После секундной заминки Анечка вскрикнула.
— Вот видите! — продолжала нервничать мать. — Ей больно, а вы медлите и ничего не делаете. Я на вас жалобу напишу!
Едва удержалась, чтобы не закатить глаза.
— Ты же говорила, что в боку болит, — сосредоточилась я на своей юной пациентке.
— Ну так же болеть может в разных местах, — ничуть не растерялся ребёнок.
Я стянула перчатки и почесала кончик носа.
— Лидия Михайловна, не могли бы выйти с… — имя родительницы, как назло, вывалилось из моей памяти, — мамой… подписать согласие на обработку персональных данных.
Лида, моя медсестра, послушно кивнула головой, пряча свою улыбку.
— Будет сделано.
— А я разве не подписывала? — удивилась женщина.
— Я не вижу, — соврала я, не моргнув глазом. — Быстрее будет, если вы ещё раз до регистратуры дойдёте.
— А Анечка?! — испугалась родительница.
— А Анечке мы сейчас хирурга вызовем, — заверила я, — самого лучшего.
К счастью, женщина не стала противиться и вышла из смотровой, наши же глаза с Анечкой заговорщицки встретились.
— А вы точно хирурга вызовите?
— Точно.
— И он меня прооперирует?
— Нет. Он сделает тебе клизму. Вот такую, — пообещала я и развела руки едва ли не на метр.
Детские зрачки в ужасе расширились.
— Но при аппендиците положена срочная операция.
— Положена, — согласилась я, — поэтому какое счастье, что у тебя не он.
Одиннадцатилетний махинатор подвис, после чего категорически заявил:
— Вы не можете знать точно.
— Могу. Слишком уж симптомы классические. Как… по интернету.
Она недовольно сжала губы и с вызовом взглянула на меня.
— Это аппендицит.
— Значит, клизма, — подытожила я, отходя в сторону, — так и запишем.
Вернулась к своему столу и начала заполнять карту, вписывая информацию в пустые поля и подчёркивая нужное.
Анечка ещё немного посопела, после чего с чувством матюкнулась и слезла со смотровой кушетки. Немного постояла у меня над душой, пока я не сдалась, спросив:
— Ну и зачем тебе это нужно?
Ребёнок замялся, но потом всё же честно признался:
— Понимаете, папа с мамой сейчас разводятся…
В этом месте я чуть не ляпнула, что вполне понимаю её папу.
— Папа съехал от нас, но если он узнает, что я в больнице, то обязательно приедет.
Утверждение было сомнительное, но ломать детские надежды в мои обязанности не входило.
— Мне очень жаль, — вместо этого посочувствовала я. — Но поставить ложный диагноз я тебе не могу.
— А если потянуть время? Папа обязательно приедет, просто нужно… немного подождать.
Мольба в её взгляде была столь очевидной, что во мне даже что-то болезненно сжалось, и я невольно положила ладонь на обтянутый халатом живот, в тайне подумав, что выбрала правильного отца для своих детей. Уж им-то никогда не придётся врать, дабы добиться его внимания.
— Мне правда очень жаль… — повторила я, — но ничего сделать не могу. Ненужные медицинские манипуляции могут быть опасны и…
Договорить я не успела, ибо дверь в смотровую резко распахнулась и на пороге возник взлохмаченный мужчина:
— Анечка!
— Папа!
***
Из больницы я уходила более чем довольная жизнью. Коллеги устроили мне трогательные проводы, а история с Анечкой и её семьёй всё-таки разбавила мой докторский скепсис: не все семьи на грани развода были пропавшими.
Ну а смелая девочка неожиданно приободрила меня, напомнив, что я тоже когда-то была не из робкого десятка. Этим даже захотелось поделиться с Нечаевым.
Застегнув свой полушубок, который в последнее время стал мне уже тесен, я достала из сумочки телефон и направилась к выходу, радостно предвкушая разговор с мужем. Звонила я ему в приёмную, ибо в промышленной зоне сотовый ловил через раз, поэтому когда на его звонок ответила Карина, личная помощница Ильи, которую он взял совсем недавно, я ничуть не удивилась.
— Нина Евгеньевна! — вполне искренне обрадовалась девушка. Разница в возрасте у нас была вроде бы и небольшая, всего лишь семь лет, но по личным ощущениям мне порой казалось, что я старше ещё недавней студентки на целую жизнь. — А Илья Николаевич в цеху, поздравляет рабочих в наступающим.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Он это любит, — ещё шире разулыбалась, выходя из здания больницы. На улице уже было темно, но больничная территория ярко освещалась фонарями, в свете которых танцевали падающие снежинки. — Передашь тогда, чтобы он мне позвонил?
— Да, конечно, — услужливо пообещала Карина. — А вы будете завтра на корпоративе?
Мы не то чтобы приятельствовали, но относились друг к другу с некоторой симпатией, по крайней мере я. Ведь с появлением Павловой нагрузка на мужа чуточку, но стала меньше. Теперь мне не приходилось напоминать ему о днях рождения и важных датах. Гелька намекала на то, что молодая красивая помощница у такого трудоголика, как Нечаев, не есть гуд, но я отмахивалась, всецело доверяя мужу. Да и Карина больше походила на большого наивного ребёнка, чем на искушённую соблазнительницу.
Правда, был момент, когда я удивилась, зачем ему бывшая студентка, которая была ещё совсем зелёной, но довольный собой Нечаев постучал мне по лбу и заключил:
— Не быть тебе стратегом, Нин. Это она сейчас зелёная, а через пару лет знаешь, каким спецом станет? Я как раз её для себя и под наши условия воспитаю. Ты просто не представляешь, как я намаялся с подбором грамотных людей…
— Тоже мне, воспитатель нашёлся, — фыркнула, но спорить не стала.
Разговор этот состоялся пару месяцев назад, когда Нечаев начал готовиться к тому, что с появлением детей ему нужна будет команда. Сейчас же часть этой команды звала меня на корпоратив.
— Буду, — заверила я Карину, делая шаг. — Даже платье себе уже купила.
— Уверена, что вы, как всегда, будете прекрасны…
Как получилось, что мой вполне устойчивый каблук слетел со ступеньки, я так и не поняла, лишь резкий выпад вперёд, сбившееся дыхание и голос Карины фоном, который до последнего доносился из трубки.
Глава 3.
Месяцем ранее
Из раздумий меня вывел резкий сигнал автомобиля, стоявшего за мной.
— Чё встала! — грубо крикнул мне мужик, высунувшись из окна машины. — Курица! Понапокупают прав….
Я тряхнула головой, отгоняя от себя бередившие душу воспоминания, и нажала на педаль газа. На соседних полосах движение уже шло полным ходом, пока я плавала по волнам своей памяти.
Через полчаса припарковалась на стоянке перед высоким кованым забором, за которым виднелось яркое здание, больше похожее на сказочный терем. Оно настолько диссонировало с привычными больничными видами, что стало тоскливо. Мой разрыв с медициной всё ещё не был пережит до конца, а то и вовсе продолжал болезненно кровоточить на душе незатянувшейся раной.
— Нина, соберись! — скомандовала я сама себе, утирая рукой глупые слёзы, которые так и наворачивались на глазах. Выйдя из верной бэхи и одёрнув пиджак, сделала глубокий вдох, настраиваясь на рабочий лад. — У тебя всё получится.
Несмотря на внешнюю браваду, внутри меня всё буквально вибрировало от волнения. Кто бы знал, что должность фельдшера в детском саду, пусть и частном, окажется пределом всех моих желаний. Ну ладно, не всех. Но в моём возрасте уже пора было свыкнуться с мыслью, что далеко не всем мечтам и желаниям суждено сбыться. А вот об этом мне уж точно думать нельзя было, иначе впору было идти и вешаться.
Под такие нерадостные мысли я дошла до будки охранника.
— Нечаева, — представилась я усатому дядечке. — К Ольге Павловне.
Охранник с преувеличенным вниманием копался в моём паспорте, сверяя его со своими бумагами. Хотя было очевидно, что делает он это скорее для виду или от скуки.
— Проходите. Вас ждут.
Путь до самого здания садика лежал через детскую площадку. Сейчас она была пуста — на часах подходило время обеда, — но царившая вокруг тишина всё равно казалась неправильной. Детские площадки нужны для того, чтобы на них царил шум и гам, ведь там, где дети, всегда… жизнь. Я шагала по мощёной дорожке, выстукивая каблуками своих туфель неровный ритм, и пыталась представить, как буду ходить здесь каждый день, наблюдая за десятком детей, наполняющих всё вокруг смехом и криками.
