Адрианой, не выпуская ее из рук, а Адриана сидела, застыв на месте. Она не проронила ни слезинки и, казалось, даже глазом не моргнула. Она мне как сестра, но в то время, когда я знала, что больше всего нуждаюсь в ней, я понятия не имела, как ей помочь. Боль, которую я испытала, потеряв бабушку и Энтони, не сравнится с потерей мужа, да еще и с новорожденным ребенком.
Я изо всех сил пытаюсь поговорить с ней, но она каждый раз замыкается в себе, закрываясь от всех, кроме Лекса.
Люди отдают последние почести, пока Эмили держит Энди на руках, укачивая его во сне. Эндрю держит голову высоко, как патриарх нашей семьи. Он точно знает, что сказать и что нужно сделать. Тогда я еще не знал, как сильно это повлияет на нашу семью. Невозможно представить, что ты ходишь в таких туфлях, если только твои ноги не стоят в них твердо, едва делая шаги, не понимая, за что ты наказан потерей такой прекрасной души.
Я жду срыва Адрианы, но он так и не наступает. Вместо этого Адриана забирается в очень темное место, которое мне слишком хорошо знакомо. Мы постоянно беспокоимся о ней, с каждой секундой все больше, потому что глубоко внутри мы знаем, что не можем ее потерять. Как знает каждый новоиспеченный родитель, новорожденный ребенок — это тяжело даже в самые лучшие времена, но мы видим, как Адриана уходит в себя и закрывается от нас.
Эмили переезжает к ней и полностью заботится об Энди. Я навещаю ее каждый день, чтобы дать Эмили передышку. Никки и Кейт часто прилетают, чтобы помочь мне с Амелией и работой. Стресс берет свое, но мы продолжаем молиться, чтобы Адриана каким-то образом очнулась от кошмара и поняла, что она тоже нужна Энди.
Торнадо горя уносит ее, и, к моей печали, забирает с собой Лекса.
Лекс отдаляется от нашей семьи, а я постоянно чувствую себя одинокой. Приспособиться к жизни в Лос-Анджелесе и так непросто, а тут еще ребенок с режущимися зубами, который начинает ползать по всему дому. Между заботой об Амелии и случайными часами работы в офисе, я едва держусь на ногах.
Но время идет, и жизнь, как мы ее знаем, изменилась навсегда.
Огромность моего разваливающегося брака скрыта за горем и хаосом событий, поглотивших нас с момента смерти Элайджи. Осознание этого пришло несколько выходных назад, когда Никки и Кейт прилетели, чтобы провести со мной некоторое время. Конечно же, Эрик, не желая оставаться в стороне, присоединился к нам за обедом.
— Ты многое сделала с этим местом, Чарли, — говорит Кейт, разглядывая рамки на стене.
— Просто продолжаю заниматься, понимаешь?
Это не ложь — как бы мне хотелось, чтобы это было так.
Я нахожу себя в раздумьях, ожидая, когда Лекс вернется домой. Я даже могу сосчитать, сколько раз он был дома за последние две недели. Никки знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, что происходит. Один взгляд на меня, и она понимает, что я разваливаюсь на части.
— Чарли, если ты хочешь быть занятой, тебе стоит посмотреть на свежее мясо в новом клубе на бульваре Сансет, — говорит Эрик, делая глоток своей мимозы.
— Свежее мясо? Благодаря тебе я больше не могу наслаждаться хорошей сарделькой, — жалуется Кейт.
— Я только один раз назвала Карла сарделькой… ну, знаешь, тот немецкий парень, который выгуливает собак.
— Подождите… кто, черт возьми, этот немецкий парень, выгуливающий собак? — перебивает Никки.
Я издаю смешок, на мгновение отвлекаясь от всех своих забот, сидя в кругу друзей, наслаждаясь, хотя бы на мгновение, тем, как все было раньше. Но, как всегда, момент счастья всегда будет омрачен цепью, обернутой вокруг моей шеи и тянущей меня вниз.
— Ты что, не читаешь мои обновления статуса? Честно, Никки… даже Рокки знает о Карле!
— Эрик, у меня нет времени троллить Facebook, как ты и мой муж. Так что объясни… на нормальном английском, пожалуйста, а не на Эриковом.
— Итак, у одной из наших клиенток, известной актрисы, есть выгульщик собак. У нее три ши-тцу и два бульдога. Карл называет их бультерьерами… — Эрик рычит над собственной шуткой, и мы с Кейт вскоре следуем за ним. Я должна признать, что это уморительно.
— В общем, Карлу платят за то, что он каждый день выгуливает ее собак. Он только что переехал сюда из Германии, страны сосисок, и вот… я взорвал его в домике у бассейна, пока собаки набрасывались на ее недавно ухоженные газоны.
Кейт разражается смехом, случайно опрокинув в себя воду. Я встаю, чтобы взять бумажные полотенца, с трудом сдерживая смех.
— Эрик, я даже не знаю, с чего начать эту историю. Итак, я полагаю, что ссылка на сардельку — это потому, что он толстый и сочный? — Никки облизнула губы, бросив один из своих соблазнительных взглядов на нас с Кейт. Я закатываю на нее глаза. Для человека, у которого так много секса, клянусь, она ведет себя как обделенный шестнадцатилетний мальчик.
— Наверное, можно сказать и так… жаль, что это блюдо подается с гарниром из квашеной капусты, — Эрик щиплет себя за нос.
Кейт стучит кулаком по столу, чуть не падая со стула, а Никки, которая обычно невосприимчива к уморительности Эрика, разражается смехом, а я просто сижу и наслаждаюсь своими друзьями, пока по моей щеке не скатывается слеза. Я жесткий человек, и я редко ломаюсь, но это мой брак в кризисе.
Никки первой замечает это: — Чарли, скажи нам, что, черт возьми, происходит?
Она придвигает свой стул ближе и обнимает меня. Нервничая, я играю с ремешками на пальцах. Металл как будто сжимает мой кровоток, и я жажду снять их.
— Я не знаю, что, черт возьми, происходит в моем браке, — пробурчала я.
Эрик и Кейт остаются неподвижными.
Эрик первым открывает свой нефильтрованный рот: — Ты думаешь, у Лекса роман?
— Эрик! — Кейт и Никки кричат в унисон.
— Нет, все в порядке, ребята. Конечно, это приходило мне в голову. Когда твой муж едва смотрит на тебя, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться к тебе, это автоматически первое, о чем ты думаешь, — пробормотала я.
— Ну, хорошо, давайте подумаем об этом секунду. Кейт, разве ты не знаешь, что он замышляет? — Эрик со знанием дела задает вопрос, поднимая тему Монтаны Блэк, новой помощницы Лекса. Я уже несколько раз говорила о том, какая она бойкая, и когда я говорю «бойкая», я имею в виду не только ее характер. Эрик в Facebook преследует
