— Тогда почему ты мне раньше не позвонил? — возмутилась Алиса. — Фиона — моя пациентка.
— Ты во сколько вчера домой пришла, трудоголик? Толку с тебя было бы, если бы ты засыпала на ходу, — проворчал Марк.
Алиса приоткрыла дверцу машины и, втянув живот, выбралась наружу.
— Ладно. Допустим, — выдохнула она, признавая его правоту. — А в чем форс-мажор?
— В Патрике, — обреченно ответил Марк.
— А это не есть хорошо, — пробормотала Алиса, осторожно закрывая дверцу. — Как он себя ведет?
— Паникует.
— Понятно. Своди его, что ли, кофе попить.
— Уже водил. Три раза. Последний раз он, по-моему, что-то заподозрил.
— Марк, ты же понимаешь, что толку от него во время родов не будет никакого, — сказала Алиса, направляясь к служебному входу. — Не хватало еще и его реанимировать. Поэтому сделай что-нибудь.
— И что я могу сделать? — совсем расстроился Марк. — Он отчаянно трусит, но полон решимости выстоять до конца.
— Осел упрямый! — в сердцах бросила по-русски Алиса.
— Что?
— Я сейчас буду.
За свой, пусть и недолгий, срок работы в родильном отделении Алиса твердо усвоила, что трепетные мужья, готовые мужественно сопровождать обожаемую супругу до родильного кресла, суть зло. А со злом, как известно, надо бороться. И Алиса боролась всеми доступными ей средствами, пуская в ход не только целый арсенал аргументов, но и чисто женское коварство. Зато количество регулярно грохающихся в обмороки будущих папаш во время так называемых партнерских родов значительно сократилось естественным путем. Она обеими руками приветствовала присутствие мужа рядом с роженицей в первый период родов, когда будущей маме просто необходима была поддержка. Но в родильном зале мужчине, по ее мнению, делать было нечего. Лицезрение некоторых специфических моментов действовало на нежные создания вполне предсказуемо. И нередко кому-либо из персонала приходилось, тихо матерясь, отвлекаться от своих прямых обязанностей, чтобы привести в чувство впечатленного до прозелени, тихо сползающего по стеночке страдальца.
Фиона и Патрик Уолш были особой парой. Несмотря на то, что возраст обоих приближался уже к сорока годам, это был их первый ребенок. Первая доношенная беременность Фионы. После девяти попыток ЭКО.
Хорошо представляя себе механизм ЭКО и все манипуляции, ему предшествующие, Алиса невольно поражалась, откуда брались силы у этой хрупкой застенчивой женщины, чтобы вновь, раз за разом проходить через стимуляцию и пункции, через процедуру переноса эмбрионов, через томительное ожидание и горькое разочарование после вердикта — «не прижился». И так на протяжении нескольких лет. Каким же неистовым должно было быть желание иметь собственного ребенка, чтобы не опустить руки, не сдаться, а всякий раз находить в себе мужество начать все сначала.
Поэтому ничего удивительного не было в том, что при любом, даже малейшем недомогании Уолши во весь дух мчались в больницу. Эта беременность была выстрадана ими и потому слишком драгоценна, хотя и протекала вполне заурядно, скучно, как любил выражаться Марк.
— Ну что там? — спросила Алиса, встретив Марка возле ординаторской.
— Думаю, максимум — минут сорок, а то и полчаса, — ответил тот.
— Ты разговаривал с Патриком?
— Я полночи только этим и занимаюсь, — пробурчал коллега. — Он твердит, что Фионе нужна его поддержка, и они пройдут через это вместе.
— Ладно, Бог с ним, — махнула рукой Алиса. — Ты домой?
— Останусь. Должен же кто-то приводить его в чувство.
Алиса благодарно улыбнулась ему. Это были далеко не первые роды, которые ей предстояло вести, однако присутствие Марка всегда добавляло ей уверенности.
В комнате роженицы царил полумрак и целый коктейль ароматов. Супруги были явными сторонниками альтернативных способов обезболивания. Фиона, тихонько поскуливая, раскачивалась на огромном фитболе. Рядом с ней маялся Патрик.
— Доброе утро! — поздоровалась Алиса.
— Доктор! — обрадовался Патрик.
— Как настроение?
— Все отлично! — через силу прошептала Фиона. Было видно, как ее корежит, но она держалась молодцом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Давайте, я вас осмотрю, — сказала Алиса.
Марк оказался прав, оставалось совсем немного.
— Все идет замечательно. Скоро будем рожать, — бодро сообщила Алиса, снимая с живота Фионы датчик КТГ.
Та закусила губу, пережидая очередную схватку.
— Доктор, — выдохнула она. — Могу я поговорить с вами наедине?
Алиса удивилась:
— Да, конечно, — и она оглянулась на Патрика.
— Патрик! — тихо, но внушительно попросила Фиона.
Тот поколебался несколько секунд, переводя подозрительный взгляд с жены на врача и обратно, но все же вышел.
— Элис, пожалуйста, — умоляюще проговорила Фиона, едва только за мужем закрылась дверь, — уговорите Патрика не присутствовать на самих родах. Он так волнуется! Я боюсь, что предстоящее испытание ему не под силу.
«Я тоже!» — едва не брякнула слегка ошарашенная Алиса.
— Мне будет так спокойнее, понимаете?
— Очень хорошо понимаю, — с энтузиазмом согласилась Алиса. — Вот только что мы скажем Патрику? Похоже, он настроен очень решительно.
— Может, отправить его за чем-нибудь? За водой, например.
Алиса задумчиво посмотрела на почти полную бутылку воды, стоящую на столике возле кровати.
— Ну или… — тут Фиона сдавленно застонала и, сползя с кровати, наклонилась и уперлась в нее лбом, — или за шоколадом, — закончила она, переводя дыхание. — Могу же я потом захотеть шоколада?
— Отличная мысль, — согласилась Алиса, массируя ей поясницу.
—…Давай-ка, детка, сосредоточься. Ты должна ему помочь, — уговаривала роженицу спустя полчаса Асия, толстая, добродушная пакистанка, лучшая акушерка в отделении.
Алиса любила с ней работать. Движения ее мягких, полных рук были уверенными и филигранно отточенными. Она все время что-то приговаривала, порой переходя на родной урду, словно читала мантру, и это действовало на рожениц почти магически.
— Не ему – ей, — просипела совершенно обессиленная Фиона. — Нам сказали, что это девочка.
— Ей, конечно, ей, — согласилась Асия. — Она старается. Девочки, они вообще старательные. Не то, что лентяи мальчишки. Вот мы с тобой сейчас ей поможем. Мы с тобой сейчас потужимся, и все у нас будет хорошо.
Фиона по-звериному зарычала, тужась.
— Хорошо, — сказала Алиса. — Фиона, вы умница. Осталось немного.
— А теперь мы отдохнем, — нараспев произнесла Асия. — Водички попьем, перекурим.
— Косячок забьем, — в тон ей продолжил бездельничающий Марк.
Его подопечный где-то рыскал в поисках шоколадки для жены.
— Это позже, — не поведя и бровью, согласилась пакистанка.
Вторая акушерка смочила губы Фионы. Та обессилено откинулась на спинку кресла.
— Не могу больше, — прошептала она.
— Сможешь, — успокаивающе погладила ее по руке Асия. — Мы с тобой уже вон сколько всего сделали, осталось…
— Кончить, — вновь влез Марк.
— Выгоню юмориста, — прошипела сквозь маску Алиса. — Ты там точно кофе пил?
— Точно, — проворчал он. — Я его за смену не меньше литра выцедил, а потом еще и Патрика спаивал. То есть, угощал.
— Чем угощал? — подозрительно спросила Алиса.
— Как чем? Кофе, конечно.
Отдых затягивался, и Алиса стала легонько пощипывать живот роженицы, стимулируя родовую деятельность.
— Во-во-во! — обрадовалась Асия, видя результат и обращаясь к Фионе: — Мы сейчас на схватке с тобой попробуем глубоко вздохнуть и выдохнуть попой. Слабо?
Та не то всхлипнула, не то хихикнула, но загадочное указание выполнила в точности. Она, вообще, была очень исполнительной и дисциплинированной. Мечта, а не роженица.
Последующий процесс занял несколько минут. И вот уже розовато-синюшный младенец, огласив негромким, почти кошачьим писком родильный зал, был пристроен у груди свежеиспеченной матери. Фиона дрожащей рукой дотронулась до слипшихся волосенок дочки и тихо заплакала.
