поужинать с ними, и я неоднократно предупреждаю Шарлотту, чтобы она ничего не говорила Адриане.
— Лекс, ты хоть представляешь, каково это — хранить секреты от Адрианы? Мне это не нравилось все эти годы назад, и мне чертовски неприятно делать это сейчас. Я не уверена, что наша дружба переживет это снова.
Элайджа открывает дверь, и, к моему удивлению, он выглядит хорошо. Я похлопываю его по спине, когда Шарлотта идет обнимать его, возможно, слишком долго, и последнее, чего я хочу, это чтобы Адриана что-то заподозрила.
Мы проходим на кухню, где Адриана накрыла для нас ужин. Она приготовила мое любимое жаркое в горшочке, совсем как у мамы. Мне будет не хватать ее присутствия рядом.
Она рассказывает о ребенке и удивляет нас новостями: — Итак, я нахожусь немного дальше, чем мы ожидали. Оказывается, я уже на пятом месяце.
— Это полностью объясняет живот. Видишь, я же говорила тебе, что это не все пончики, которые ты ешь, — Шарлотта хихикает.
— А еще мы узнали пол ребенка…
Мы с Лексом ждем в предвкушении.
— Это мальчик! — визжит Адриана.
Шарлотта вскакивает и обнимает ее, затем переходит к Элайдже. Я поздравляю их обоих, но есть что-то неправильное в жесткости тела Элайджи, когда я обнимаю его. Я отстраняюсь и ищу что-то на его лице, но он просто улыбается. Может, я слишком остро реагирую? Конечно, если бы лечение не помогло, он бы мне сказал.
Ужин очень вкусный, и я благодарю Адриану. Она быстро замечает, что впереди еще десерт. Мы оставляем дам на кухне и отправляемся на балкон поговорить.
— Значит, химиотерапия помогла? Ты хорошо выглядишь.
Элайдже удается улыбнуться: — Все хорошо.
— Они все поймали?
— Чистое здоровье.
Наш разговор прерывается, когда Адриана зовет нас на десерт. Она произносит прощальную речь и даже плачет. Почему? Понятия не имею. Она улетает на следующей неделе, чтобы увидеться с нами.
Мы прощаемся, и, наконец, наступает время начать новую жизнь на Западном побережье.
* * *
— Лучше бы это снова был не Эрик, — жалуюсь я, переворачивая Шарлотту и целенаправленно бросая ее телефон в изножье кровати.
— Это могло быть важно!
— Заниматься йогой на пляже, когда на самом деле я знаю, что вы двое тусуетесь и ждете, когда Мэттью Макконахи пройдет мимо, — это не важно.
Она открывает рот, но я накрываю его ладонью. Свободной рукой я сдвигаю ее ночную рубашку вверх и проникаю в нее. Она задыхается, когда я закрываю ей рот, и наш утренний ритуал идет полным ходом, пока знакомый крик не прорывается через радионяню.
Одно слово — блокиратор члена.
— Еще минутку… пожалуйста, — умоляю я.
Шарлотта пускает в ход все свое оружие, и за одну жаркую минуту она делает то, что делает с мочкой моего уха, заставляя меня взорваться посреди хаоса. Она нежно целует мои губы, прежде чем оттолкнуть меня от себя, чтобы заняться Амелией.
— Как ты можешь кончать, когда она плачет — уму непостижимо, — Шарлотта покачала головой.
— Это называется «моя жена — слишком горячая, а мой член — его собственная повестка дня».
Она смеется, прежде чем выйти из комнаты. Я хватаю ее телефон и читаю смс. Как ни странно, это Эрик. Я отвечаю ему.
Лекс: Шарлотта занималась йогой на моем члене. Прости, в другой раз?
Я смеюсь и нажимаю «отправить». У него уходит несколько секунд на ответ, пока я наблюдаю за появлением пузырька на экране.
Эрик: Я не знаю, отвращаться мне или возбуждаться. Будь ты проклят, Эдвардс, и твой заскорузлый ванг! В последнее время он был эгоистичным ублюдком. Мне нужна моя лучшая подруга!
Входит Шарлотта, неся Амелию. Я тут же выхватываю ее из рук Шарлотты, и меня встречает самая большая жевательная улыбка. В четыре месяца она стала более пухленькой и начала улыбаться. Ее глаза встречаются с нашими, и я понимаю, что она уже узнала нас, поэтому мы и перевезли ее в отдельную комнату. Не поймите меня неправильно, я скучаю по тому, что она рядом, но когда ребенок смотрит на тебя, пока ты пытаешься укачать свою жену — это просто ужас.
Как только мы поняли, что она смотрит на нас из своей колыбели, мы поняли, что ей пора спать в детской. Это комната рядом с нашей, поэтому Шарлотта перестала волноваться, но настаивает, что нам все равно нужна радионяня.
Все говорят, что она похожа на меня. Да, глаза выдают ее с головой. Шарлотта вставляет свою шутку хоть бы мы знали, что она твоя. Эта шутка длится десять секунд, прежде чем я напоминаю ей, что ее вполне могло и не быть.
— Только не говори мне, что ты опять разозлил Эрика? — жалуется Шарлотта, снимая Амелию с меня и прикладывая ее к груди, чтобы покормить.
— Но это весело, — хнычу я, стараясь не заводиться снова, потому что ее красивые сиськи кричат: «Посмотри на меня, посмотри на меня».
— Это не тебе нужно слушать его весь день. Слава Богу, на этой неделе у нас три новых клиента. Если бы не это, твоя задница была бы его мишенью, и я не имею в виду это в лестном смысле.
— Черт, Шарлотта, хватит говорить об Эрике и моей заднице. Давай поговорим о твоей, — поддразниваю я.
— Поговорю, если ты перестанешь его раздражать.
Я вздохнула и спросила, какие у нее планы на день.
— Сегодня утром у нас с Амелией игровая группа, а после обеда твоя мама заберет ее на несколько часов, пока я буду работать в офисе.
Мои мама и папа решили, что не могут жить более чем в пяти минутах ходьбы от Амелии. Когда они сказали мне, что купили дом в соседнем пригороде, я не удивилась. Шарлотта в восторге, потому что моя мама и она ладят друг с другом, как дом на огне. Что касается моего отца, то это ничего не меняет. Он по-прежнему путешествует по Южной Америке, помогая семьям, нуждающимся в медицинской помощи. Адриана осталась одна, но после долгих уговоров они решили переехать в Лос-Анджелес, чтобы быть ближе, когда родится ребенок.
Я прыгаю в душ, переодеваюсь и целую своих девочек, готовая отправиться в офис. «Dreamteam Studios» оказывается весьма успешным предприятием. Я принимаю участие в съемках фильмов, кастингах, и так далее. Когда Эрик узнал о том, чем я занимаюсь, он умолял меня позволить ему присоединиться. Я разрешил только потому, что он пилил меня, как двухдолларовую шлюху. По словам Шарлотты, сексуальная жизнь Эрика в Лос-Анджелесе подобна ревущему огню по сравнению с угасающей жизнью в
