, раскаивается, что в чем-то была невольной пособницей отца. Я считаю, ей надо помочь: устроить на работу, не терять контакта. Если согласны - возьму это на себя.
– Согласен, - сказал Коля. - Уверен, что и начальство меня поддержит. А не поддержит, так ведь мы ничего противозаконного делать не собираемся. Что-нибудь интересное Нина рассказала?
– Кроме того, что нам известно, - ничего. Назвала одну фамилию.
– Какую? В связи с чем? - напрягся Коля. - Это крайне важно!
– Балмашов. Иван Алексеич Балмашов. Хвылин и Борецкий как-то упомянули это имя. Разговор у них шел о том, что этого Балмашова нужно как можно скорее устроить на работу. Борецкий уверял, что из этого ничего не выйдет. Балмашову-де не всякая работа будет по нутру, не сявка Балмашов. А Хвылин сказал: "Ради дела потерпит".
– Ты… - начал было Коля, но Виктор перебил:
– Я проверил эти данные по "ЦАБУ" по всем учетам и даже по трем старым адресным книжкам "Вся Москва". Числится такой человек только за девятьсот шестнадцатый год. Потомственный почетный гражданин. По архивам полиции значится с тысяча восемьсот девяностого года рождения, уроженец Самары. Купец второй гильдии, торговал универсально, в том числе ювелирными изделиями. Запрос в Куйбышев я уже направил. И даже просьбу Балмашова собственноручную о выдаче заграничного паспорта прихватил. На всякий случай.
– Спасибо, - Коля развел руками. - Говорят, часто хвалить вредно. Я не согласен с этим. Молодец, капитан! Вот сейчас и подтвердится мое предположение. И захлопнем мы этот капкан. Захлопнем, это точно!
Виктор улыбнулся:
– Я знаю, что вы предположили. Знаю!
– Держу пари - нет! - загорелся Коля. - Ребята! Служба - не предмет для игры, но мы для интереса посмотрим, кто был прав. Пиши на бумажке, и я напишу. Рудаков! Спрячь в карман, потом вернешь.
Хлопнула дверь: влетел эксперт. Он был заметно растерян:
– Борецкий носил тридцать девятый номер, а вы представили сорок второй.
Коля и Виктор переглянулись.
– Пальцы, - сказал Виктор, - пальцы на ружье кто оставил?
Эксперт развел руками:
– В том-то и дело, что не Борецкий. Неизвестно кто! А кровь - сторожа. Вторая группа. У Агеева - первая. У Смирнова - третья. Так что это сторожа кровь. Задал я вам загадку?
– А нам уже известна отгадка, - спокойно сказал Коля и снял трубку телефона: - Машину к подъезду.
…Через несколько минут "эмка" остановилась у входа в ювелирный магазин.
– Подождите меня здесь. - Коля скрылся в дверях.
В кабинете директора никого не было, и Коля зашел в бухгалтерию.
– Где директор?
– У него тяжело заболела мать, - объяснила секретарша. - Он срочно ушел:
– Письмо получил?
– Да, - удивилась секретарша. - Откуда вы знаете?
Коля вернулся к машине.
– Он получил письмо, - уверешю сказал Виктор.
– Да. Теперь я начинаю верить, что у нас с тобой действительно одинаковая идея.
– Показать? - Олег схватился за карман.
– Ни в коем случае! - крикнул Виктор. - Подождем. Я думаю, ребятам нужно остаться здесь.
– Верно, - улыбнулся Коля. - Блокируйте двери магазина и двор. Задача: Смирнова и дворника Хасанова не выпускать из виду ни на секунду! Мы вернемся через пятнадцать минут.
…Подъехали к дому Смирнова. Коля и Виктор вышли из машины, начали подниматься по лестнице.
– По-моему, он уже на пути в Винницу, - заметил Виктор. - К "больной маме".
– Не думаю, - Коля прислушался. Наверху хлопнула дверь. - Мы пришли вовремя. В самое что ни на есть время пришли.
По лестнице гулко прозвучали торопливые шаги, и на повороте появился Смирнов с чемоданом в руках. Увидев оперативников, он охнул и медленно опустился на ступеньки.
Коля и Виктор подошли к нему вплотную.
– Какой же вы ничтожный, - презрительно сказал Коля. - Дайте письмо. И побыстрее, у нас мало времени.
Смирнов послушно полез в карман и протянул Коле мятый конверт.
– Ну, ясно, - Коля протянул конверт Виктору. - По почерку все ясно, смотри сам.
"Вы скрыли судимость, - начал читать Виктор. - На вашем белом ботинке - кровь убитого сторожа. Вспомните, что Кондратьев видел на вас белый костюм и черные ботинки сразу же после убийства. У вас растрата, вы бабник и кутила, и Кондратьеву все это хорошо известно. Он пока играет с вами, как кот с мышью, но если вы промедлите, он вас определит на червонец!"
