Заказ на проведение дезинсекции поступил в контору уже в конце рабочего дня, в пятницу вечером.
– Что за объект? – деловито поинтересовался Тимофей Тяпкин.
– Рабочая столовая, – отозвался его напарник Лёня Ляпкин, держа в руках бланк заказа.
– Опять муравьи?
– Да нет! Тараканов выводить будем, – вздохнул Тяпкин, – а с ними возни в два раза больше, чем с муравьями.
– Больше! – согласился Ляпкин. – Когда пойдём? Может, завтра утром?
– Нет. В субботу утром Хлебосольцев в столовой генеральную уборку проводит, так что мы там друг другу мешать будем, – трезво рассудил Тяпкин.
– Тогда в воскресенье.
– Лучше в воскресенье вечером! И отдохнуть успеем, и вечером заказ выполним.
– Замётано! – весело отозвался напарник, и они ударили по рукам.
Знаменитый дуэт Тяпкина и Ляпкина прославились тем, что смело брался за любую предложенную руководством «объекта» работу. Засучив рукава, они с энтузиазмом и молодым задором, невзирая на сложность задания и сжатые сроки, успешно гробили любое порученное им дело. Работать по принципу «тяп-ляп» стало их фирменным знаком, поэтому их увольняли регулярно и, как правило, со скандалом. Так, из бригады каменщиков их уволили за рухнувшую кирпичную стену торговых рядов, из автосервиса выставили за то, что они перепутали тормозную жидкость с антифризом, из охранников в продуктовом магазине – за сон на посту, и даже из «объектового» ЖЭКа, где они числились дворниками, знаменитая парочка была уволена за лень и низкие результаты работы. Быть, вернее, числиться дворниками Тяпкину и Ляпкину очень даже нравилось: помахав полчаса для вида метлой, братья по лени отправлялись досматривать утренние сны.
– Вы сегодня убирали снег на алее Непокорённых? – строго спрашивал их в конце рабочего дня начальник ЖЭКа.
– А как же! – уверенно отвечали хитрецы.
– Тогда почему там дорожки нерасчищенные? – напирал строгий начальник.
– Замело! – хором отвечали горе-дворники и с видом оскорблённой добродетели покидали начальственный кабинет.
Наконец судьба в лице начальника строительства определила их дезинсекторами.
– Работа простая, я даже не представляю, что надо сделать, чтобы и её "запороть"! – сказал Романов, подписывая приказ об их назначении на должность.
– Вы нас недооцениваете! – хором отвечали новоиспечённые дезинсекторы.
– Это вы в том смысле, что и с тараканами напортачите? – удивился Пётр.
– Это мы в том смысле, что вы все ещё о нас услышите! – заверили начальника строительства Тяпкин и Ляпкин.
– Лучше бы этого не было! – с нескрываемым сарказмом произнёс Пётр.
– Будет! Обязательно будет! – настаивали работнички, не подозревая, насколько пророческими были их слова. – Только у нас к Вам, Пётр Алексеевич, одна просьба.
– Какая? – напрягся начальник "объекта" и с подозрением посмотрел на дезинсекторов.
– Разрешите, мы будем называться "Подразделение СМЕРТ"!
– Каким, каким подразделением? – Романов даже привстал со своего кресла.
– Ну, это как "СМЕРШ", – пояснил Тяпкин. – "СМЕРШ" расшифровывался как "Смерть шпионам".
– А мы будем "СМЕРТ", – радостно добавил Ляпкин.
– Это значит – "Смерть тупоголовым"? – предположил Пётр.
– Не-е-т! – замотали головой дезинсекторы. – Это значит – "Смерть тараканам"!
– Делайте, что хотите! – махнул рукой начальник "объекта". – Лишь бы в помещениях насекомых не было.
– Не будет! – заверили Романова неудачники и, как всегда, с энтузиазмом взялись за дело.
Учитывая важность предстоящей проверки, Хлебосольцев объявил воскресенье рабочим днём. До самого заката он вместе со своими поварятами колдовал над плитой, а когда холодное осеннее солнце скрылось за частоколом городских крыш, Харитон Порфирьевич разогнул спину, с наслаждением выпил литровую кружку компота из сухофруктов и с гордостью взглянул на плиту. Поверхность плиты была плотно заставлена сковородками, противнями, казанами, кастрюльками и другой разнокалиберной посудой. Все имевшиеся на кухне ёмкости была наполнены похлёбками, поджарками, запеканками, соусами, бульонами, кислыми щами, царской (тройной) ухой, кулешом, пирогами с вязигой, рыбниками, свежими расстегаями, кашей со шкварками, кашей с черносливом, мёдом и орехами, жаренными в сметане карасями, сваренными в меду раками, жаренными на вертеле молодыми куропатками, тушёной с лесными травами дичью, "Пожарскими" котлетами и котлетами "Охотничьи", гречишными блинами, блинами с каймаком и со сметаной, блинами с чёрной и красной икрой, приготовленными на пару овощами – и ещё многими другими блюдами, чем славится русская кухня.
– Всё оставьте на плите до завтрашнего утра! – повелел Хлебосольцев. – Пущай до рассвета на неостывшей ещё плите томится.
Как опытный кулинар, Харитон Порфирьевич знал, что приготовление рецептурных блюд суеты не терпит и даже после окончания приготовления блюдо должно какое-то время ещё постоять на плите и ни в коем случае не остужаться принудительно, так как резкий перепад температуры отрицательно сказывался на вкусовых качествах готового к употреблению продукта.
С наступлением ночи Тяпкин и Ляпкин надели специальные противохимические комбинезоны, натянули на руки резиновые перчатки, повесили через плечо противогазные сумки и, подхватив канистры со специальным раствором для насекомых, бесшумно, словно отряд ниндзя, двинулись в сторону рабочей столовой.
– Никого? – спросил вслух Тяпкин, перешагнув порог обеденного зала.
– Никого! – утвердительно ответил Ляпкин, заглянув на территорию кухни.
– Начинаем? – для проформы спросил напарника Тяпкин.
– Начинаем! – ответил Ляпкин, погружая шланг насоса в канистру с отравой.
– Наш девиз?
– Хороший таракан – это мёртвый таракан!
– Если у вас есть насекомые…
– …тогда подразделение "СМЕРТ" идёт к вам!
На обработку раствором обеденного зала дезинсекторы потратили около часа.
– Может, сделаем перерыв? – взмолился Тяпкин.
– Нельзя! – сквозь зубы ответил Ляпкин. – Мы должны безостановочно преследовать противника и на его плечах ворваться во вражеский тыл!
– Ну, если только так! – вздохнул Тяпкин и нехотя направился в помещение кухни.
На кухне, глядя на легион кухонной посуды на ещё неостывшей плите, дезинсекторы в нерешительности замерли.
– Что думает командир? – с серьёзным видом спросил Тяпкин.
– А что предполагает комиссар? – вопросом на вопрос ответил Ляпкин.
Дальнейшего развития этот классический по содержанию и по форме диалог не получил, так как на крышке кастрюли с кашей показался откормленный рыжий таракан. "Прусак" на мгновение замер, задумчиво пошевелил усами, а потом юрко проскользнул в щель между крышкой и стенкой кастрюли. Дезинсекторы на мгновенье онемели от такой наглости, потом переглянулись и, издав гортанный боевой клич, ринулись к плите.
– Они под крышками! Под крышками! – орал Тяпкин, сметая крышки со всей стоящей на плите посуды.
– Мочи их! – орал в ответ Ляпкин, щедро поливая блюда отравленным раствором. – Врёшь, не уйдёшь! От нас ещё никто не уходил!
Бой был коротким и яростным. Потом, сбросив мокрые от пота противогазы, они сидели на ступеньках столовой и глубоко затягивались горьким табачным дымом.
– Иногда я чувствую, что у меня руки по локоть в крови. – тихо промолвил Тяпкин, вытирая бумажной салфеткой забрызганные острым томатным соусом резиновые перчатки.
– Это наша работа! – скупо отвечал ему Ляпкин, делая очередную затяжку. – Если не мы их, тогда они нас…! Это война, а на войне, брат, свои законы!
– Да я понимаю – долг, работа и всё такое! – вздохнул Тяпкин. – Но иногда хочется тишины и мирного неба над головой! Хочется забыть всё это и не никогда не вспоминать! И чтобы…
– Скоро рассвет! – перебил его Ляпкин. – Мы должны покинуть место операции тихо и незаметно. Мирному обывателю незачем знать, что случилось на "объекте" сегодня ночью.
– Я готов! – решительно произнёс Тяпкин и отбросил красную от соуса салфетку.
– Ничего не поделаешь – такая работа! – сухо произнёс Ляпкин и похлопал напарника по плечу.
Через мгновенье подразделение "СМЕРТ" бесшумно растворилось в пелене серых предрассветных сумерек.
Полный отчаянья и безысходности крик шеф-повара рабочей столовой разорвал утреннюю тишину ровно через пять минут после начала рабочей смены. Когда дежурный фельдшер по вызову примчался в «корчму», растерянные поварята испуганно жались вдоль стены, а Хлебосольцев выл, как подраненная волчица и катался по полу. Фельдшер сделал успокоительный укол и увёл Порфирьевича в его рабочий кабинет. Харитон ещё минут двадцать всхлипывал, потом успокоился, утёр слёзы и вышел в обеденный зал.
– Все ко мне! – рыкнул шеф-повар и упёрся кулаками в пухлые бока. Поварята проворно выстроились перед ним, словно гвардейцы перед главнокомандующим.
