но не сейчас. Что-то внутри меня говорило, что еще не настало нужное время. Принял решение – отпустить человека, как бы больно и сложно ни было. Я всегда считал, что самое трудное в жизни – заслужить чье-то прощение, но нет. Труднее всего дается именно стереть многое из своей памяти, чтобы после ухода у тебя остались только хорошие воспоминания о том, кто был так дорог тебе. Иногда встреча, которая должна стать последней, таковой не является.
На душе не осталось и живого места, когда я проводил отца до такси. Чтобы хоть как-то отвлечься, я достал из кармана брюк смартфон. На экране отчетливо виднелись цифры, показывающие, что уже около трех утра. Ненароком мой взгляд упал на измененную цифру рядом со значком почты. Переместившись в новую вкладку, я открыл последнее непрочитанное письмо.
Вчитывался до тех пор, пока весь смысл не дошел до нужного пункта назначения, принимающего информацию.
«Я победил, – произнес я еле слышно, но потом закричал во весь голос: – Я победил, твою мать!»
Оказалось, что миссис Вернс перепутала номера участников, приписав мне восьмое место. Столько лет я ждал хоть какого-то прогресса, что уже утратил всю веру в себя. Сейчас же радовался каждой секунде, проведенной за мольбертом.
Пулей подбежал к парням, которые успели не так далеко ускользнуть.
– С тобой все хорошо? – спросил Райан, пытаясь привести меня в чувства.
– Да! Я счастлив, черт возьми! – с долей облегчения ответил я всем, кто смотрел на меня как на безумца.
Только что пришедшее утешение невольно зависло в воздухе. Что-то сильно закололо в области груди, отчего стало не по себе.
«Эмили…» – приторным звоном прошлось по моим ушам.
Почему, желая что-то обрести, люди непременно должны с чем-то расстаться? Чертовы вселенские правила. Ты стремишься вперед, чтобы в конце концов все равно проститься с самым дорогим. Я потерял самое ценное, что у меня было, и даже сейчас что-то большее в виде победы в жалком конкурсе меркло на фоне моей любви.
Мечта Джея Гэтсби была невозможна. Он пытался прижиться в мире, в который он никак не вписывался, в то время как Дейзи Бьюкенен могла просто проникнуть в его. Гэтсби мечтал стать своим среди чужих. Он мог носить лучшие эксклюзивные костюмы и иметь некоторое представление о поведении в высшем обществе, но остался навсегда посторонним в нем. У Дейзи и Гэтсби с самого начала не было шанса на счастливое будущее.
В памяти яркой вспышкой всплыли ее обеспокоенные глаза, бегающие в разные стороны, и слова, которые могли означать только одно – я облажался. Лилу была моей надеждой, которую я успешно затмил своими мечтами, совсем не придавая значения тому, чего она так пламенно желала. Она померкла за грудой моих насущных проблем, превратившись в скитающуюся рядом тень.
После всего случившегося я не мог позволить себе вернуться к ней, пока не наведу порядок в своей голове. Вечером того же дня я собрал все вещи и уехал. Без лишних объяснений, оставив после себя зияющую рану.
В тот день я потерял всякую надежду, но поздно осознал, что вера в себя продолжала жить в другом человеке.
Часть 2
Глава 1. Эмили
Три года спустя…
Жаркий соблазнительный июнь пленил всеми силами и пытался отговорить меня от похода в университет, чтобы не просиживать там недавно начавшееся лето.
– Надеюсь, что тот, кто придумал продлить учебный год на целый месяц, будет гореть в аду, – проворчала Беатрис, когда вышла из соседней комнаты с кофе в руках. За ней следом вышла Тиффани.
Я вернулась в город, в котором выросла, сразу же после того, как получила диплом. Мама много раз настаивала на том, чтобы я сняла себе квартиру, а не ютилась в общежитии. Их сбережений хватало, чтобы оплатить мне небольшую студию, но я осталась при своем и, собрав все свои вещи, остановилась в общежитии Нью-Йоркского университета. Первое время было тяжело, стипендии едва хватало на продукты и месячную оплату за проживание, но я могла справиться с этим. Всегда нужно рассчитывать только на себя и свои силы.
Понежившись в постели, я подошла к окну, из которого на протяжении уже двух лет доносились возгласы спешащих студентов, проходящих через Вашингтон-Сквер-парк.
– Сегодня вечером в соседнем кампусе вечеринка, – крикнула одна из моих соседок.
– Я приду, – ответила я прежде, чем она договорила.
С тех пор, как я покинула родной Уайт-Плейнс, все изменилось. Старая Эмили осталась в уютном городке, и в шумном Нью-Йорке ей не было места. Наивная девочка внутри меня превратилась в стойкую девушку, которая смогла обрести свой собственный голос и научилась отстаивать свои интересы. Предательство Стэнли вычеркнуло бывшую уязвимость, уступая место пламенной решительности, так долго скрывающейся в своей тьме. Я стала вливаться в совсем несвойственные себе тусовки, тем самым пытаясь начать общение, которого мне так не хватало. Одиночество стало моим путеводителем. Я боялась оставаться наедине со своими мыслями, так или иначе наводящими на воспоминания, будоражащими сердце, поэтому старалась выбираться куда-то, подальше от самой себя.
Однако, как бы я ни пыталась, не было ни дня, когда я не вспоминала Стэнли. Его имя изредка срывалось с моих губ, когда Бренда приносила очередное письмо, адресованное мне. Раз в месяц она приходила и оставляла конверт в дверном проеме. Боль в груди только усиливалась, когда в один и тот же день четырнадцатого числа я находила новое раскаяние, изложенное на бумажном листе цвета слоновой кости. Это был тот самый знакомый запах свежей краски вперемешку с его любимым одеколоном с пряной корицей.
Из раза в раз руки тянулись к прикроватному комоду, на дне которого таилось больше двенадцати писем. Последнее из них дошло до меня полгода назад. Признаться честно, я так и не ответила ни на одно из них. Может быть, поэтому спустя столько времени он перестал видеть смысл в этих письмах, брошенных в пустоту. Я не могла простить его, но и не думать о нем у меня совсем не получалось, поэтому перечитывала все строчки до дыр так, что помнила каждую из них наизусть.
Здравствуй, моя Лилу,
Прости, что не писал тебе так давно. В последнее время я все чаще стал ловить себя на мысли, что совсем не успеваю проживать свою жизнь, судя по тому, как она быстро течет. Если это еще можно назвать жизнью. С тех пор, как мы перестали быть частью друг друга, я превратился в тень, вечно
