class="p1">Летом 1698 года новоприбывший тобольский воевода князь Михаил Яковлевич Черкасский добавил к владениям Шабабиных некоторое количество прилегающей земли. Неясно, почему тобольское руководство выделило землю этому тюменскому бухарцу, особенно в свете того, что всего за несколько месяцев до этого, в марте 1698 года, князю Черкасскому было приказано провести тщательную проверку бухарского землевладения: говорили, что бухарцам принадлежит слишком много земли, а налогов они платят слишком мало1277. Кроме того, Ашмен Шабабин приобрел землю у местных татар: в общей сложности 1786 гектаров, из которых 344 гектара были в его совместном владении с жителями Ембаевского юрта. Одним словом, Шабабин многократно увеличил семейные владения. За вычетом 1453 гектаров в совместном владении, он приобрел 1548 десятин (1691 га) земли. Вместе с первоначальным наделом его отца к 1704 году семейные владения составили 2472 гектара, почти 25 квадратных километров земли1278.
Кроме земельных владений Ашмену Шабабину принадлежало по крайней мере десять рабов – татар и калмыков. Ночью 16 июня 1689 года около десяти рабов Шабабина, как сообщалось, попытались угнать несколько общинных лошадей, а затем избили местного по имени Иван, ставшего свидетелем их полуночного набега1279. Хотя подробности инцидента остаются неясными, он наглядно показывает, что в Сибири, где, как принято говорить, не было крепостного права, обычным делом было рабовладение, как пожизненное (ясырь), так и договорное (холоп). Пленники-рабы нередко упоминаются в таможенных книгах в качестве товара, которым торгуют бухарцы1280. Юрий Крижанич считал, что у каждого московита, жившего в Сибири, был по крайней мере один раб1281. Обвинение домочадцев Ашмена Шабабина в хулиганстве в 1689 году не помешало ему остаться уважаемым членом общины.
Как вызывающие доверие подданные, бухарцы регулярно выступали поручителями – обычная практика в России раннего Нового времени, отражающая общинную природу юстиции и управления1282. Только члены общины, которых считали заслуживающими доверия и кредитоспособными, могли выступать поручителями за других. 26 марта 1700 года Ашмен Шабабин подписал поручительство за татарку Кучуйке Кутагулову. Шабабин поручился, что она придет в приказную избу, когда ее туда вызовут в рамках расследования (розыска), если же она туда не придет, он выплатит пеню1283. 7 сентября 1701 года Матияр Досаев, компаньон и, возможно, родственник Шабабиных, взял на поруки татарку Момычку (Малычку), дочь Карсакова из приказной избы, и ее освободили до дня вызова в суд1284. Подобные истории были типичны и служат иллюстрацией того, что государство было готово доверять бухарцам в вопросах поддержания жизни в обществе.
Государство обращалось к ним и в других вопросах. В 1600 году тюменский воевода поручил бухарцам провести расследование по делу об убийстве лошадей и уничтожении мелких товаров1285. В 1700 году, ровно столетие спустя, когда русский и татарин поспорили, кто из них является законным владельцем коня, животное было до завершения спора передано на попечение Ашмена Шабабина1286. Дело 1700 года было необычным. Коня похитили у тюменского татарина. Затем вор переоделся и продал его тюменскому сыну боярскому Ивану Григорьеву сыну Шишкину. Таким образом, и у татарина, и у Шишкина были сильные позиции в суде. Вручив коня на время разбирательства Шабабину, государство показало, что видит в нем не подозрительного инородца, чьи религиозные верования или пристрастие к своей этнической группе могут поставить под вопрос правосудие, а подданного, чья благонадежность и порядочность помогут сохранить мир1287. В следующем поколении между семьями Шабабиных и Шишкиных установились тесные связи: Осип Шишкин, родственник И. Г. Шишкина, стал лучшим из агентов Шабы Ашменева, сына Ашмена Шабабина. Интересно, были ли уже знакомы семьи Шабабиных и Шишкиных или же начало их продолжительному знакомству положил этот инцидент.
УСТУПКИ ИСЛАМУ, ПОИСК ДОХОДОВ
Впрочем, уважаемое положение бухарцев отнюдь не помешало государству увеличить их налоговое бремя. Распространив в 1693 году на Сибирь действие Торгового устава 1653 года, государство подчинило бухарцев некоторым из протекционистских мер, с которыми европейцы имели дело уже много десятилетий. Теперь бухарцам пришлось платить десятую пошлину; лишь приезжие бухарцы, совершающие первое путешествие в Россию, могли платить меньшую по размеру двадцатую пошлину1288. В 1698 году в Москве было решено, что бухарцы, живущие в городских посадах, должны платить оброк – раньше бухарцам удавалось не допустить принятия подобного закона1289. Принимая подобные меры, прагматичное государство прикладывало всяческие усилия, чтобы подчеркнуть, что бухарцам хорошо жить в Российской империи: «…и в самых их бусурманских странах не повелось, чтоб жить пришлому иноземцу такою свободою без всякия дани, и землями б владеть и торговать свободно, чего и русским природным его великого государя людем такой свободы и легости не бывает»1290.
Несмотря на эти меры, характерные для жадного до доходов государства, оно продолжало признавать важность той роли, которую играли бухарцы, и защищало их – даже от церкви. В 1703 году Сибирский приказ в Москве вновь отказал церковникам, требовавшим насильственного переселения иноверцев. Было решено, что бухарцам надо дозволить оставаться там, где они живут, чтобы не создавать им чрезмерных трудностей1291. В знак уважения к церкви московское руководство приказало, чтобы бухарцев и татар, живущих среди русских и поблизости от церквей, созвали в приказную избу и напомнили им вести себя уважительно, чтобы во время православных богослужений они не выкрикивали собственных молитв, не смеялись, не устраивали бесчинств и не отвлекали верующих, под угрозой оказаться в опале – временное наказание, которому могли подвергаться и дворяне1292. В будущем, решили в Москве, мечети следует строить подальше от церквей, чтобы вблизи Божьих церквей не было слышно криков или мусульманских молитвенных песнопений. Существенно, однако, что мечети надлежало строить. С характерным московским благоразумием местным воеводам было приказано самим принимать решения по поводу таких изменений, чтобы не вызвать протестов со стороны населения. Московские власти предложили переносить мечети в случае пожаров, неизбежных в сибирских условиях, когда все строилось из дерева1293. Конечно, легитимность православного христианского царства покоилась на идее Божественного права, но, как бы государство ни сочувствовало церковным заботам, на деле оно поддерживало статус-кво – а Сибирь была регионом полиэтничным и поликонфессиональным.
Поручительства за татар, которые подписывал Ашмен Шабабин, отражают тенденцию патрон-клиентских отношений среди нерусских подданных, которую историки еще в полной мере не понимают1294. Сибирские бухарцы часто выступали как поручители для татар, когда речь шла о круговой поруке или индивидуальных обязательствах. Татары нередко были рабами в бухарских хозяйствах. Наконец, татары часто помогали бухарцам в их коммерческих предприятиях. Эти зависимые отношения, возможно,
