Ярослав учел новую опасность и в 1159 г. потребовал у Изяслава Давидовича выдачи Берладника. Следует отметить, что судьба Берладника интересовала не одного Осмомысла. Прежде чем начать действовать, Ярослав заручился поддержкой венгерского короля, русских и польских князей, обещавших помощь в борьбе с Берладником, и в Киев к Изяславу Давидовичу требовать выдачи Ивана Ростиславича явились послы Ярослава Осмомысла, короля венгерского, польских князей и русских князей — Святослава Ольговича и Святослава Всеволодовича Чернигово-Северских, Ростислава Мстиславича Смоленского, Мстислава Изяславича Владимирского (на Волыни), Ярослава Изяславича Луцкого и Владимира Андреевича Дорогобужского. Изяслав Давидович вынужден был уступить, и хотя он и не выдал Берладника, но, очевидно, отказал ему в поддержке, и тот должен был, «уполошивъся», уйти в степи к половцам.[913] Чем вызвано было создание такого внушительного блока? Чем для короля и князей был опасен Иван Ростиславич Берладник? Прежде всего тем, что в его лице они видели возможного кандидата на свой княжий стол, ставленника горожан, берладников и прочей «простой чади». Его приглашение в Галич восставшими горожанами, его связи с берладской «вольницей», какие-то деяния в Приднепровье и Поволжье, приведшие к тому, что Юрий Долгорукий заковал и заточил его, — все это в совокупности делало Берладника очень опасным для князей и королей. Не случайно не только русские князья, но и король венгерский и польские князья так единодушно откликнулись на призыв Ярослава Осмомысла. Речь шла не об обычном конкуренте князей, а о таком сопернике, который был популярен в народных массах, что само по себе для князей было очень опасно, и который вдобавок умел пользоваться этой популярностью, опирался в борьбе с врагами на сочувствие горожан, берладников и смердов, как это мы увидим дальше, привлекая их на свою сторону уступчивостью (как приглашенный по «ряду», он не мог иначе поступать), совместной борьбой против общих врагов и т. д. Поэтому-то так энергично действовал Ярослав. Он знал, что горожане, берладники, смерды имели достаточно причин для того, чтобы ожидать лишь удобного случая, а когда он представится — поднять восстание. Возглавить его, действуя, конечно, в своих целях и добиваясь галицкого княжего стола, мог Берладник. Нельзя думать, что Иван Ростиславич действовал и выступал для облегчения положения народных масс. Он преследовал свои цели, был и оставался князем, хотя, в силу сложившихся обстоятельств, и несколько своеобразным. Назвать его народным вождем нельзя. Но, выступая против Ярослава, рассчитывая на поддержку народных масс, он, естественно, стремился к приобретению авторитета и сумел его добиться. Для того чтобы не дать возможности Берладнику возглавить новое восстание, Ярослав пытается расправиться с ним и, как мы видели, неудачно.
В степях Берладнику удается заручиться поддержкой половцев, и вместе со своими новыми союзниками он отправляется в «города Подунайские», к берладникам, рассчитывая на их помощь и собираясь оттуда выступить против Ярослава.
Восстание не замедлило вспыхнуть. К Ивану Ростиславичу, обосновавшемуся в Подунайских городах, где он закрыл судоходство, «изби две кубаре и взя товара много» и «пакостяше рыболовом галичьскым», подходят прежде всего берладники. Скоро их скопилось около шести тысяч человек. Подошли и половцы. Почувствовав свою силу, Иван Ростиславич двинулся к Кучелмину. Горожане «рады быша ему» и немедленно перешли на сторону берладников. От Кучелмина Иван Ростиславич со свой берладской «вольницей», половцами и, по-видимому, присоединившимися к нему «БОЯМИ» из кучелминских горожан двинулся к Ушице. «Засада» Ярослава вынуждена была укрыться в городе и «начашася бити крепко засадници из города». Но у берладников нашлись единомышленники — ими были смерды. Летопись сообщает, что в момент осады Ушицы «…смерды скачуть через заборола к Иванови и перебеже их 300».[914] Мы видим, таким образом, как восстание против Ярослава и его бояр и дружины, начатое берладниками, поддерживается горожанами, а затем и смердами, переходящими на сторону Ивана Ростиславича.
Так как Ярославова «засада» энергично сопротивлялась, то взять город можно было только приступом. При этом, конечно, пострадали бы горожане и смерды, укрывшиеся в Ушице. Идти на приступ и предлагали половцы, собиравшиеся, как это они обычно делали, взяв город, ограбить его население и увести в плен. Берладник не послушался половцев, так как в его расчеты не входило настраивать против себя горожан и смердов, и тогда, «разгневашеся, половци ехаша от Ивана».
Между тем князья Ярослав, Мстислав и Владимир Андреевичи в ответ на выступление Берладника готовили поход на его покровителя Изяслава Давидовича. Последний начал готовиться к отпору и отозвал Берладника в, Киев.
Берладник, очевидно, не мог ослушаться Изяслава, покинул Подунайские города и возвратился в Киев. Это обстоятельство еще раз подчеркивает, что Иван Ростиславич лишь использовал народные движения, которые ставили себе совсем иные задачи. Берладники, горожане, смерды выступали против феодальной системы (установленной галицким боярством и князем), Иван Ростиславич — против Ярослава. Лишь на время сходились их цели. Поэтому так легко расстался Иван Ростиславич с поддерживавшими его народными низами.
Галичане, правда, по-прежнему тяготели к Берладнику. Так, например, когда Изяслав Давидович в том же 1159 г. двинулся с войском против Ярослава, «ища волости Иванови Ростиславичю», то галичане послали к Берладнику гонцов, заявляя: «Толико явишь стягы, и мы отступим от Ярослава».[915] Очевидно, галичане продолжали борьбу с Ярославом и ждали только удобного случая, чтобы повторить 1144 год. Но поход Изяслава был неудачен, и горожанам не удалось «отступить» от Ярослава.
Начатое в 1159 г. движение берладников не улеглось, хотя Иван Ростиславич, одно время его возглавлявший, был далеко, у Выря. «Вольница» берладников на ладьях приходит в море и берет Олешье. Этот налет берладников, напоминающий черноморские походы казаков, был ликвидирован лишь в 1160 г., когда киевские воеводы Юрий Нестерович и Якун «в насадех» по Днепру спустились до Олешья, отбили город у берладников и преследовали их до Дичина, где «избиша е и полон взяша».[916] Вряд ли закончилось в те годы этим походом берладников народное движение в Галицкой земле, поднявшееся в 1159 г., но летописи о дальнейших событиях молчат.
Опасен был еще и Берладник. Под 1162 г. летопись сообщает о его смерти в Солуни, в Византии, добавляя, что «инии тако молвяхуть, яко с отравы бе ему смерть».[917] По своей ли воле Берладник оказался в Солуни, был ли он схвачен и отправлен в Византию кем-либо из князей, скорее всего Ярославом, — неизвестно.
Византия, конечно, с удовольствием принимала таких изгнанников, как Берладник, ибо они всегда могли служить оружием в ее руках в борьбе с теми же русскими князьями. С уверенностью можно сказать лишь одно: сообщение летописи об отравлении Ивана Ростиславича правдоподобно, причем виновником насильственной смерти Берладника едва ли не был его враг Ярослав.
Такова была роль Берладника в событиях, развернувшихся на территории Северской земли. Вернемся к ним.
Юрий не мог выступить сам на помощь Святославу, так как отбивал спровоцированное Изяславом нападение на свои владения рязанского князя Ростислава Ярославича. Он выслал отряд своего сына Ивана Юрьевича, которому Святослав, в благодарность за поддержку, отдал Курск с Посемьем. Давидовичи также получают поддержку. К ним подходит Мстислав Изяславич с переяславцами и берендеями. Объединенными усилиями противники Святослава берут Путивль. Горожане энергично сопротивлялись, но вынуждены были сдаться, заставив все же Изяслава присягнуть себе. В Путивле было захвачено 700 человек челяди Святослава, 500 берковцев меду, 80 корчаг вина, разграблено церковное имущество.[918] Путивльский двор князя характеризует богатство вотчин северских князей.
Их враги захватили громадные стада и косяки лошадей еще до этого, у села Мельтеково, жгли их «жита и дворы», громили их «всю жизнь» у Любеча, грабили княжее «Игорево сельцо», громадные богатые княжие вотчины с челядью, скотом, запасами, накопленными сокровищами и т. д., разбросанные повсюду в Северской земле. Северские князья — едва ли не богатейшие в своей среде, ибо каждый раз летописец с удивлением констатирует громадные размеры их движимого и недвижимого имущества. Стремление к сохранению самостоятельности заставляет города Северской земли энергично сопротивляться нападению Давидовичей и Изяслава. Путивль и Новгород-Северск, покинутые своим князем, сдаются только тогда, когда была исчерпана возможность дальнейшего сопротивления и только после того, как им присягает князь и именно не Давидович, а сам Изяслав, что, по мнению П. Голубовского, объясняется отдаленностью Киева и вероятной эфемерностью его господства.[919]
