Вонвальт перед этим придерживал мою голову, но теперь встал и отступил на несколько шагов; медальон Олени на его шее снова чуть дымился. Брессинджер сидел по другую сторону от меня и держал в руках раскрытый «Гримуар Некромантии». Мне показалось, что от книги исходит слабое розовое свечение.
Брессинджер захлопнул ее. Я вздрогнула, словно мне отвесили пощечину.
– Августа, – выпалила я. На моих глазах выражение лица Вонвальта сменилось с озабоченного на потрясенное. – Правосудие Августа. Я видела ее. Она говорила со мной.
Вонвальт сделал шаг вперед, а затем опустился на одно колено. По его лицу было трудно понять, что он чувствует.
– Ты ее видела?
Я кивнула и дрожащей рукой утерла пот со лба.
– Она говорила со мной, – повторила я. – Она сказала… она просила кое-что передать. Му… та сущность… он тоже был там…
Я замолкла. В мое ухо вкрался чей-то шепот. Я резко повернула голову влево, но там никого не было.
– Вы это слышали? – спросила я, сама переходя на шепот.
Сэр Конрад поднял руку, прося меня помолчать. Рассеянно сжав медальон с образом Олени, он оглядел руины.
– Что там? – спросил Брессинджер.
Вонвальт не ответил ему. Какое-то время он ничего не говорил, а затем произнес:
– Он близко. Слишком близко. Ткань реальности, которая окружает меня, становится тоньше. – Сэр Конрад снова повернулся ко мне. – Где ты ее видела?
Я описала Вонвальту сторожевую башню на песке рядом с черным морем. Мне пришлось хорошенько постараться, чтобы вспомнить подробности. Мой мозг отчаянно пытался избавиться от тревожного воспоминания.
Вонвальт потер подбородок и кивнул.
– Оссийское море. Еще одна часть Эдаксима. Мне кое-что известно о нем, хотя и весьма смутно. Геро, описывая географию загробной жизни, писал, что это пустынное место… однако должен предупредить тебя: я читал, что человеку ни в коем случае нельзя ступать в его воды.
– Я не управляла собой, – сказала я. – Меня словно везли в повозке, которую тянули лошади.
Вонвальт снова надолго замолк. Он вытащил трубку, раскурил ее и сделал длинную затяжку.
– Как она? Как она выглядела? – осторожно спросил он. Я не смела и думать, что чувствует теперь сэр Конрад. Вероятно, ему непреодолимо хотелось засыпать меня вопросами, но он боялся, ибо никто не знал, что происходит с духом человека, переступившего порог загробной жизни. Даже самые образованные некроманты Ордена на протяжении веков лишь строили догадки. Насколько знал сэр Конрад, Августа вполне могла принять облик жуткого призрака.
– Она выглядела точно так же, как в день своей смерти, – ответила я.
Вонвальт еще немного подумал.
– Она и была грачом, – сказал он. – Управляла им, как марионеткой.
Я кивнула.
– Да, она именно так и сказала.
Казалось, что Вонвальту на глаза сейчас навернутся слезы.
– И ей известно о том, в какой я беде.
– Да, известно. Она наблюдала за тем, как развиваются события. Но не сказала, как у нее получилось это сделать. У нее не хватило времени. Изначальный дух тоже был там. Теперь он всегда преследует меня во снах.
Вонвальт покачал головой.
– Мне он вообще не снится.
– Я вижу его каждую ночь. Правосудие Августа сказала, что я, как и вы, связана с происходящими событиями, и поэтому его… влечет ко мне. Я далеко не все поняла из ее объяснений, но она сравнила это с запахом, который исходит от нас и манит его, как кровь манит акулу.
– Что за послание она передала? Она просила сказать мне что-нибудь?
– Она говорила, что пытается избавить вас от проклятия, но… я вообще не поняла, что происходит. Звучало все так, словно она скрывается, как беглый узник. Кажется, ей нельзя было приходить туда, где мы встретились.
Вонвальт очень долго размышлял над этим. Думаю, ему не хотелось показаться чересчур обнадеженным, чересчур отчаявшимся, и поэтому он воспользовался длительным молчанием, чтобы взять себя в руки. Генрих вернулся ко мне и уткнулся носом в руку. Я погладила пса по огромной голове. Брессинджер и сэр Радомир занялись своими делами, хотя на самом деле мы все просто ждали, когда сэр Конрад снова заговорит.
– Что она придумала? – очень тихо спросил Вонвальт.
– Она сказала, что вам нужен «Кодекс изначальных духов». В нем записаны все необходимые знания. А еще, поскольку проклятье, призвавшее паразита, было произнесено в загробной жизни, снять его можно, только отправившись туда, в Э… Эд…
– Эдаксим.
– Точно. Но Августа, кажется, может прервать действие проклятья. Не навсегда… быть может, даже совсем ненадолго… но она может его замедлить. Только ей нужна помощь.
Вонвальт покачал головой.
– Я не могу отправиться в загробный мир. Меня уничтожат, едва я переступлю его порог.
Я глубоко, судорожно вдохнула. Из разговора с Августой одно мне запомнилось совершенно ясно.
– Помощь нужна не ваша. А моя.
* * *
Я могу твердо сказать, что из всех искусств, которым меня учили, некромантия претила мне больше всего.
Цель обучения фехтованию – научить человека защищаться от вооруженного противника, показать, как лучше нападать на него и как убить. Мало кто учится фехтованию ради интереса, разве что члены императорской семьи. Напротив, в ученике воспитывают понимание того, что однажды этот навык пригодится ему в бою. Это помогает фехтовальщику сосредоточиться и отнестись к урокам серьезно и со всем прилежанием. Тренировочные бои отрезвляют, а при первых признаках легкомыслия ученику незамедлительно делается одно и то же замечание: «Не отвлекайся; однажды эти умения могут спасти тебе жизнь».
Однако ранить мечом самого себя непросто. Возьмите его в руки, помашите, и вы вряд ли отрубите себе конечность или голову. Увы, сказать то же самое о некромантии нельзя.
– Путешествие в загробный мир подобно погружению в море. Он настолько велик, что чаще всего ты сможешь войти и вернуться, не повстречав беды. Но, как и в море, здесь водятся хищники. А мастерство некроманта заключается в том, чтобы знать, когда нужно вернуться.
Вскоре после того, как мне приснилась Реси Августа, настал день, и мы поехали дальше на юго-восток. Здесь нам наконец начали попадаться покатые холмы, и, хотя местные пейзажи впечатляли мало, они все же были лучше бескрайних монотонных равнин, поросших полевыми цветами. Мы с Вонвальтом ехали рядом, а за нами Брессинджер и сэр Радомир играли в какую-то словесную игру.
– Первым делом тебе нужно изучить защитные заклинания, – продолжал Вонвальт. – Во время сеанса очень многое может пойти наперекосяк, но чаще всего некроманты теряют рассудок.
– Да уж, – мрачно сказал Брессинджер. – Вы ведь помните Правосудие Сокола?
– Стараюсь не вспоминать, – ответил Вонвальт, но объяснять почему не стал.
Я содрогнулась. Сэр Конрад никогда не утаивал от меня того, что некромантия была делом безрассудно опасным,
