Но Нечаев лишь отмахнулся, стянул капюшон куртки с головы и провёл ладонью по волосам.
— Лучше расскажи, что случилось.
Заторможено пожала плечами.
— Да ничего.
Не знаю, почему не стала рассказывать ему о своём падении, на самом деле это была сущая мелочь, но страх, сковавший в первые мгновения после того, как я «села» на ступеньки, будто пустил во мне корни, всколыхнув что-то неспокойное.
— Карина сказала другое…
— Карина? — переспросила я, абсолютно позабыв про помощницу мужа. — А при чём тут она?
Илья слегка нахмурил брови.
— Она сказала, что ты звонила, вы разговаривали, а потом резко пропала, а когда… заговорила снова, голос у тебя был напуганный.
— И ты примчался только потому, что кто-то решил, что голос у меня был напуганный?!
Моя речь всё больше теряла своё спокойствие, обретая нотки недовольства и возмущения. Непонятно, откуда во мне бралось это раздражение — обычно в жизни я старалась полагаться на доводы разума.
— А как я должен был реагировать?! Ты же беременна, — тоже вдруг начал заводиться супруг.
— Я вполне в состоянии позаботиться о себе сама!
Нечаев тряхнул головой, словно не веря услышанному.
— О чём мы сейчас спорим? Я запереживал, я приехал. Да любой бы нормальный мужик сделал бы точно так же. Любая бы другая была только благодарна!
Он был прав, я это чувствовала, но остановиться никак не выходило.
— А я, видимо, не любая! Илья, я — врач! И я способна здраво оценить своё состояние. Если бы что-то случилось, я бы позвонила тебе!
— Ты беременная в первую очередь, — отрезал он, — а уже потом всё остальное!
В общем, слово за слово мы разругались и недовольные друг другом разошлись спать по разным комнатам первый раз в нашей семейной жизни.
Уже сильно позже, пытаясь проанализировать тот вечер и своё странное поведение, я решила, что всё дело было в напряжении, которое копилось во мне на протяжении последних лет, ну а с беременностью лишь усилилось. Я всё ещё чувствовала себя виноватой за то, что не смогла забеременеть сама. Неосознанно продолжала переживать какую-то свою женскую несостоятельность, поэтому невольно «прочитала» слова Ильи как упрёк в том, что я и детей не способна нормально выносить.
Ну а само падение стало лишь пусковым механизмом, давшим волю моим эмоциям.
Тараканов в голове было много, а вот голос разума ушёл в отпуск вместо меня.
Утром оба были хмурые и недовольные.
— За тобой заехать вечером? — попытался Нечаев сделать шаг навстречу, правда, скорее из чувства долга.
— Я не поеду, — заявила немного театрально, — я же детей жду. Буду сидеть на месте и беречь себя.
— Не нагнетай, — разозлился он. — Не хочешь ехать… Уговаривать не буду.
Вместо ответа одарила его тяжёлым взглядом. На этом мы и… порешили.
Сам день прошёл спокойно, я занималась какими-то домашними делами, злясь на Нечаева, жалея себя и, наоборот, злясь на себя и сочувствуя мужу. Кто бы знал, что гормоны превратят мой мозг в сплошной компот?
В обед заехал Костя.
— Дружка своего защищать будешь? — хмыкнула я, обнаружив на пороге квартиры Козырева. Все эти годы они оставались с Нечаевым лучшими друзьями, я же привыкла воспринимать его как ближайшего родственника. Ещё бы, я видела его в разы чаще, чем собственных родителей.
— А надо? — с намёком изогнул он свою бровь.
— Ещё не решила, — честно призналась. И тут же пожаловалась: — Он носится со мной как с писанной торбой.
— Заботится.
— Ну не так же навязчиво!
— Это же Илюха, ему всё под контролем держать надо.
Предупреждающе прищурилась, пытаясь взглядом сообщить гостю всё, что думаю о нём.
— И всё-таки ты его защищаешь.
— Скорее твои нервы берегу.
— Да-да, все вы так говорите, — вздохнула я, ставя перед Костей чашку кофе и садясь за стол напротив него.
Друг благодарно кивнул, но продолжал рассматривать меня, словно пытаясь что-то найти.
— Что? — смутилась под его пристальным взглядом.
— Ты бледная…
Невольно фыркнула.
— Комплименты у Нечаева учился делать? У него с этим проблемы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да нет же, — мотнул головой Костя, отчего-то тоже покраснев. — Просто ты… какая-то… — он, не договорив, махнул рукой и сделал большой глоток из кружки, после чего неожиданно кивнул в сторону моего живота: — Толкаются?
Не сразу сообразила, о чём он, только потом осознав, что уже какое-то время потираю свой живот.
— Тянет, — нехотя пояснила я, только сейчас поймав себя на том, что всё утро боролась с неприятными ощущениями.
— Может, к врачу? — тут же нахмурился Костя, сильно напомнив этим Нечаева.
— Да нет, всё нормально, — отозвалась не совсем уверенно. — Завтра плановый приём перед уходом на праздники, так что всё должно быть хорошо.
И всё же Козырев по темпераменту уступал моему мужу, а может быть, просто не считал себя вправе лезть в нашу жизнь, поэтому придержал свои советы, лишь попросив:
— Если что, звони, в любое время.
— Хорошо, — с самым серьёзным видом пообещала я, прекрасно зная, что воспользуюсь приглашением лишь в крайнем случае.
К этому времени мы уже стояли в коридоре и неловко топтались друг напротив друга, не представляя, что ещё можно сказать. Костя обулся и натянул куртку, но отчего-то не спешил уходить, а я маялась от желания остаться одной.
Наконец, Козырев сделал глубокий вздох и признался:
— Нин, а я женюсь.
Немного зависла, соображая, о чём он говорит, а потом засияла во все свои тридцать два зуба:
— Это же здорово! Давно пора. Только я думала, что вы с Кристиной расстались.
— А я не на Кристине.
— Да?! — удивилась не на шутку. Кристина была давней пассией Кости, с которой они провстречались несколько лет, а полгода назад неожиданно объявили о расставании.
— Её зовут Ева, и она… славная.
Нужных слов у меня не нашлось. Хотелось порадоваться за него, но вот никак не получалось.
— Хочешь сказать, что ты женишься на какой-то славной девице, которую знаешь меньше шести месяцев?! — всерьёз возмутилась я.
— Ну вам же это с Нечаевым не помешало! — непривычно жёстко парировал Костя.
Чуть было не ляпнула, что у нас с Ильёй… другое, но вовремя прикусила язык. Другое что? Великая любовь? Судьба?
Прав судить Козырева у меня не было, поэтому пришлось идти на попятную.
— Да-да, извини. Ляпнула, сама не поняла что. Я действительно очень рада за тебя… вас, — соврала совсем неубедительно.
Впрочем, Костя и так всё понял.
— Ладно, давай опустим, — подыграл он мне, хотя взгляд был самый что ни на есть странный — тёмный и взбудораженный. — Я вас познакомлю, и ты сама всё поймёшь…
Его голосу тоже не хватало веры.
— Конечно.
***
Уже к вечеру я пожалела, что отказалась ехать на Нечаевский корпоратив, но позвонить и покаяться в этом не позволила гордость.
Часов до девяти прослонялась по квартире, изнывая от тоски и неясной тревоги. Муж не звонил. Это злило неимоверно. И даже вчерашние разборки меркли перед тем, что он смеет там развлекаться и радоваться жизни, пока его жена (между прочим беременная!) скучает.
Логику в своих размышлениях я перестала искать ещё накануне, списав всё на ретроградный Меркурий.
«Вот рожу, — обещала самой себе, — и стану самой адекватной женой и матерью на Земле». Помогало плохо.
Спать решила лечь пораньше, дабы разбудить в Нечаеве совесть. Вот придёт он со своей гулянки, а тут я сплю, вся такая несчастная и разобиженная. Пусть потом извиняется как хочет.
Сон не шёл долго, в голове клубились всякие мрачные мысли, от которых даже дышалось тяжело. Дети в животе были непривычно притихшие, обычно перед сном у них начиналась самая веселуха. Как хорошо, что завтра на приём.
На часах было уже за полночь, когда меня вдруг выкинуло из сна. Я резко подорвалась на постели, жадно хватая воздух ртом. В голове гудело, и никак не получалось собраться с мыслями. Приступ ужаса накрыл меня с головой, хотя причин я не понимала, лишь знала, что случилось что-то ПЛОХОЕ.
