— А ты знаешь, по какому делу я сюда приехала? — спросила меня Анна Георгиевна и сама же ответила: — О тебе, между прочим, разговор-то будет. За тебя приходится отдуваться.
— Я не просил, могу сам отдуться.
— Что ж, это хорошо, что сам можешь.
— Пойду, чего там.
— Ну, дела, — пожалел меня дядь Леша, — думал, мы с тобой заправляться поедем, а ты вот… вызвался.
«Как бы не так — вызвался», — тоскливо подумал я.
Вылезая из машины, я поклялся, что никогда в жизни больше не сяду в этот проклятый «уазик».
…В детской комнате нас уже ждали. Кроме Валентины Павловны сидел еще незнакомый мне мужчина. В очках, очень строгий на вид — следователь. И началось…
— Мы тебе добра желаем, — говорила Валентина Павловна. — А вопрос стоит очень остро: отправить вашу троицу в спецучилище.
— Отправляйте, — согласился я. — Специальность там получу. — А про себя подумал: «Спец» — значит специальность, Крот объяснял».
— С Кротовым дружбу завел, нашел с кем, — как бы угадав мои мысли, сказала Анна Георгиевна.
— А что?! — с вызовом сказал я. — Что Кротов? Что Кротов?
Надоели мне все эти разборы. Пусть, думаю, хоть куда отправляют, только хватит разборов.
— Как ты думаешь, кто Алексея Петровича тогда, ночью?.. — запинаясь, произнесла Валентина Павловна, и лицо ее пошло красными пятнами. — Кто?!
Крот? А может, и правда он? Я видел однажды, как он дерется. Решал примеры по математике и вдруг слышу топот и крики, подбежал к окну и увидел: лежит на земле человек, а Крот пинает его в лицо, в живот, куда попало. А в стороне четыре долговязых парня курят как ни в чем не бывало…
— Кто?!
Откуда же я мог знать — кто. Хотя вполне может быть, что Крот.
— Костя, — вдруг сказал молчавший до того следователь, — давай поговорим с тобой как мужчина с мужчиной. — И мы вышли в коридор, чтобы поговорить наедине.
Я ожидал, что он первым делом спросит, сколько раз я катался на лошади, где мы, украли корову и тэдэ, поэтому мучительно соображал, что бы такое ответить.
— Ты любишь лошадей?
Странный вопрос.
Следователь смотрел на меня и улыбался. Теперь он мне казался вовсе не строгим и совсем молодым.
Я кивнул.
Чем-то мне понравился следователь. Мы с ним говорили о разных вещах, которые к делу не имели никакого отношения. Его интересовало, в какие игры мы играем, что я читаю, жила ли у нас в доме когда-нибудь кошка или собака, кто самый сильный во дворе. Он все время улыбался, будто ему было очень даже весело со мной разговаривать.
Потом, уже в дверях, я услышал, как Валентина Павловна сказала:
— Любят лошадей, а мучают.
А он:
— Надо что-то предпринять, а что — не знаю. Может, прав Алексей Петрович…
Оказывается, следователь знал и Алексея Петровича.
Я болел целую неделю. К вечеру температура поднималась. Я лежал один при включенном свете с закрытыми глазами. Иногда мне казалось, что какая-то сила подхватывает меня и очень быстро, так, что кружится голова, поднимает вверх. Я становился невесомым, я летал в небе, как облако, меня подхватывали ветры и несли за тридевять земель. И не было никакого страха. Я открывал глаза, тело становилось тяжелым, я падал, и сердце замирало, как на качелях.
Глава десятая
Все та же лавочка. Акация та же. Только листья жесткие и сухие, а стручки коричневые, растрескавшиеся: лето кончается. Не пройдет и месяца — снова в школу.
Мария Семеновна выгуливала своего Петю. «Чок, чок, чок, очень славный червячок», — приговаривала она, находя во взрыхленной под кустами земле жирного дождевого червяка. Петух хлопал крыльями, подпрыгивал, выклевывая из рук свое петушиное лакомство.
— Долго мы терпели, — сказал Вадик.
— Тыщу лет, — уточнил я.
— Пойдем? — спросил Генка. — В последний раз.
И мы пошли, вернее, поехали в Березовку. Заплатили за проезд в автобусе тридцать копеек, которые мне папа на мороженое дал, и через пятнадцать минут уже шагали по Свободной. Вон она, конюшня. Ворота настежь. Добро пожаловать! Мы и вошли.
Я заглянул в Карькино стойло и убедился, что оно пустое, обернулся к ребятам, и вдруг прямо на меня, откуда-то сверху, свалился целый стог сена. Не так-то просто было выбраться из-под него. А отчихавшись и продрав глаза, я увидел перед собой совсем небольшого, наверное третьеклашку, пацанчика с деревянной шашкой на боку.
— Так это ты, малявка, подстроил? — бросился я на него.
Но тут, не знаю, то ли кто мне подножку подставил, то ли я наступил на собственные шнурки, только опять зарылся в сено. Поднялся — вокруг стоят и смеются ребята, среди них старые знакомые — Витек и Коля. Вадика держали за руки. Генки не было. Когда смех утих, Витек сказал:
— Кулаками можете не махать — бесполезно.
— Это ты точно знаешь, да? Ты уверен, да? — ехидно, как иногда говорил Крот, спросил Вадик.
— А вот узнаешь.
Они повели нас, как пленных. Интересно, думаю, пусть ведут, посмотрим, что будет дальше. Мы подошли к мастерским, к той самой двери, за которой раньше размещалась кузница. Прежде чем войти, я успел разглядеть доску. На ней было написано: «Штаб ЮК», а сверху нарисована очень красивая голова лошади.
Витек, чтобы я не задерживался в дверях, подтолкнул меня коленкой, и я оказался в просторной, чисто прибранной комнате с земляным полом. За мной вошел и Вадик. В глубине комнаты, окруженный ребятами, стоял Алексей Петрович… С чего бы это?
— Лошадников поймали, Алексей Петрович, — сказал Витек, — еще один, который с ними был, удрал.
— Вовсе не удрал, было бы от кого! — В комнату вошел Генка.
«Вот друг! — подумал я. — Не бросил…»
— Ну и встреча! — удивился Алексей Петрович.
— Надо кого-нибудь за участковым послать, — сказал Генка.
— Зачем? — опешил Алексей Петрович.
— Ну, чтобы это… арестовать нас за конокрадство… — Твердости в голосе Генки я не услышал.
— Сами разберемся, что к чему. Верно, ребята?
— Верно, — ответили те.
— Это мои старые знакомые: Костя, Вадик и Гена. Ребята неплохие. По крайней мере, я знаю наверняка, что они любят лошадей.
— Так уж и любят, — усмехнулся Коля. — Его пухлые щеки покраснели, и конопушки на них стали совсем незаметными. — Карьке холку натерли, Селиваниху запалили!
— Копыта сбили у Ветрогона. Он ведь не подкован, а они по асфальту…
— Ага, валите теперь все на нас, — справедливо возмутился Вадик.
Тут дернул меня черт сказать, что ездим мы еще получше их.
— А вот давайте посмотрим, кто лучше! — сказал Коля.
Все высыпали во двор, и Коля вывел из конюшни серую, в яблоках, с длинной белой гривой лошадь. Она была совсем небольшого росточка, вся какая-то округлая, невзаправдашняя. Когда я был маленьким, у меня была похожая на эту, только деревянная и на колесах.
— Садись, кто из вас смелее, — сказал Коля.
— На самом деле? — не поверил я.
— А что, по-моему, Коля очень хорошо придумал, — сказал Алексей Петрович. — Прокатитесь по разу. Вы же за этим сюда пришли. Верно?
— И прокатимся, — разозлился я.
Я объехал конюшню кругом и, как мне показалось, лихо спешился.
— Галопом и дурак сможет, — сказал Коля, — ты рысью смоги.
Я проехал вокруг конюшни рысью.
— По всему видно, ты и натер холку Карьке, — сказал Витек. — Не можешь рысью.
— Слабовато, — согласился Алексей Петрович. — Сидишь, как на скамейке, надо же на ноги опираться. Ну, хорошо, попробую вам задать один простенький вопросец. Предположим такую ситуацию: три часа кряду вы скачете на лошадях, три часа за вами по пятам мчится погоня. Лошади в мыле. Но вам повезло: на последнем дыхании вы оторвались от преследователей. Теперь вы в безопасности и намерены расположиться на отдых. Ваши действия?
— Костер разожгу, — выпалил Вадик, — и ужин начну варить.
Не знаю, что они нашли в этом смешного, только все, и даже Алексей Петрович, засмеялись.
— А ты что скажешь, наездник? Это, значит, я.
— Лошадь сначала напою.
— Она же взмыленная.
— Вот поэтому и напою.
— Теперь ясно, кто Селиваниху запалил, — сказал Коля.
— Да, — покачал головой Алексей Петрович, — в теории вы совсем слабы. Любить лошадей — это, конечно, похвально. Но что это за любовь к животным, если она только вредит им. — И он посмотрел на нас, будто спрашивая: что же мне теперь с вами делать?
Мы молча разглядывали землю под ногами. Сто раз уже нас разбирали, но так стыдно еще не было.
— Ребята, — сказал Алексей Петрович, — а что, если мы примем Костю, Вадика и Гену в наш ЮК?
— Чтобы они и моего Рыжку запалили? — возмутился самый маленький пацанчик.
— Для того как раз и примем, чтобы они научились правильно ухаживать за лошадьми. Вот ты, Дима, возьмешь шефство над Вадиком, Косте может помочь в этом деле Коля, если, конечно, хочет. Гене — Витя.
