— Петька Никольский и Яшка Куприянов. — кивнул я. — В этом году оба поступили цирковое училище. Учиться на дрессировщиков. В шкуре тигров они уже побывали, теперь им будет легче…
— Вот видишь, как ты помогаешь людям находить свой путь! — горячо воскликнула Амалия Захаровна. — И при этом они все делают сами!..
— Ага! — сказал я.
И та промелькнувшая мысль вернулась в мою голову и начала проявляться все яснее.
Я открыл рот, чтобы задать некий вопрос…
Но Амалия Захаровна со стуком поставила свою чашку, и, быстро коснувшись моего плеча, сказала:
— Слава, прошу тебя, стоп!..
— Стоп?.. Почему?..
— Потому что грядка уже вскопана и зерно посеяно. И пусть оно теперь там спокойно прорастает!
— Ну, ладно. — согласился я. — Пусть прорастает.
Амалия Захаровна кивнула мне с заговорщицким видом и, вновь сделав большие глаза, с опаской огляделась по сторонам
— Л. В. бдит! Никаких новых поручений, ты помнишь?!.. — прошептала она, наклонившись ко мне как можно ближе.
— А где Л. В. сейчас?.. — тоже шепотом спросил я.
— В медпункте! У нее плановая прививка в третьем «Б». Так что все предусмотрено.
— Слава богу! — успокоился я. И воскликнул: — Да здравствует потрясающая А. З.!..
Амалия Захаровна погрозила мне пальцем.
И вот теперь наступила моя очередь строить невинные глазки.
Амалия Захаровна тихонько рассмеялась.
Тут же в кабинет вошла Шурочка, вновь с чайником и еще одной чайной парой в руках.
— Я закончила! — радостно сказала она. — Тортик еще остался?..
— Конечно! Присаживайся! — воскликнула Амалия Захаровна.
Но Шурочка, подойдя к столу и поставив чайник и чайный прибор, не села, а одними глазами сделала Амалие Захаровне знак.
Амалия Захаровна воскликнула:
— Да!.. У нас ведь для тебя подарки, Ярослав!
— Подарки? — совсем непритворно удивился я. — Но… В честь чего?..
— А просто так! — весело ответила Амалия Захаровна. — Мы, видишь ли, вчера с Шурой вместе возвращались домой, зашли по дороге в новый торговый центр, и увидели!..
— Что?..
— А вот!.. — загадочно улыбнулась Амалия Захаровна.
Поднявшись из–за стола, они с Шурочкой подошли к шкафу–купе за директорским столом, открыли его и достали с верхней полки две продолговатые картонные коробки.
Прижав коробки к груди, они повернулись ко мне с одинаковым лукавым и торжественным видом.
Предчувствие грандиозного сюрприза прозвенело в моей голове.
И ведь оно меня не обмануло!..
Амалия Захаровна и Шурочка, все так же держа коробки у груди, медленно и торжественно подошли ко мне, и Амалия Захаровна произнесла каким–то особенным, мягким и ласковым голосом:
— Вот это — мой подарок!
И она развернула свою коробку лицевой стороной ко мне.
— А это — мой! — точно таким же голосом произнесла Шурочка, и тоже развернула свою коробку ко мне.
Я потерял дар речи от изумления. И на миг прямо–таки присох к своему стулу.
В обеих коробках, улыбаясь мне сквозь прозрачную пленку, были большие куклы!..
Я шумно сглотнул, кашлянул и медленно поднялся на ноги.
— Амалия Захаровна!.. Шура!.. Вы… Вы дарите мне кукол?.. — с трудом пробормотал я.
— Ну, разумеется! — спокойно сказала Амалия Захаровна.
— А что же еще?.. — даже удивилась Шурочка. — По–моему, это самый правильный подарок!..
— Видишь ли, Ярослав, как только мы их увидели вчера, так мило стоящих рядом на полке, нам пришла в голову одна и та же мысль! — поведала Амалия Захаровна.
— Да! Одна и та же!.. — подхватила Шурочка.
— Мы подумали… Нет, скорее даже почувствовали…
— Почувствовали!..
— ….что раз у тебя так прекрасно получается играть в девочку Мишель, то вам обязательно понравится играть и с этими куклами!..
— Да?..
Я медленно кивнул головой и подвердил:
— Да… Но..
— Ах, ну зачем нам здесь «но»!.. — воскликнула Амалия Захаровна.
— Я просто хотел уточнить… — пробормотал я. — Вы сказали — «вам»…
Амалия Захаровна и Шурочка переглянулись и пожали плечами.
— Ну, а как мы должны были сказать?.. Учитывая, что!.. — воскликнула Амалия Захаровна.
— И неужели же мы должны были подарить тебе только одну куклу?.. — удивилась Шурочка. — Это было бы неправильно!
— Совершенно неправильно!..
Я смущенно улыбнулся.
— Спасибо. — тихо сказал я. — И ведь это… Это первые куклы, которых мне дарят в жизни!.. У нас, правда, дома есть куклы, но… Можно посмотреть?..
— Конечно можно!
Амалия Захаровна и Шурочка положили коробки на стол и осторожно открыли.
Я заглянул в них и подумал, что передо мной — куклы–сестры, или куклы–подружки. Они были одеты почти одинаково, в очень милые платьица–колокольчики, длиной чуть выше их коленок. Одно платье было красное в белый горох, а другое — белое в красной горох. В прическах у кукол были почти одинаковые бантики, а их лица были вовсе не одинаковые и глупенькие, а живые, разные и очень привлекательные. Я бы даже сказал, они были настолько живые, что казалось, будто обе «сестренки» вот–вот подмигнут мне и заговорят.
Я осторожно протянул руку и потрогал их платьица, их щечки, их бантики…
— Они… Просто обалденные!.. — восхищенно сказал я.
— А какие у них милые панталончики! — вдруг заявила Шурочка.
И протянула руку к куклам.
— Александра! — строго сказала Амалия Захаровна.
Шурочка хихикнула и отдернула руку.
— Они сами все увидят. — многозначительно посмотрела на Шурочку Амалия Захаровна. — Теперь давайте закроем коробки и положим пока обратно в шкаф. Вот так…
— А когда ты пойдешь домой, я тебе дам большой пакет, и ты их спокойно и незаметно для других унесешь с собой! — добавила Шурочка.
И мы обменялись многозначительными взглядами, скрепляя наш договор.
— А теперь давайте попьем чайку, уже все вместе, и немножко поговорим о Мишель. — предложила Амалия Захаровна.
— И о Жюли!.. И о мадам Марго! И о формидабль садовнике! — горячо поддержала ее Шурочка.
— Так я же завтра опять выступаю. — сказал я. — Вы снова о них услышите!..
— Ну, выступление — это само собой. — сказала Амалия Захаровна.
— А сейчас нам хочется просто поболтать о Мишель и Жюли. — пояснила Шурочка.
Я посмотрел на нее и Амалию Захаровну испытующе.
— А хотите, я расскажу вам о своем сегодняшнем сне? В нем были они все! — предложил я. — Только, чур, никому больше о нем не рассказывать!..
— Замётано! — сказала Амалия Захаровна.
И мы дружно уселись за стол.
У нас было еще минут двадцать. При наших–то способностях обращаться со временем и пространством это — целая вечность!..
10
Что хорошо в нашем читальном зале — здесь категорически запрещены громкие разговоры и вообще шум как таковой. Заведующая библиотекой, Полина Викторовна, следит за этим очень строго.
Поэтому я спокойно позанимался здесь больше часа. Правда, из–за дверей иногда доносились какое–то шебуршанье, но Полина Викторовна быстро его пресекала.
Причина шебуршанья выяснилась, когда я закончил заниматься и вышел из читального зала.
Здесь меня поджидала целая группа девчонок разного возраста.
— Мы — твои фанатки! — заявила одна из них. — Мы только что создали свой клуб! Имени тебя!..
— Безумно рад!.. — ответил я как можно ехиднее. — Вам что, больше делать нечего?
— Ну, Славочка! — загомонили фанатки. — Разве тебе не приятно, что теперь у тебя есть целый клуб настоящих поклонниц?!..
— Ну да! — сказал я. — Вы, значит, настоящие, а другие не настоящие!..
И я как можно сильнее нахмурился и сделал хороший вдох, чтоб выдать этим дурочкам строгую нотацию.
У них сделались очень испуганные и растерянные лица.
«Хм!..» — подумал я. — «А что, если все сделать по–другому?..»
И, сохраняя на лице строгое выражение, я сказал:
— Ладно, хорошо. Хотите фанатеть — фанатейте!.. Создали клуб — ну и клубитесь на здоровье!
— Ура! — закричали девчонки.
— Но у меня есть для вас несколько условий. Предупреждаю — если вы не будете их соблюдать, я живо разгоню этот ваш клуб!.. Сами понимаете, все возможности для этого у меня имеются…
Фанатки переглянулись.
— Каких условий?.. — с опаской спросила их предводительница.
— Ну, во–первых, все мои фанатки должны учиться только на «четыре» и «пять». Я же ваш кумир, да?.. А я, как вы знаете, «четверок» вообще не получаю. Только «пятерки».
— Ну, Слава! — заныли фанатки. — Не у всех же такие способности, как у тебя!..
— Ничего не знаю! — жестко заявил я. — «Двоечниц» и «троечниц» в вашем клубе, тем более, имени меня, быть не может! Дневники ваши я буду проверять еженедельно, ясно?
