– Протестую! Официально молодильные яблоки не запрещены!
– Люди от них теряют память, а Вы говорите, что они не запрещены! – возмутился доктор.
– Люди теряют память не от чудо-фруктов, а по своей воле! – усмехнулся Арарат. – Мои помощники предлагали покупателям второй молодости скидку…
– В обмен на память! – перебил его Устименко.
– В обмен на воспоминания, – уточнил торговец. – И они по доброй воле соглашались.
– А вместе с воспоминаниями утрачивалась память и вместе с ней полезные знания и навыки, – добавил Устименко.
– А по-другому не получится! – оскалился старьёвщик. – Воспоминания нельзя изъять, не затронув саму память.
– Зачем Вам воспоминания? – вклинился майор.
– Эх, провинциалы! Мне бы вашу наивность! Я тогда бы сидел дома и не мотался по вселенной! – криво усмехнулся контрабандист. – Это не просто воспоминания, это воспоминания женщин с трудной судьбой. В их прошедшей жизни было мало радостных моментов, поэтому свои скудные воспоминания о прошлом они дополняют самой изощрённой фантазией. Вы не представляете, сколько там душещипательных моментов, сколько нерастраченной любви, а сколько эротики! На такой товар всегда есть спрос.
– Перейдём ко второму пункту, – осадил торгаша сыщик. – Как вернуть пострадавшим гражданам их память?
– Я этого сделать никак не могу, – честно признался Ара-Рвань.
– Почему? – хором выдохнули мужчины.
– Нельзя вернуть деньги, которые уже потрачены, точно так же и с воспоминаниями: они уже распроданы, и их вернуть невозможно!
– Если ты растратил чужие деньги, тогда возвращай свои! – жёстко потребовал майор Пронин.
– Я бы вернул, – снова усмехнулся контрабандист, – но не уверен, что кто-то польстится на воспоминания старьёвщика!
– И как же нам быть? – схватился за голову главврач.
– Зеркальце! – радостно закричала Инга. – Зеркальце выполнит любое моё желание!
– Выполнит, – подтвердил контрабандист, – но только в обмен на твои самые сокровенные грёзы!
– Я согласна! – выдохнула девушка и поднесла зеркальце к лицу.
– Не делайте этого! – закричал главврач. – Этим Вы погубите себя!
– Э-э, зачем пугаешь? – снова включился в разговор контрабандист. – От этого ещё никто не умирал!
– Владимир Афанасьевич! Разве стоят глупые девичьи фантазии здоровья наших пациентов? Я отдаю Арарату половину своих самых сокровенных девичьих грёз! – решительно произнесла девушка. Зеркальце мигнуло солнечным светом и в нём отразилось лицо Инги. – Я хочу, чтобы всем пациентам нашей санитарной части была возвращена утраченная память!
В ответ зеркальце послало в лицо медсестры солнечный зайчик и снова затянулось мутной пеленой.
– Всё! – махнул рукой Арарат. – Дело сделано! Теперь снимите магический заслон, я ухожу.
– Не торопитесь, уважаемый! – остановил его сыщик. – Сначала надо убедиться, что Вы нас не обманули.
– Он не обманывает, – ледяным тоном произнесла медсестра. – Больные поправились! Я это чувствую. Снимайте заслон.
На следующее утро главврач Устименко под восторженные возгласы медсестёр выписал из санчасти всех пациентов. Память у любителей чудо-фруктов действительно восстановилась. После того, как постаревшие за одну ночь потребители «второй молодости» покинули санчасть, Владимир Афанасьевич собрал весь персонал и под аплодисменты вручил медицинской сестре Инге Зайоц огромный букет алых роз.
– Это мне? – удивилась девушка. – А за что?
– Как за что? – опешил Устименко. – За ваш самоотверженный поступок.
– Поступок? Что-то я не понимаю, о чём Вы! И глядите Вы на меня как-то странно, словно Вы в меня влюблены. Это неприлично!
– Разве я Вам больше не нравлюсь?
– Владимир Афанасьевич, Вы же главврач!
– Да, я главврач, и что из того?
– Вот им и оставайтесь!
Нельзя изъять воспоминания, не затронув саму память.
Глава 10
Смачный понедельник
Так уж повелось, что чаще всего проверяющие лица прибывали на «объект» в понедельник. Было ли это случайным совпадением или всё происходило по злой воле Рока, но именно в понедельник, который сам по себе являлся для трудящихся масс тяжёлым днём, начиналась очередная проверка.
Возможно поэтому каждый понедельник главный бухгалтер "объекта" в ожидании очередной ревизии приобретал вид человека, страдающего хронической язвой и приходил в себя только после обеда, когда окончательно становилось ясным, что чаша сия его миновала, и никакой аудит бухгалтерии не грозит.
Первый понедельник октября не был исключением из этого правила: был он хмурым, дождливым и беспросветным, как состояние души Виссариона Вентиля – недавно присланного на "объект" сантехника, склонного к философии и употреблению горячительных напитков. За короткое время пребывания на "объекте" Виссарион прославился тем, что в минуты сильного душевного волнения, вызванного предчувствием очередного запоя или же наоборот – уже наступившим похмельем, рождал короткие философские изречения на бытовые и производственные темы. Эти перлы сантехнической мудрости он старательно записывал на самоклеящихся бланках объявлений и расклеивал, где придётся, абсолютно "не заморачиваясь" о статусе сооружения, подвернувшегося под его рабочую руку. Поэтому с некоторых пор даже на стене резиденции начальника строительства можно было увидеть косо приклеенный листок объявления с текстом следующего содержания:
«Никогда и ничего не просите у сильных мира сего, просто перекройте им горячую воду: сами позовут и сами всё предложат!»
Виссарион Вентиль. Сантехник. «Мысли вслух».
А при входе в рабочую столовую труженики «объекта» могли прочитать: «Водка не есть Зло или Добро, потому как водка есть нравственная мера нашего самосознания и самоуважения. Из чего следует Постулат № 1: чем больше водки, тем шире наше самосознание и выше наше самоуважение».
Виссарион Вентиль. Сантехник. «В поисках истины».
Иногда на Виссариона накатывало игривое настроение, и тогда работники банка «Хоум-Кудесник-Кредит» прямо на входных дверях могли прочитать рождённые в состоянии алкогольной эйфории стихотворные строки:
"Понедельник, понедельник! Кто сказал, что ты бездельник?
Ты трагический герой над похмельною страной!
Виссарион Вентиль. Сантехник «Баллада о хмуром понедельнике».
Однако дальнейшего развития тема «хмурого понедельника» не получила, и задуманная баллада умерла, так и не родившись.
Проверяющий чиновник, появившийся в этот дождливый понедельник в приёмной начальника строительства, тоже не был далёк от творческой сферы деятельности, о чём свидетельствовал его зауженный пиджак из коричневого вельвета и небрежно накрученный вокруг шеи пёстрой расцветки шарф.
– Меня зовут Антуан Эго, – чопорно представился он Романову и качнул выступающим за границы лица клювообразным носом. – Я ресторанный критик. Высший Совет поручил мне проверить организацию, а главное, качество питания на "объекте".
– Милости просим, – развёл руками Пётр, который за время работы на "объекте" привык к различным визитёрам и их странным требованиям, поэтому появление очередного чиновника воспринимал философски.
– Всё что имеем – покажем, все, чем богаты – угостим! – широко улыбаясь, продолжил Пётр.
– Не думаю, что мой визит является поводом для вашей необоснованной радости, – желчно произнёс ресторанный критик и откровенно поморщился. – И не надо изображать гостеприимство, так как я всё равно в него не верю, а проявление фальшивых чувств оставляет у меня в душе неприятный осадок.
– Простите великодушно! – пробасил Пётр, который явно не собирался обострять отношения с проверяющим лицом. – Я только хотел…
– А чтобы всё было честно, – перебил его чиновник, пропустив мимо ушей извинения Романова, – я хочу, чтобы Вы, господин Романов, знали моё отношение к предстоящей проверке.
– Я весь во внимании!
– Так вот, я, Антуан Эго – ресторанный критик!
– Вы это уже говорили.
– Повторяю! Я очень строгий ресторанный критик, и мало кому удавалось получить от меня положительные рецензии. Поэтому скажу сразу, что как бы Вы ни старались, господин начальник строительства, мой вердикт вряд ли Вас обрадует.
– Вы так уверены? Может, сначала проверите рабочую столовую, а потом уже будете нас критиковать?
– Обойдёмся без стрессовых ситуаций, – надменно произнёс проверяющий чиновник, гордо задрав острый подбородок.
– Зря Вы так, господин Эго! В нашей столовой очень даже вкусно кормят.
– Господин Романов, то, что для Вас кажется вкусным, как правило, мне кажется отвратительным. И это не каприз! – пояснил критик и нервным движением поправил шарф. – Поймите, я так воспитан, я так обучен, и к моим рекомендациям прислушиваются специалисты в области кулинарии, кто присуждает ресторанам звёзды Мишлена! Повторяю, присуждает или лишает их тех самых звёзд! Ни один даже самый именитый ресторатор Парижа не рискнёт внести изменения в меню без моего одобрения. Поэтому мой визит к Вам на "объект" равносилен тому, как если бы знаменитого на весь мир кардиолога послали в летний лагерь бойскаутов мазать "зелёнкой" мальчишкам их разбитые коленки! Я достаточно ясно выражаюсь?
