Он долго листал блокнот. Ситуация не прояснялась. Он почувствовал привычное, но все такое же необъяснимое беспокойство, которое часто застигало его в самый неожиданный момент и заставляло бесцельно слоняться по квартире, выполняя бессмысленные действия: перекладывать вещи с места на место, включать и выключать телевизор, выглядывать в окно каждые пять минут и снова возвращаться на место. В такие моменты на него нападало непреодолимое желание, если не сказать потребность, съесть все, что плохо лежит. Он ел не потому, что был голоден, и даже не от скуки, а для того, чтобы чем—то себя занять. Чтобы был повод встать со стула и походить по кухне. Его тело больше не подчинялось его затуманенному мозгу, но тянуло его за собой. Его руки всегда должны были быть в движении: он рвал бумажки, рисовал узоры на салфетках, расчесывал ладони и колени. В это же самое время его рассудок метался в поисках надежного пристанища, в котором можно будет осесть и перевести дух. Либо же он, вымотанный, отключался, чтобы лишь изредка бессильно приоткрыть глаза и, осознав свое бессилие, закрыть их вновь. У Даррена было такое чувство, будто его мозг спит, пока тело бодрствует. А ночью обычно становилось еще хуже. Именно поэтому, даже пребывая в состоянии абсолютной изможденности, Даррен часто не мог заснуть. Мозг требовал покоя, он уже практически не воспринимал и не обрабатывал информацию, поступающую извне, окружающий мир переставал для него существовать, но стоило Даррену закрыть глаза, как внутри появлялось это чувство нестерпимого волнения, заставляющее ворочаться и вскакивать с места.
В этот раз особой усталости не было. Было только беспокойство. Он не мог работать не потому, что не мог думать, а потому, что не мог сконцентрироваться, тем более, на предмете, казавшемся ему таким отстраненным. Это было похоже на игру в пазлы, где отдельные элементы были разбросаны по всей комнате. Но даже собрав их все в одном месте, он не мог найти соседствующие фрагменты и сложить целую картину. Даррен решил отложить работу. Время еще было, он просто не любил доделывать все в последний момент.
А на сегодня оставался один невыполненный пункт в плане на день: поспать. Сначала Даррен был настроен оптимистично. Он был твердо намерен принять теплый душ и, избегая любых источников возбуждения, как то интернет, телевизор, чтение, проскользнуть под мягкое одеяло, которое всегда радо его возвращению. Более того, все они – матрас, простынь, одеяло, подушки – ожидали встречи с ним целый день, с той самой секунды, когда он покинул их ради сомнительных благ холодного мира. Он не мог их подвести. Даррен погасил все источники света, как можно плотнее задвинул шторы, на ощупь добрался до кровати, лег и устроился поудобнее в надежде, что его вот—вот посетит Песочный Человек и подарит ему добрые, безмятежные сны. Но Песочный Человек не приходил. Шли минуты, а за ними часы. Все постельное белье было перевернуто с ног на голову. Даррен сходил с ума. Бывало, ему всерьез казалось, что его разум не выдержит такого наплыва болезненных образов, и он окончательно потеряет рассудок. Он думал о смерти. О том, как всем нам кажется, будто она еще так далеко, что и вспоминать о ней не стоит, но на самом деле, она ближе, чем кажется. Ведь время летит так быстро. Что он успел сделать на прошлой неделе? Что важного произошло с ним за месяц? Как давно был прошлый год? Так и утекает время, а мы даже не замечаем, как с каждой секундой приближаемся к забвению. И любой из нас может не проснуться завтра утром. Но, кажется, уж лучше так, чем не засыпать вовсе и думать об этом снова и снова. Пожалуй, многие из нас ведут себя так, будто нам предстоит жить вечно и мы еще все успеем.
Добравшись до этой мысли, Даррен понял, что сон этой ночью вновь обошел его стороной. Прошло два часа. Или три. Может, уже поднималось солнце за горизонтом. Даррен лежал поперек кровати, на сбитой простыне с подушкой и одеялом в ногах, сложив руки на животе. Его сердце тяжело стучало в груди, отчего все тело покрылось холодным потом. На щеках у него застыли слезы.
Конец ознакомительного фрагмента.
