— Давай вернемся на двенадцать лет назад. Ты помнишь лето накануне гибели Торопцева?
— Конечно, — тихо ответила Настя. — Две последние недели августа мы прожили в особняке Юры в Подмосковье.
— И ты покупала в соседней деревне Голубятово парное молоко?
— Да, у Хитровых. Я ходила туда каждый день с бидончиком.
— Было жарко, и на голову ты надевала шляпу.
— Точно. У меня была шляпа из соломки. Ярко-желтая.
Я очень ее любила, кстати.
— Ты ее поносила и выбросила?
— Какое отношение моя шляпа имеет к смерти Юры? — не выдержала и полюбопытствовала Настя.
— Может, и не имеет, — уклончиво ответил Стас. — Куда ты ее дела?
— Знаешь, она пропала.
— Из особняка Торопцева? Или ты взяла ее в Москву, и уже там она затерялась?
— Нет, я точно помню, что не увозила ее. Кстати, и не собиралась. Эта шляпа пляжная, отпускная. В Москве такую не поносишь. Но тем не менее мы с Юрой еще не уехали, а шляпа уже исчезла.
— Отлично, — пробормотал Стас и спросил:
— Кстати, ты собираешься поговорить с Фокиным о своем фамильном проклятии?
— Конечно, собираюсь! Если ты разрешишь.
— Я не просто разрешаю, я настаиваю. Пригласи его к себе. Это удобно?
— Конечно, удобно. Почему нет? У нас всегда были хорошие отношения.
— А из-за чего Фокин развелся с твоей подругой?
— Это она с ним развелась. Тогда он был беден.
— А Светлана, значит, предпочитает только мужчин с хорошим достатком?
— Ну, в общем, да.
— В таком случае она наверняка жалеет, что немного не дотерпела до процветания.
— Вряд ли она жалеет. Теперь у нее есть Никита. Он, пожалуй, будет покруче Степана.
— И как ей удалось найти такого крутого Никиту?
— Это я нашла, — возразила Настя с совершенно невинной физиономией. — Никита сначала за мной ухаживал. А потом стал ухаживать за Светланой.
— И что способствовало такому вероломству?
— Я его не поощряла. А Светлана — наоборот.
— Понятно, — пробормотал Стас.
На самом деле ему было не очень понятно, как женщины обтяпывают подобные делишки. Мужики у них все равно что бирюльки. Никита ухаживал за Настей, но та его уступила подруге. Может быть, они вообще, покорив очередного мужика, ставят крестик на обоях? Или рисуют звезды, как за сбитые самолеты?
— А как ты относишься к Руслану Фадееву? — спросил Стас неожиданно для Насти. — Ты его любишь? Или тоже готова уступить по первому требованию?
— Черт бы тебя побрал! — воскликнула та, рассердившись. — Это уж слишком. Стас! Ты не мой психоаналитик.
Он сделал кислую мину:
— Это я ради дела спрашиваю.
— А у тебя версия есть? — оживилась она. — Что ты думаешь по поводу моего проклятия?
— Да нет никакого проклятия! — в сердцах ответил Стас.
— А как же все эти несчастные случаи?
— Не будем торопить события, — отвертелся он. — Так что там насчет Фадеева? Ты влюблена? Не он в тебя, а ты в него?
Настя прикусила губу. Если она скажет «да», то определенно солжет. Если скажет «нет», что он о ней подумает?
Что она бессердечная дура. Никиту уступила подруге, путалась с женатым Захаром, пользуется деньгами Фадеева, которого не любит… Ужас что такое. Светлана бы не растерялась! Уж она бы нашла, что ответить этому сыщику!
Стас в эту минуту тоже подумал о Светлане Прохоровой. Интересно, на какой почве они с Настей сдружились?
Что между ними общего? Светлана напомнила Стасу его собственную жену. Вика тоже наряжалась с утра пораньше и подводила глаза и губы, даже если не собиралась выходить из дому. Потом она начинала холить свое тело, к чему Стас всегда относился с уважением. Ведь именно на это тело он и был пойман, как безмозглый карась на червя.
За время приватной беседы Светлана несколько раз брала Стаса за руку. Смеялась, откинув голову назад и показывая крохотные, как будто молочные, зубки. Закидывала ногу на ногу и дразнила его атласными коленками.
Она будила его инстинкты.
Однако инстинкты Стаса просыпались почему-то лишь в присутствии Насти Шороховой. Так что, интересно, она ему ответит? Любит она Фадеева или не любит?
— Он мне нравится.
Она не любит его! Стас покашлял в кулак, чтобы она не прочитала на его физиономии дурацкой радости. И тут зазвонил телефон. Он схватил трубку и услышал голос шефа:
— Надо очень быстро встретиться с Воробьевым. Может быть, тебе удастся сообразить, врет он или нет, когда утверждает, что не знает, где посеял свой пистолет.
— А Таганов? — Стасу больше нравилось допрашивать Настю.
— Таганов занят Фокиным-старшим. Говорит, что подвергает себя нешуточному риску.
— Что он хочет у него выведать?
— Не делает ли тот восковых кукол и не протыкает ли их булавками.
— Смешно. Значит, мне ехать к Воробьеву?
— Поезжай. А я пока натравлю своих парней на Вову Чекмарева. — «Своими парнями» Пучков называл бывших сослуживцев.
— Извини, Настя, мне надо ехать, — сообщил Стас, положив трубку.
Ему не хотелось уезжать, но не мог же он вести расследование, не выходя на улицу? Она была даже рада, что он уезжает и тяжелый для нее разговор заканчивается. Может, ему удастся все раскрыть без ее помощи? И он не станет больше ворошить прошлое, которое Настя так хотела забыть.
Глава 6
— Почему я должен отвечать еще и на ваши вопросы?
Игорь Михайлович Воробьев выглядел изрядно потрепанным. Вероятно, следователь выжал его, как лимон. Хорошенькое же задание дал ему Пучков! Врет или не врет? — вот в чем вопрос. Стасу потребовалось десять минут, чтобы понять: Воробьев врет. Голубые глаза этого сорокадвухлетнего миляги были такими честными, что впору было умилиться. Наверное, он отлично сыграл свою роль в милиции. Недаром хитрый Пучков торопил Стаса — надо поговорить с Воробьевым быстро, ибо тот расслабился. Он выстоял тяжелый раунд, и снова собраться с силами ему будет безумно сложно.
Как это ни забавно, но Воробьев оказался похож на воробья. Маленький, полненький, нахохленный, с крошечным чубчиком и добродушными круглыми щеками, он был не лишен своеобразного обаяния.
— Из вашего пистолета стреляли в человека. Еще неизвестно, выживет ли он. — Стас был уверен, что Игоря Михайловича уже запугивали подобным образом.
— Вот вы — частный детектив, — встрепенулся тот. — У вас наверняка есть оружие. Что бы вы делали на моем месте? Если бы это оружие у вас вдруг украли?
— Отвечал на вопросы как можно подробнее.
— Десять раз?
— Вдруг мне удастся натолкнуть вас на некое воспоминание? И мы получим ключ?
— У меня раскалывается голова, — пожаловался Воробьев. — Я имею право отдохнуть.
— Вы уверены, что накануне вечером показывали друзьям именно тот пистолет, на который имеете разрешение?
— Уверен. Я его знаю прекрасно. Как женщина знает свою сумочку. Вы допускаете, что ваша жена может усомниться, свою ли сумочку она носила весь вечер?
— Кстати, какие у вас отношения с женой? — спросил Стас.
— Замечательные. В чем вы меня подозреваете? Почему меня все подозревают в супружеской измене? У меня что, какое-то особенно порочное лицо?
— Измена — не порок, — приободрил его Стас, — а естественная потребность мужского организма.
— Почему мы вообще говорим об измене? Я ночевал в гостинице. Один. И ваши идиотские инсинуации можете держать при себе.
— Ладно.
Стас лихорадочно соображал, как выяснить, о чем Воробьев умалчивает? Он настаивает, что ночевал в гостинице один. Может быть, это и есть вранье? И с ним все-таки была женщина? В их деле должна быть женщина, и здесь — тоже. Возможно, это одна и та же дама?
— Вы знакомы с Анастасией Шороховой?
— Нет. А кто это?
— Неважно. Значит, вы ночевали один?
— Есть же свидетели. Боже мой! Даже моя жена мне поверила! А вы…
Опа. Существует ведь и жена Воробьева. Если у него есть любовница, она может знать о ней. Ее просто нужно спросить об этом.
— Хорошо, — вслух сказал он. — Допустим, ночью пистолет пропасть не мог.
— Конечно, не мог, — подтвердил Воробьев и так явно расслабился, что Стас мгновенно понял: пистолет пропал именно ночью. И бизнесмен об этом знает. Он с кем-то встречался той ночью. С кем-то, кто вытащил у него оружие. Но по каким-то причинам он не хочет выдать этого человека. Любовница, начальник, шантажист — это может быть кто угодно. Но как он попал к Воробьеву? Это мог быть мужчина, снявший номер на том же этаже? Почему нет? Ребята искали женщину, а надо было проверять всех зарегистрировавшихся в тот день мужчин. Впрочем, почему в тот же день? Возможно, неизвестный уже некоторое время жил в этой гостинице, а Воробьев просто присоединился к нему? Стас понял, что с гостиницей надо разбираться как следует.
Он простился с повеселевшим Игорем Михайловичем и позвонил в агентство шефу:
— Сдается мне, что Воробьев знает, кто увел у него пушку, — сообщил он. — Съезжу-ка я в гостиницу.
