— Что так?
— Ну… Кто с лестницы упадет, кого подстрелят… — неопределенно ответила она, и шофер немедленно заткнулся.
Арина Родионовна принимала страждущих в запущенной квартирке с засаленными обоями. Окна так давно не мыли, что они посерели от негодования, в треснувших чашечках люстры покоились мумифицированные мухи, а плед на диване задохнулся от пыли. Отличительными чертами хозяйки были хитрое личико и показательный горб на спине.
— Вот, — заявила Светлана тоном победительницы и указала на Настю. — Привезла.
Она усадила подругу на диван, а сама осталась стоять возле окна.
— Позволь, голубица, в тебя глазами впиться, — пропела Арина Родионовна, склонив голову набок и разглядывая Настю, словно синица кусочек сала. — Выйти замуж мудрено, коли вокруг тебя черно.
— У меня всех женихов — того, — сказала Настя и сглотнула. — Поубивало.
— Как корова языком слизала, — подтвердила Светлана, подобострастно глядя на Арину Родионовну.
— Зажгу свечи, поведу речи, — предупредила та, доставая из кармана зажигалку «Ронсон». По всей комнате действительно были расставлены свечи, и через две минуты они высунули пламенные язычки.
— Сиди тихо, не то будет лихо, — предупредила старуха, обращаясь к Насте. Потом повернулась к Светлане:
— Будет сходить порча, начнет девку корчить. Порчу снимем, девку подымем.
— Кажется, меня сейчас стошнит, — призналась Настя.
— Терпи, — прошипела верная подруга.
Арина Родионовна тем временем протянула Насте на ладони черную крупинку и велела:
— Возьми губками, разжуй зубками.
Та послушалась. Но не успела даже как следует понять, что произошло, как рот запылал огнем и все тело скрутило судорога.
— Умираю! — хотела крикнуть она, но из горла вырвался только хрип.
Дальше началась настоящая вакханалия. Пуская пену изо рта, Настя свалилась на замызганный коврик. Ее трясло, словно эпилептика во время припадка, глаза вываливались из орбит, пальцы на руках скрючились. Светлана то истово крестилась, то зажимала рот двумя руками. Арина Родионовна прыгала вокруг Насти, словно танцор, репетирующий «Танец с саблями», и приговаривала:
— Пожухнет венец, безбрачию — конец! Стихните колики, скорики-морики!
Минуты через три Настя пришла в себя. Чувствовала она себя так, словно ее потрепала стая собак. Язык онемел и едва ворочался во рту.
— Ты живая? — спросила Светлана дрогнувшим голосом. — Теперь поняла, какая на тебе была порча?!
— Злые люди напроказили, молодую девку сглазили, — сообщила Арина Родионовна. — Я изгнала чертовщину, будет у девки мужчина.
— Спасибо, тетенька, — сказала Настя басом. — Мы, пожалуй, уже пойдем.
Они вывалились из квартиры и, держась за руки, спустились на первый этаж. Солнечный свет показался Насте необыкновенно ярким.
— Подожди, тут телефон-автомат, — остановила она Светлану. — Я позвоню, узнаю, как там Руслан.
Через некоторое время со слезами на глазах она влезла в машину и сказала, не умея скрыть радостного изумления:
— Ему лучше!
— Вот видишь! — оживилась Светлана. — Это все Арина Родионовна и ее мантры. — И пробормотала про себя:
— Где-то, черт побери, я их уже слышала… Скорики-морики, пикапу-трикапу…
— Это сказки Пушкина! — уверенно заявил шофер, зыркая в зеркальце на Настю. — А что это с вашей девушкой?
— Что? — испугалась Настя и приподнялась, чтобы взглянуть на свое отражение. Взглянула и пискнула:
— Мамочки!
— Нет причин для волнений, — успокоила ее Светлана. — Ну, перекосило слегка, бывает. Арина Родионовна потревожила твои… Как их там? Чакры. Твои энергетические энергии спутались в клубок. Временно, конечно.
Думаю, завтра к утру все образуется.
— Руслан меня не узнает! — простонала Настя держа щеки обеими руками.
— Ничего-ничего. Он решит, что у него горячечный бред, всего и делов.
Однако до Руслана им добраться не удалось. Он все еще был без сознания, и дверь его караулил бдительный охранник. Настя отправилась искать врача, а Светлана уселась на холодную банкетку возле палаты. Закинула ногу на ногу, мягким движением сомкнула руки вокруг коленки, поглядела на охранника кошачьими глазами и проникновенно спросила:
— Руслана ведь хотели убить, я правильно поняла?
— М-м, — неопределенно отозвался тот.
— Не попали, что ли? — не отставала Светлана.
— Наверное, просто повезло. Видимо, в последний момент он заметил убийцу и попытался отскочить. Пуля прошла выше сердца.
— А почему его не добили в таком случае? Если это заказное убийство…
— Да какое это, к чертям, заказное убийство? — мгновенно ощетинился охранник. — Лох стрелял, точно. Ствол ворованный, и не было контрольного выстрела в голову.
— Милиция тоже так думает?
— Ежу ясно.
— Значит, можно надеяться, что лоха следователи найдут. — Светлана побарабанила ярко-красными ногтями по своей сумочке. — Хоть бы поскорее нашли.
— А что это.., с дамочкой? — шепотом спросил охранник и поводил рукой возле лица.
— От горя перекосило, — тоже шепотом ответила Светлана. — Это как лебединая верность. «Ты прости меня, любимая, что мое крыло… Ла-ла-ла.., счастья не спасло».
И так далее. Понимаешь? Его ранили, а ее перекосило.
— Вот это да! — уважительно сказал охранник. — Это я понимаю — любовь!
— Пойдем, — позвала, возвратившись, перекошенная Настя. — Бессмысленно тут оставаться. Я бы посидела с Русланом, но, боюсь, мое присутствие ему только навредит. Я — социально опасное существо.
Когда они вышли на улицу, Светлана развернула Настю лицом к себе и спросила:
— Послушай, девочка моя, что ты собираешься делать?
— А что я могу сделать? — обиженно спросила та. — Венец безбрачия с меня сняли, частные детективы работают. Больше у меня никаких идей нет.
— Я бы на твоем месте отправилась куда-нибудь за бугор. Недельки на полторы-две.
— Как это я уеду? — опешила Настя. — Руслан в больнице, детективы ведут дело, я им постоянно нужна, и, кроме того, у меня работа.
— Руслану ты вряд ли сейчас поможешь, — возразила Светлана. — Детективы прекрасно обойдутся без тебя. А на работе можно взять отпуск.
— Но я уже была в отпуске в этом году!
— О боже ж ты мой, какая ты недалекая! — вздохнула подруга. — У тебя есть преимущество перед другими сотрудниками.
— Что? Ты имеешь в виду Захара?!
— Естественно. Стоит наладить с ним отношения, и поезжай себе, куда душа пожелает. Хоть в Испанию.
— Я уже была в Испании, — возразила Настя. — А Горянского я совсем не люблю.
— Ну и что? — искренне изумилась Светлана. — Не обязательно любить мужчину, чтобы им пользоваться.
— Иногда я обожаю твою практичность, — сказала Настя, — а иногда просто не переношу. В любом случае я не намерена спасаться бегством.
— Значит, останешься в Москве?
— Останусь.
— Ладно. Можешь и дальше рассчитывать на меня. Во-первых, ты моя подруга. А во-вторых, я тебе обязана своим личным счастьем.
Она имела в виду историю с собственным замужеством.
Дело в том, что нынешний Светланин муж Никита прежде был Настиным ухажером. Настя решила, что Никита — слишком хороший человек, чтобы рисковать его жизнью, и познакомила его со своей лучшей подругой. И впоследствии всячески способствовала развитию их отношений.
Настя и Никита до сих пор оставались добрыми друзьями, хотя Светлану это время от времени беспокоило.
— А что частные детективы? — спросила она. — Кому они будут докладывать о проделанной работе? Тебе?
— Не знаю, — промямлила Настя. — Может быть. По крайней мере, я надеюсь, что мне. Это же мое проклятие во всем виновато.
— А если Руслан умрет? Станут ли они тебя обслуживать за его денежки?
— Не каркай! — отрезала Настя. — Ничего он не умрет.
— Прости, прости, — примирительно сказала Светлана. — Как это должно быть ужасно, когда нет спины, за которую можно спрятаться!
Настя расстроилась. Действительно, спины никакой нет. Она — пария в мире любви, где мужчины совершают ради женщин подвиги и при этом остаются в живых.
* * *
Село Голубятово встретило Стаса нелюбезно. Дороги раскисли, и он немедленно утонул в грязи, испачкавшись до ушей. Окрестные собаки облаяли его по полной программе, а одна кудлатая шавка даже попыталась схватить за штанину. Окрест расстилался унылый пейзаж, наводивший на мысль о глубоком упадке сельского хозяйства.
Интересующий Стаса дом клонился на одну сторону, будто Пизанская башня. Судя по всему, никаких усилий по его спасению хозяева не предпринимали.
— Есть кто живой? — крикнул Стас, проводив глазами общипанную курицу, проскакавшую по двору. — Николай!
Из-за сарайчика появилась старушка в сбитом на одно ухо платке и с таким любопытством оглядела пришельца, словно имела дочку на выданье и приценивалась к жениху.
