– Вы так считаете? А, по-моему, так даже и красиво. – ответил Аханахт, тоже глядя на знамя в куче тел, – Как еще можно желать умереть? Я, честно говоря, даже им завидую, ведь совсем неизвестно какую смерть нам наша судьба-Иб, готовит. Не лучше ли бы сейчас, в бою, было сдохнуть? Ну, в смысле умереть. Но, вы, любезный Уаджар, видимо и трахнуться хотели и невинность сохранить, а так не было, так не бывает и так никогда не будет. Вы уж мне поверьте, мой высокоморальный друг.
– Если бы я только знал. – пробормотал вытирая холодный пот со лба, Хнемредиу, – Если бы я знал, что это так… я бы никогда… да, ни за что на свете!
– Ну, пойдем, посмотрим.
– Я н-не пойду! Нечего мне там смотреть.
Негры растаскивали кучу, хватая мертвых за руки и за ноги. Аханахт и Уаджар подошли, вглядываясь в тела.
Один из негров с довольным возгласом сорвал с тела воина, с пятью стрелами в груди, золотого скарабея с лазуритовыми крыльями, примерил к своей шее, но неожиданно снизу сверкнула молния, воин согнулся и, прижимая руки к животу, пошел куда-то прочь. Все остальные отскочили в стороны.
Куча зашевелилась. Над мертвецами встал Меренра. Волосы его слиплись от крови, весь лоб был громадной ссадиной, в груди торчала стрела с белым, как лилия, оперением.
Аханахт и Уаджар остановились. Хнемредиу на верху обрыва упал на колени, воздел руки к небу и закричал:
– О, боги! Я не хотел! Я не знал. Простите боги! Я не-е зна-а-а-ал!
Меренра тяжело перебросил из руки в руку окровавленную секиру.
– Привет вам, други детства. От отца Осириса и всех демонов его. Пришел обратно всем сказать, что вас там с нетерпеньем ожидают.
Медленно передвигая ноги и шатаясь, он направился к друзьям детства.
– Отец! Отец, супруг мой!
Маленькая фигурка в белом бежала от реки, спотыкаясь на подгибающихся ногах с вытянутыми руками. За ней бежал львенок.
– О, дочь моя. – улыбнулся повелитель. – Все же я тебя увидел.
– О, демоны ночные! Ну, только этого нам и не хватало.
Нейтикерт обхватила стоящего Меренра и прижалась головой к груди.
– Прости, сокровище мое, но, кажется, я ухожу… туда… к закату. Прости, что оставляю тебя с такими… тебе помогут… великий мастер… ему можно …он не допу…
Тело повелителя содрогнулось, он захрипел, и изо рта выплеснулась кровь прямо на царицу. Меренра умер с ощущением неземного блаженства под взглядом царицы Нейтикерт. Он умер стоя и упал уже мертвым.
Царица, опустилась на колени, что-то шепча. Львенок беспокойно крутил головой и принюхивался. Он чуял какой-то новый запах, он хоть и был нов, но был так, же и чем-то очень знаком. В глубине души маленького льва он будил какие-то смутные воспоминанья. А, меж тем, запах этот наполнил все окрестности подобно половодью.
– Ну, ладно одно уж к одному. – пробормотал Аханахт, неспешно развязывая схенти. – Тащите-ка сюда эту. Хоть что-нибудь приятное за целый день.
– Я думаю, что это ни к чему и будет уже лишним. – сказал Уаджар.
– А у меня иное мненье. Страшненькая, конечно, ну да ладно. – ответил Аханахт. – Зато ноги длинные, можно на песок не ложиться.
Чернокожие воины направились к царице. Львенок выскочил вперед и сев на задние лапы замахал передними по воздуху и зашипел.
– Брысь, твоя, поганая шакала!
Наглое животное пнули под ребра, львенок с хриплым вяканьем отлетел, но быстрые лапки успели-таки мазнуть по ноге, оставив прекрасные царапины, общим числом десять и он понял, что это за новый запах – кровь. Он с рычанием встал.
Царицу схватили за руки и рывком подняли с колен. Тело ее было безвольно, легко и почти невесомо.
Тем неожиданней оказался бешеный рывок царицы, освободивший ей одну руку. Воин, державший левую руку гигикнул, развеселившись от неожиданного трепыханья жертвы. Так было даже интересней. Однако тут же он издал визгливый вопль – царица склонилась к руке и впилась в державшую ее ладонь зубами. Кушит тут же отпустил царицу, но теперь уже она ухватила его руку обеими руками. Воин с воем мотал царицу, но оторвать не мог. Наконец он занес кулак над головой Нейтикерт, но та резко мотнула головой и бросила ненужную ей теперь ладонь, пальцев на которой стало на один меньше. Кушит с воем затряс рукой, разбрызгивая кровь.
– Нет, ну вы только гляньте! – восхитился Аханахт. – А с ней будет интересно.
– Фтфу! – выплюнула что-то царица и вытерла ладонью окровавленные губы, впрочем, не столько вытерла, сколько размазала кровь.
Малолетняя царица, оскалив зубы, издала звериное рычание. Львенок, припав к земле и прижав уши, повторил рычание. Эти двое собирались сражаться против войска.
– Тащите, тащите. За волосы ее, за волосы. – подсказал вельможа.
Совет оказался, кстати, Нейтикерт ухватили за волосы сзади, она же не оказывая никакого сопротивления, повернулась и прыгнула на высоченного воина, обхватив его ногами за талию, и впилась зубами в лицо.
– Ы-ы… – замычал кушит.
Он совершил несколько бестолковых движений и, поскольку львенок впился в его ногу, спотыкнувшись, упал навзничь. Царица сидела на нем, сжимая тело бедрами, а в волосы, вцепившись пальцами, и водила головой, словно целуя в любовном экстазе, а воин дергал руками, брыкал ногами и мычал. Затем вдруг затих.
– О боги. – пробормотал Хнемредиу. – Да что же это? Это что такое? Что она творит?!
Он в растерянности смотрел на своих друзей. Царица поднялась с воина, оставшегося лежать неподвижно, и осмотрелась вокруг таким взглядом, что близь стоявшие черные воины попятились.
– Хырктьфу! – вновь выплюнула часть лица воина Нейтикерт.
Лицо ее было все в крови, и красные капли капали с подбородка на белое платье. Львенок уже терзал за горло поверженного кушита и негромко, но свирепо рычал.
– Ух, ты! – Аханахт, уважительно покачал головой. – Ну, что ж, придется видно, самому.
– Оставьте вы это дело, Аханахт. – сказал Уаджар. – Дай сюда.
Он взял лук у воина и наложил стрелу.
– Поверьте – так лучше будет для всех. И для нее тоже.
– Ну, уж нет! Чего зря пропадать добру. Все надо использовать по назначенью. Тем более, что это последняя из рода Гора.
– Опомнитесь, друг мой, – ей двенадцать лет! Какое назначенье? Либо подождать три-четыре года, либо просто пристрелить и кончить с этим.
– Вы сумасшедшие! – возмутился Хнемредиу – с чем кончить?! С носительницею последней священной крови Гора? Вы не в своем уме. Этого не будет!
Тем не менее Аханахт направился к царице.
Озиравшаяся по сторонам, как затравленная лисица, Нейтикерт, заметив его, медленно убрала обе руки за спину и подалась вперед оскалив зубы. Львенок опять стоял перед ней, он часто облизывал окровавленную мордочку, вникая в неизведанный ранее вкус, и из груди его рвалось уже не шипение, а рычанье. Пока еще негромкое. Ему, маленькому котёнку, было очень страшно, но страх этот уже тонул в какой-то огромной волне рвавшейся из его груди наружу. Не смотря на страх, он был готов и убивать и умирать. Маленький котенок просто не знал, что это называется мужеством. Он просто уже превратился во льва.
– Эй! – окликнул кто-то сзади. – Эй, вы, полудурошные уроды. – слова сопровождались дурашливым смешком. – Хе-хе-хе-хе.
Все обернулись. От поворота на Кхем шел высокий, несколько грузный, человек в широчайшем схенти, с лицом напоминающим морду бегемота, на которую еще и натянули лохматый парик. Шел он, вальяжно дрыгая в стороны толстыми и кривыми ногами, и насвистывая какой-то веселенький мотивчик на тему солдатских сексуальных отношений. В руке он крутил булаву и иногда постукивал ей по ладони.
– А чем это вы тут, вот это тут вот, заняты, того вот, – несколько смутно изложил он свои мысли, – весьма достойные мои и все на хрен остальные. Ась? Ну-ка, обскажите-ка мне, все дело, в двух словах.
– Тебе какое дело Нутерхопер? Ты был в стороне? Вот там и стой!
Нутерхопер неожиданно раззявил огромную пасть и чихнул, потом еще, и еще и, наконец, высморкался в парик, посмотрел на него, снял, вытер им фундаментально нос, и зашвырнул в реку, явив миру блестящую лысину. Теперь, без парика, он напоминал бегемота без парика.
– Кто ж вам эдакую-то хрень сказал?
Аханахт махнул рукой и вновь повернулся к неподвижно стоящей царице, ждущей его с закинутыми за спину руками.
– Эй!
– Ну, чего тебе!?
– Это Священная Супруга. – Нутерхопер ткнул в сторону фигуры в белом булавой и чуть не потерял равновесие. – И твоя царица. И… ик! Пчх-и-и!
– Послушай, военачальник, пойди-ка ты проспись, быть, может быть, проснувшись, обратишь внимание, на то, что ты-то здесь один, как перст.
– Ну, это-то нетрудно и исправить. И вообще, дай мне закончить. Че за поганая привычка – не дослушав перебивать.
Достойный полководец засунул в рот два пальца и так энергично свистнул, что опять чуть не потерял равновесие.
