— Она твоя дочь. А я, помимо того что считалась до некоторых пор твоей подругой, еще и сестра человека, которого ты бросаешь. Это так, на всякий случай.
— Подожди-подожди, — оторопела Маша. — Ты что, хочешь сказать, что уже не считаешь меня своей подругой?
— Да как тебе сказать, Мария... — Катя помялась. — После того, что сегодня произошло, мне кажется...
— Ну и замечательно! — перебила Маша. — Знаешь, твой брат прав: лучше отрезать сразу. Так что, как говорится, вот Бог, а вот и порог. Может быть, еще успеешь догнать свою дорогую племянницу.
Катя кивнула. Сняла с вешалки куртку.
— Ты... ты уходишь?..
— Ты права, Мария. В новую райскую жизнь нужно уходить абсолютно свободной. А весь этот груз прошлых лет: всякие там дочери, сыновья, мамы, папы. И уж совсем непонятно, зачем в раю нужна родная сестра бывшего мужа? Ты права. Но все-таки... Прежде чем уйти... Я даже не на правах бывшей подруги, а на правах родной сестры бывшего мужа, должна сказать тебе одну вещь. Ты, вероятно, не знаешь, что твой замечательный Игорь Андреич и Юля знакомы.
— Что?!.. .
— Твой предусмотрительный модельер решил на всякий случай познакомиться с дочерью своей будущей супруги. Для облегчения дальнейших контактов, так сказать. Ведь он ни одной секунды не сомневался, что рано или поздно ты к нему уйдешь. Ну а поскольку наш маэстро неотразим, то...
— Она влюбилась в него?! — в ужасе прошептала Маша. — Боже мой!
— Совершенно верно. Ну, ты, вероятно, помнишь, как это бывает в шестнадцать лет...
— О Господи...
— Ну вот. А в один прекрасный день твой замечательный Игорь Андреич объяснил девочке, что она, вероятно, не так его поняла и что чувства он может к ней питать исключительно отцовские. Таким образом, уважаемая Мария Петровна, получилось , что вы не только решили уйти от ее папы и разрушить семью, но еще и унизили ее как женщину. Она не девчонка уже, понимаешь. Ей не двенадцать лет. И для нее ты теперь не просто плохая мама, которая ушла к чужому дяде, а еще и соперница. Счастливая соперница. И после этого ты хочешь, чтобы она тебя в щечку поцеловала и по голове погладила?
— Но я же ничего, ничего не знала... — виновато пробормотала Маша.
— Незнание закона не освобождает от ответственности. Будь здорова, — закрывая за собой дверь, бросила Катя.
Треск селектора всегда выводил из себя Шведова, но в последние дни аппарат издавал такие неподражаемые в своей противности звуки, что хотелось его разбить немедленно.
— Что, Регина?.. — Шведов склонился над этим обезумевшим чудовищем.
— Игорь Андреевич, — донесся из селектора голос «душехранительницы», — возьмите трубочку, пожалуйста. Там Мария Петровна, говорит — срочно.
— Да, солнышко? — модельер поднял телефонную трубку.
— Игорь, почему ты ничего не сказал мне про Юльку? — без вступления выпалила Маша.
— А что я, собственно, должен был...
— Ну хотя бы, что вы знакомы...
— Да, мы действительно знакомы, — спокойно проговорил Игорь Андреевич. — И я сделал это вполне сознательно, просто потому, что считал...
— О твоей предусмотрительности можно слагать легенды! Но почему я узнаю об этом в последнюю очередь? Почему ты не посоветовался со мной? Я понимаю, тебе все равно, у тебя детей нет. Ты не знаешь, что это такое. Но ты же умный человек, Игорь. Ты должен понимать, что я мать, а она моя дочь. И такие вещи не делаются за спиной...
— Солнышко, — растерялся Шведов, — клянусь тебе, если бы я знал, что ты так к этому отнесешься...
— Господи, когда же ты поймешь, Игорь, что все предусмотреть нельзя. Что бывают в жизни вещи, которые не подвластны прозорливому гению Игоря Шведова...
— Солнышко, ну...
— Ты знаешь, что она в тебя влюблена?
— Как тебе сказать... — Шведов не смог скрыть своего смущения. — Вообще-то у нас был разговор...
— Что значит — был разговор? Что ты мелешь? Ты понимаешь, что она меня теперь ненавидит?!
— Ну, солнышко, может быть, все-таки не стоит так драматизировать...
— Ты просто дурак, Шведов! — швырнула трубку Маша.
Глава двадцать вторая. НОВАЯ МОДЕЛЬ ИГОРЯ ШВЕДОВА
Шведов надел пальто, небрежно набросил поверх него шарф и посмотрелся в зеркало. Отлично! Замечательно-мудрое лицо в состоянии средней помятости, глаза средней желтизны, для начала среднего, вернее, обычного рабочего дня вполне приличный вид. Можно смело отправляться на работу.
— Игорь... Я что-то не то делаю? — спросила бесшумно возникшая за спиной Маша.
Шведов испуганно обернулся.
— Господи, как ты меня напугала!
— Я веду себя как-то не так? — повторила вопрос Маша.
— В каком смысле? — Игорь Андреевич был искренне удивлен.
— Мне кажется... ты мной недоволен.
— Я?!
Шведов притянул к себе Машу, обнял.
— Ты мне не ответил!
— Солнышко, ты не можешь делать не так, — целуя Машу, проговорил Игорь Андреевич. — Ты любимая жена!
— Игорь! Я серьезно!
— Серьезно? — Шведов сделал вид, что задумался. — А, да... — Да! Ты действительно вчера не так порезала колбасу. Слишком тонко. — Не выдержав, он расхохотался.
Но Маша осталась абсолютно серьезна.
— Я понимаю, что это я виновата, но... я стараюсь.
— В чем виновата? — растерялся Игорь Андреевич. — В чем, я не понимаю?!..
Маша молчала.
— Идет нормальная притирка характеров, нормальная адаптация двух любящих людей. — Шведов обхватил руками Машино лицо. — Любящих?!
Маша попыталась улыбнуться.
— Все! — Шведов поцеловал Машу. — До вечера. От двери он еще повернулся и уверенно добавил:
— Лично я своей супружеской жизнью доволен.
Дверь мягко, без хлопка, закрылась. Грустно вздохнув, Маша направилась в комнату. Саша смотрел мультфильмы.
— Сколько можно! — с места в карьер завелась Маша. — Я к тебе обращаюсь!
— Мам, самое интересное... — не отрываясь от экрана, пробубнил мальчик.
— Что значит — самое интересное?! Доктор вообще запретил тебе смотреть телевизор!
Саша не реагировал.
— Ты что?! Не слышишь меня?! Кричащую Машу трудно было не услышать.
— Слышу, слышу.
— Я сейчас выключу телевизор!
— Хорошо, — не слишком веря, что со стороны матери могут последовать какие-либо репрессии, бросил Саша.
— Что — хорошо?! Что тебе хорошо?! Я говорю, что сейчас выключу телевизор!
— Мам! Ну ты же мешаешь! — раздраженно произнес мальчик.
Маша схватила пульт телевизора. Ткнула в нужную кнопку Экран погас.
— Ну мама!
— Ты домой... То есть... папе звонил?!
— Звонил, — недовольно пробурчал Саша. — Я же тебе сказал — там занято.
