вызывать видения, будить фантазию. Это усвоено еще в детстве за игрой «в географию». Магадан звучал куда более таинственно и зловеще, чем Гонолулу или Катманду и даже Э́йяфьядлайё̀кюдль. Наверное, я впадаю в мистическое суеверие, но еще долго я буду вздрагивать при соприкосновении с колымской топонимикой, подчас претендующей на возвышенный романтизм — гора Эзоп, река Встреча, озеро Джека Лондона. (У берегов Таймыра даже имеется остров имени… газеты «Правда», он же — бывший остров Каторжный. Такой вот сентиментальный контрапункт).
Через четверть часа начальник учреждения, с сомнением поглядывая на мое отнюдь не атлетическое сложение, писал под моим заявлением: «Зачислить на должность рабочего 3 разряда». Копию договора мне надлежало предъявить в милиции для получения… въездной визы. Кадровичка объяснила, что въезд собственных граждан в приграничные и некоторые другие районы строго контролируется. Я признался, что как раз сегодня мне уже в одной визе отказали. Она засмеялась:
— Да ты не волнуйся, сынок, в Магадан никому никогда в визе еще не отказывали.
— Значит, я буду первым. А вам приходилось там бывать?
Ее лицо посерьезнело.
— Нет, но моим родителям пришлось. Без виз. Но это дело прошлое. — Она как бы смахнула тяжелые мысли и протянула мне бумажку:
— Вот здесь распишись.
Карета подана.
Я еще не догадывался, сколько неожиданных встреч, опасностей и открытий принесет мне эта авантюра.
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В МИР ДИКОГО ВОСТОКА
…Сегодня, когда я пишу эти строки, турагенты широко рекламируют «туристские маршруты Колымы» и «активный отдых для энергичных людей». Читаю — и передо мной разворачивается во всей своей необузданной голливудской фантазии «Мир дикого запада», фильм 1973 года с «русским» американцем Юлом Бриннером об опасных приключениях, выпавших на долю «энергичных людей», только американских и весьма небедных (день пребывания в заповеднике экзотических удовольствий стоит $1000). Они, как и я, поддались на рекламу развлекательной компании Делос, наподобие Диснейленда для взрослых любителей острых ощущений. Фирма предлагала своеобразное путешествие во времени. По собственному выбору, клиенты получали возможность побывать в Римской Империи, поучаствовать в рыцарских ристалищах Средневековья или пострелять краснокожих на американском диком Западе. Клиенты обеспечивались одеждой, доспехами и прочими атрибутами в соответствии с выбранной ими эпохой. Остальное было делом техники. В буквальном смысле слова. Их ожидали не только любовные утехи в духе времени, но и смертельные опасности, из которых они, согласно компьютерной программе, всегда выходили невредимыми, ибо все, что вокруг них двигалось, дышало, нападало, стреляло, резало — римские воины, рыцари, охотники за скальпами, куртизанки, львы, змеи — были искусно сконструированными роботами, которых нельзя было отличить от их прототипов во плоти. Самые свирепые и кровожадные из них были запрограммированы на поражение в случае конфликта с кем-нибудь из клиентов. Другими словами, андроиды существуют только для того, чтобы выполнять любую прихоть гостей, служить им всеми представимыми способами, включая свою насильственную смерть. А гостям нет нужды задумываться о моральных или юридических последствиях.
Управление электронным «Диснейлендом» велось из контрольного пункта с помощью суперсложной системы, отслеживающей поведение каждого персонажа в отдельности. Но вот из-за мелкой неисправности в системе роботы стали выходить из подчинения и вести себя независимо, подобно лемовским кибернетическим чудовищам. Изощренные поведенческие модели стали их естеством, они стали гуманоидами или дикими животными, безжалостно и расчетливо расправляющимися с ничего не подозревающими туристами.
Три месяца, проведенные в колымских лагерях-призраках «мира дикого востока», станут для меня чем-то вроде неотснятой серии нашумевшей голливудской фантасмагории.
КАМО ГРЯДЕШИ, ПЕНЬ С ГЛАЗАМИ?
Колыма — это причуда природы и истории. Ее зов надолго цепляет за душу любого, кто не побоялся (или не поленился) остаться с ней один на один. Не обошла она и моего закадычного друга. Я позвонил Генке Шнеру, студенту-биологу пединститута, неисправимому романтику и мечтателю, чтобы доложить о своей новости. Рано осиротев, Генка жил в однокомнатной квартире в Сокольниках. Крохотную жилплощадь на седьмом (!) этаже он делил… с эрдельтерьером Ирмой и мотоциклом — все его состояние. Разузнав подробности, он не теряя времени оседлал «ижака» и «нырнул» по моим следам.
Геннадий Шнер
Два друга — Питер и Джон выбирают дикий Запад, чтобы реализовать свои романтические фантазии. Питер к тому же надеется таким способом отвлечься от болезненного разрыва с любимой девушкой. Их ждут встречи с негодяями, которых можно безнаказанно убивать, и безотказные девушки, запрограммированные выполнять любую прихоть гостей.
К сожалению, в нашем сценарии Питера и Джона разлучили — определили в разные отряды (Генка угодил в Усть-Омчуг, а я в Сеймчан), но зато и впечатлений было вдвое больше. И эти впечатления, в конечном счете, развернут жизнь Генки на 180 градусов, выведут его фантазии на глобальный уровень. Его ждут самые труднодоступные перекрестки Скандинавского полуострова и индейских резерваций, дунайские пороги (вместе с сыном он пройдет на надувной лодке из Баварии в Одессу) и склоны Джомолунгмы, в Израиле он выстроит своими руками яхту водоизмещением в 19 тонн и «обкатает» ее по Средиземноморью, примет облик Моисея только для того, чтобы 40 лет возить друзей и гостей по Синаю и Верхней Галилее. А потом он будет разводить цыплят и опять строить яхты, дома и снова яхты.
Путешественникам и бродягам хорошо знакомо чувство легкости, когда с тем, что позади, покончено, а то, что впереди, несется на тебя с бешеной скоростью. Ты даже не успеваешь задать себе вопрос — а что там, за этим лесом? — как он кончается и тоже остается позади. Горести и радости, которые сменяют друг друга, в дороге, не надоедают ненужным мельтешением. Ведь ты же в движении. Одно слово — дорога.
Гена Шнер. Нетания, 2002 г.
Я ступил на трап, и с этого момента меня напрочь перестали интересовать вещи, без которых я и жизни-то уже не представлял. Как далеко ушли «младшие» символисты от дуализма Владимира Соловьева? Прикроют ли наше литобъединение из-за вчерашних бурных дебатов о Солженицыне или на этот раз пронесло? Все это уже не имело никакого смысла. Оно было слишком далеко, чтобы помешать моему Движению.
В иллюминаторе солнечный шар лениво перекатывался то справа налево, то сверху вниз. Это было однообразно, но скорее успокаивало, чем раздражало, даже увлекало игрой золотистых оттенков. Невидимый обруч вокруг головы мало-помалу ослабевал. Все, что вчера казалось запутанным и неразрешимым, разложилось на простые составляющие. Выплеснутый из бурлящего людского котла, я впервые ощутил дуновение ветра.
Я и прежде прислушивался к классикам и краеведам, уверявшим, что каждый край имеет свою собственную душу —
